КАКИХ РЕФОРМ НЕ ХВАТАЕТ МОЛОДЕЖИ?

Пятая часть белорусов слышала об инициативе ЕС «Европейский диалог о модернизации с Беларусью». Такую цифру получил НИСЭПИ в ходе сентябрьского национального опроса. Цифра, согласитесь, неожиданно высокая. Впрочем, слышали — еще не означает, что люди понимают, о чем именно речь.

Вот что рассказали активистам офисов «Гражданского договора» парни и девушки.

«Платите, это единственное, что нужно»

Александр, 26 лет, энергетик, Минск:

— Я сейчас получил ответ из России — еду на Север, работать на российской ТЭЦ. Тут у меня зарплата — 410 долларов и комната в общаге на двоих, там обещают бесплатную отдельную квартиру и под 2000 долларов зарплаты. Два месяца в году — отпуск, денег хватит, чтобы провести его на Шри-Ланке или в Таиланде. Я не хочу уезжать из Беларуси. Но у меня уже не осталось надежды, что наладится что-то в экономике, что проведут реформы в энергетике и самая прибыльная во всем мире отрасль у нас тоже станет прибыльной. Нам ведь как объясняют? Если бы население и заводы платили за электричество по полной, мы бы получали не меньше, чем в России. И пока не будет рынка, этого не произойдет. А рынка при этой власти и не будет. Я вот ждал 2010-го, выборов, а теперь уже не жду — уезжаю.

— То есть единственное, что тебя волнует — зарплата?

— Сейчас — да. Я хочу семью, я хочу машину, я хочу дачу. Тут все это нереально. Одна надежда, что там поднакоплю, а тут что-то изменится. Понимаете, меня даже не политика со свободой слова волнует. Меня волнует, что я ничего, кроме работы и сосисок с картошкой в этой стране не увижу. Здесь сейчас трудно жить. В России, как бы ею нас не пугали, не ленивым и образованным легче.

«Должны быть законы, а не чиновничий маразм»

Светлана, 27, родом из Глубокого.

Уже несколько лет живет в Германии, приехала на пару недель к родителям. Замужем за турком, который в мусульманстве не упорствует и позволяет все, что считал бы нормальным европейский мужчина. У них двое маленьких детей.

— Я профессиональная танцовщица. С детства мечтала не о большой сцене, а о своей маленькой школе, где обучала бы девочек. А работала в ДК по распределению. И приглянулась одному пожилому чиновнику. Он непрозрачно намекнул, что если у нас случится «это», я буду очень довольна, а если не случится, отгребу по полной. Ну, отгребла — на меня руководство, тетки пожилые, хоть и знали, в чем причина, взъелись. То отчет не такой, то допускаю идеологически неверные настроения среди девочек. Одну из моих учениц застали, когда она с приятелями какое-то политическое граффити рисовала. Сняли премию с копеечной зарплаты, публично отчитали, заставляли меня же писать проштрафившейся девочке характеристику. Из этого совкового маразма не было выхода, никто не мог меня защитить. Я ужасно исхудала. И моя московская тетка отправила меня в Турцию на отдых. Вот там со своим мужем и познакомилась. У меня в Гамбурге теперь своя школа для девочек. Зарабатываю не много, но главное — занимаюсь любимым делом и не сталкиваюсь с маразмом. И что нужно было бы менять в Беларуси? Меня мог бы спасти настоящий профсоюз. Или независимый суд, где можно отстоять свои права на нормальную работу. И то, и другое нужно создавать в Беларуси. И если маразм снизится, может, мы и приедем с мужем в Беларусь. У него отели в Германии и Турции, он мог бы построить отель и в Беларуси и жить на три страны.

«Решите квартирный вопрос!»

Евгений сейчас работает в «Силиконовой долине». Управленец. Уехал из Витебска пару лет назад, возвращаться не собирается.

— Что меня напрягает в нашей стране, так это нерешенность квартирного вопроса. Я сторонник логики. Я не могу понять, как обычная двухкомнатная квартира с обычным ремонтом и мебелью может стоить под 100 тысяч долларов? Однокомнатные — вообще нечто невообразимое, это конурки, а не жилье, такого уже почти нигде, кроме отстающих стран, не строят даже. Вот я — профессионал. Я и в Беларуси занимал руководящую должность в компании. В любой цивилизованной стране со своими знаниями и опытом к 32 годам имел бы хороший дом, машину. Но мне было уже 27, получал я порядка 1,8 тысячи долларов, а все снимал квартиру в центре. И мои подсчеты показывали, что накоплю на нормальное жилье лет через восемь. А если куплю хорошую машину — то через 12. То есть просто обзаведусь нормальной и постоянной крышей над головой годам к сорока! А до этого любой квартировладелец будет иметь право выставить меня, как щенка.

Я очень хотел поехать на работу в Чехию и там остаться навсегда. Но пригласили работать в США, думал — поработаю, заработаю и вернусь. А через год понял: то, что нужно изменить в Беларуси, можно изменить только за 20 лет. Так что я остаюсь тут. Моя жена беременна. Она дочь эмигрантов, гражданка США. У нас тут хорошие перспективы.

А что нужно изменить в Беларуси? Убрать коррупцию из строительной сферы, чтобы наконец рынок там рулил и чтобы жилье наконец перестало быть таким дорогим. Создать рыночную экономику. Бизнес и конкуренцию. Что-то сделать, чтобы обеспечить верховенство закона, иначе коррупцию не истребить. Пока этого нет, все перспективные мозги будут уезжать в поисках стабильности, про которую нам столько говорят.

И останутся тут только совсем уж немобильные и пугливые или те, кто верит тому, что показывают по телевизору, и никогда не видел какой-то другой жизни.