ВЛАДИМИР НЕКЛЯЕВ: МЫ НЕ УСПЕЛИ ПОЛЮБИТЬ СВОЮ СТРАНУ…

— Ничего, — говорит политик. — То есть здесь не о чем особенно задумываться: все очевидно. Другое дело, что происходит под прикрытием этой шумовой завесы со спецэффектами. А происходит вот что.

На финишную прямую выходят, а вернее выталкиваются российской стороной переговоры о продаже России белорусских предприятий, связанных с нефтепереработкой.

В ответ на предъявленные Россией счета за контрабанду нефтепродуктов, которые Беларусь не в состоянии оплатить, Лукашенко соглашается на транспортировку белорусских грузов не через латвийские и литовские порты на Балтике, а через российские.

Лукашенко вновь заговаривает о возможной продаже «Беларуськалия». «Сегодня мы готовы рассмотреть вопрос о продаже 15—20% ОАО «Беларуськалий», а за контрольный пакет придется поторговаться».

И, наконец, глава МИД России Сергей Лавров заявляет, что «Россия и Беларусь активно работают над созданием совместной противоракетной обороны».

Что означает для Беларуси каждый из этих пунктов? Хотя бы последний, из которого следует, что в Беларуси будут стоять русские ракеты? Кого будет защищать этот непробиваемый, как утверждал бывший министр обороны РФ Сердюков, ракетный щит? Нас? От Европы?.. И что защищать, если у нас ничего не останется? Если нефтепереработка, калийные удобрения да коммуникации — практически все, что у нас есть.

В этой все более четко обозначающейся невеселой перспективе как бы и не до консолидации вдрызг разругавшейся оппозиции. Бог бы с ней. Чтобы не допустить того, что нас ожидает, а это утрата независимости, нужна консолидация всего общества. А оно точно в таком же состоянии, как и оппозиция. И как в оппозиции нет силы и лидера, способных оппозицию сплотить, так нет такой силы, не стало такого лидера в обществе, в стране. Лукашенко, претендовавший на роль объединителя славянства, не способен сегодня объединить ничего и никого.

Рано или поздно к состоянию агонии приходят все диктаторские режимы. Недавно Лукашенко сам признался, что на диктатуру у него больше нет средств. Он имел в виду деньги, но дело, понятно, не только в них. А кто этого не понял, тот почувствовал. И все зашевелились. Вон как зашебуршилась ЛДПБ! Тут же укрепила свой штаб командным составом силовых структур. И уже вызвала всю старую оппозиционную гвардию на ристалище: на площади Бангалор биться! Как истинно русские богатыри выяснять, кто единый кандидат? А то придумали: праймериз! Мы и слова-то такого не знавали. Промеж глаз — это понятно.

У нас нет общества — Лукашенко его разрушил. А, может, общества и не было, черт его знает. Тогда Лукашенко его не создал. В таком случае, что он сделал?

Ну да сейчас речь не о нем. Что будет делать он, понятно. Любой ценой, заводами и фабриками, ракетными щитами удерживать власть. Речь о нас. Что будем делать мы? Все и каждый. Граждане. И те, которые в оппозиции, и те, которые в правительстве, и те, которые ни здесь ни там. Позняк и Козулин. Румас и Тур. Что будет делать посол Беларуси в Литве Дражин, который недавно на доставку белорусских грузов через Клайпедский порт почти молился: «Это созидательный процесс, и не дай Бог, чтобы кто-то его нарушил и потоки пошли другим путем!» Хватит ли у него мужества сказать, если Бог его не услышал и потоки все же через питерский порт пойдут: «Это наносит ущерб национальным интересам страны, это преступление!»

Не знаю… Вряд ли… Ни за что ни про что на амбразуры никто не бросается. Если просто не поскользнется.

Мужество возникает из необходимости. Необходимость — из привязанности, любви. Вопрос в том, любим ли мы на самом деле свою страну? Мне кажется, нет. Не потому, что разлюбили. Мы ее не успели полюбить. Только-только любовь затеплилась, и мы, еще не понимая, что же мы любим, стали чувствовать за эту землю, кем-то названную Беларусью, такую гордость, что слезы на глазах — и тут у нас отняли то, что, оказалось, и было нашей любовью: свободу. Вернув ее, мы вернем все остальное.

Для этого, хотим мы или нет, нужно консолидироваться. Пусть без любви — и так бывает. И, случается, живут долго.

Только консолидировав демократические силы, мы получим возможность (способность) консолидироваться со всем обществом. Первый шаг к консолидации — это организованное под эгидой Рады БНР собрание представителей практически всех демократических партий и движений с подписанием итогового меморандума. Именно в том, чтобы создать тенденцию к единству, смысл встречи в Вильнюсе.

Вторым шагом, чтобы инициатива Рады БНР не оказалась напрасной, должен стать Всебелорусский съезд, на который не удалось уговорить оппозицию перед парламентскими выборами. Была даже создана инициативная группа. Были найдены средства. Определено место проведения. Целью съезда была структурная реорганизация оппозиции с подчинением всех структур единому руководящему органу, избранному таким образом и из числа тех людей, которые обеспечивали ему легитимность — как главное условие того, что с ним любому политику и любому правительству можно иметь дело.

Чтобы по поводу его полномочий не возникало сомнений ни у активистов оппозиции в Беларуси, ни в эмиграции. Всё, вроде, складывалось хорошо… но на участие в таком съезде согласились только три оппозиционные структуры. Остальные заявили, что им не до съезда, у них дело куда важнее: бойкот. А съезд — после.

Решение о бойкоте, кстати, можно было принять на съезде, но дело не в этом. Дело в том, что это самое «после» давно наступило. Оно уже даже проходит — и необходимо провести съезд, пока оно совсем не прошло.

Хватит разбираться, кто лучше, кто хуже. Все одинаково хороши, коль у власти Лукашенко. Хватит тем, кто остался, поносить тех, кто эмигрировал, и наоборот. У меня нет претензий к тем, кто уехал, из-за того, что они уехали. У меня только вопрос: мы вместе — или отдельно? У нас одна страна и одна судьба — или теперь жизнь у каждого своя? И свое у каждого кладбище?..

belaruspartizan.org