«РЕФОРМА ДЛЯ СИЛОВИКОВ: СОХРАНИТЬ ПРОФЕССИОНАЛОВ»

— Все хорошо видно на примере россиян, которые обратились к нам за правовой защитой. Белорусская фирма, с которой они работали, оказалась мошеннической структурой. Пострадавшие пришли с заявлением в Следственный комитет, а тот отправил бумаги… участковому в район. Дело так и повисло.

Мы провели свой мониторинг и выявили, что это не единичный случай. Множество материалов в порядке 174-й статьи УПК (по ней дается 3—10 дней на то, чтобы орган предварительного расследования принял решение о возбуждении уголовного дела либо об отказе в возбуждении) отправляется в РУВДы. Но нужно понимать: по закону органами предварительного расследования являются Следственный комитет и комитет госбезопасности. Ни милиция, ни прокуратура, ни комитет ДФР с 1 января 2012 года не имеют полномочий проводить расследования. И практика, когда СК все первоначальные мероприятия делегирует РУВД, озадачивает. РУВД должно осматривать место происшествия, изымать и осматривать вещественные доказательства, проводить опросы — силами участковых и оперативников, не имея на это прав, полномочий и тем более профессиональных навыков.

— Но ведь есть эта 174 статья?

— По закону об органах внутренних дел следователь может дать поручение отдельным сотрудникам РОВД: надо опросить того-то и того-то… Но оперативные сотрудники, как и участковые, далеки от расследования. Они этому не обучались. И не факт, что способны правильно сделать вывод о том, нужно или не нужно возбуждать дело. В случае с россиянами участковый посчитал: речь идет не о мошенничестве и коррупции, а о гражданско-правовых отношениях.

Еще одна любопытная деталь: статистика показывает, что уголовных дел становится меньше. Мое предположение: все просто закапывается в райотделах. Райотделы перегружены. Между милицией и СК возникает некоторое напряжение. Сейчас идет увольнение сотрудников милиции — многие не в состоянии тянуть ту нагрузку, которую на них повесили. Идет отток прежде всего профессиональных кадров. Милиция ведь рассчитывала, что следователи будут заниматься следствием, а милиция — задерживать преступников и заниматься профилактикой правонарушений.

— Я знаю, что вы работаете над предложениями в рамках инициативы ЕС «Модернизация для Беларуси». Уже выработали предложения по этому вопросу?

— Да, и прежде всего предложения для власти. Мы не советуем ломать действующее законодательство, а предлагаем провести коррекцию практики. Например, чтобы СК перестал отдавать дела в райотделы. Есть, допустим, жалобы по краже: выезжайте на место, проводите опросы, давайте отдельное поручение. Дело должно находиться в следственном отделе, а не в отделе РУВД. Второе — прокуратуре следует в порядке надзора пересмотреть отказные дела. И я думаю, примерно в половине случаев будут возбуждены уголовные дела. Ведь не может такого быть, чтобы при ухудшении экономической ситуации уменьшался криминал. А у нас уменьшились по отчетам и коррупция, и хищения.

Третье предложение — создать общественный комитет, способный решать сложные споры. В Нью-Йорке, например, такой есть, в нем 50% действующих сотрудников полиции и 50% — представители общественности: юристы, правозащитники, представители СМИ, писатели, представители культуры. Все спорные вопросы по работе полиции и следствия разбираются на этом комитете, и, если есть нарушения, комитет обращается в прокуратуру. Я думаю, такой должен быть и в Минске.

В принципе, процессу следствия следует стать более прозрачным — насколько это возможно. Сейчас общественность не способна контролировать работу правоохранителей. Поэтому сложно говорить о том, что реально происходит, действительно ли уменьшается преступность, или просто кто-то улучшает показатели, не возбуждая уголовные дела.

Причем первый пункт наших предложений выполнять нужно срочно. Ведь еще полгода — и на разбой, грабеж или хищения некому будет выезжать. Уже сейчас можно говорить о проблемах — одни разборки в Ждановичах чего стоят. Правоохранители должны были пресечь массовое побоище до того, как все соберутся в одном месте. Оперативники должны работать на опережение, иметь возможность заранее знать о готовящихся преступлениях.

— А самому СК что нужно делать?

— Улучшать квалификацию следователей. Посмотрите, многие оторваны от новейших технологий, все — от опыта соседей. Преступность совершенствуется, мошенники становятся изощреннее, а следователи не всегда способны им противостоять. И тем более — обычные сотрудники милиции. Кстати, в СК недобор, есть вакансии. Следователи-мужчины туда не идут — маловаты у районных следователей зарплаты, 5 миллионов для минчанина-мужчины недостаточно. Но в милиции платят еще меньше.

— Вы защищаете милицию?

— Я защищаю те здоровые силы, которые там еще есть. Уйдут они — и кто будет работать? Агентура нарабатывается по 10 лет. У 22-летних сотрудников ее просто не может быть.

Хочу заметить: часть сотрудников еще надеется на некие изменения. Но если ничего не изменится, от ухода из милиции профессионалов пострадаем все мы.