СМОТРИШЬ, И СКЛАДЫ РАЗГРУЗИЛИСЬ БЫ…
Валентина Васильевна из Кировска во время «прямой линии» с председателем правления Национального банка Надеждой Ермаковой спрашивала: «В 1993 году мой муж открыл пятерым нашим внукам денежные вклады — по 5 тысяч каждому. На то время это были неплохие деньги. Сегодня — копейки. Сберкнижки мы до сих пор храним. Но хотелось бы знать, что будет дальше с этими вкладами?»
И вот что ответила, ничуть не смутившись, Надежда Андреевна: «В ближайшее время выплат по таким вкладам ожидать не стоит. Для этого из бюджета страны необходимо выделить очень большие деньги. Пока такой возможности у государства нет».
Но Валентина Васильевна не унималась: «В бюджете нет денег?» И Н. Ермакова пояснила: «Есть, конечно. Но деньги не берутся из ниоткуда — бюджет формируется из тех налогов, которые платят промышленные предприятия и обычные граждане. Все, что поступило в бюджет в качестве налогов, распределено на другие цели — нужды здравоохранения, образования и ряд других социальных вопросов. В том числе и на выплату пенсии, которую вы получаете…»
Сразу же хочется возразить Надежде Андреевне, что возврат «сгоревших» сбережений вовсе не государственная и банковская благотворительность, а прямой долг перед бессовестно обворованными вкладчиками. Ведь всем (похоже, только кроме наших банкиров и госчиновников) хорошо известно, что еще в марте уже далекого 1992 года руководителями стран СНГ было подписано международное соглашение о признании и обслуживании внутреннего долга СССР. Долг «распилили» по территориальному признаку (долг РСФСР перешел России, УССР — Украине, БССР — Беларуси и т.д.) и решили, что с января 1992 г. каждая страна будет обслуживать свой «кусок» из собственного бюджета. Кроме того, Россия взяла на себя возврат всех международных долгов СССР.
Неплохо было бы вспомнить также, что «сгоревшие» сбережения наших граждан в сумме 16,4 миллиарда советских рублей были признаны долгом белорусского государства. Правительством республики было принято решение об образовании специального государственного фонда компенсации вкладов, средства которого не входили в состав госбюджета, то есть не могли быть использованы на иные, даже чрезвычайно важные цели. Были определены и источники этого фонда: суммы, поступающие в возмещение незаконно полученных в период до 1996 года кредитов на строительство квартир; поступления от приватизации республиканской собственности в размере 50 процентов; добровольные взносы субъектов хозяйствования, средства от размещения государственных ценных бумаг и так далее.
Как видите, уже тогда правительство прекрасно знало, где и как найти деньги, чтобы рассчитаться с ограбленным населением. И решение было принято справедливое. И это понятно: вклады населения не складывались в банках в мешки и не хранились там просто так десятилетиями (тогда их могла бы съесть не только инфляция, но и обыкновенные мыши). Деньги вкладчиков инвестировались в развитие промышленности и сельского хозяйства республики.
Потому, хоть убейте, я никак не могу понять, как могли обесцениться банковские вклады населения, уже материализованные в конкретные проекты еще задолго до прихода дефолта? По логике они должны были не обесцениться, а многократно подорожать.
А еще мне хочется узнать наконец, куда же все-таки девались украденные у людей сбережения? Дело в том, что в начале 90-х наш, уже белорусский Сбербанк развернул бурную деятельность по выдаче льготных кредитов коммерсантам, различного рода дельцам, проходимцам, решившим обзавестись дополнительными офисами, квартирами… Им охотно выдавались почти беспроцентные кредиты. Почему эти деяния должны были осуществляться банком за счет обобранных вкладчиков? Почему незаконно полученные кредиты были погашены инфляционными рублями? Почему многие из таких кредитов были возвращены банку только после активного вмешательства президента?
Проблема возврата украденных у народа банковских сбережений уже давно разрешена во многих бывших республиках Советского Союза. Так, например, прибалтийские государства уже давно рассчитались со своими гражданами, вернув им советские вклады, исходя из эквивалента один доллар — 60 советских копеек. В других странах потерянные сбережения компенсировались частично наличными деньгами, а частично за счет освобождения обманутых вкладчиков от оплаты жилья, коммунальных и других услуг. Кое-где потерпевшим выдавались акции наиболее доходных государственных предприятий, самих банков-должников, а также государственных долговых бумаг.
Заслуживает внимания, по моему разумению, предложение Николая Ивановича Шенеца из агрогородка Сенница Минского района. «Мы, владельцы советских сберкнижек, — пишет он, — уже немолодые люди, и у многих из нас до сих пор работают устаревшие телевизоры, холодильники, у кого-то мебель «в годах», ковры и одежда «просятся на замену». Так, может быть, со многими из нас лучше бы рассчитаться выдачей банковских векселей на покупку товаров? Смотришь, и склады бы многих предприятий разгрузились».
И последнее. Во время «прямой линии» Надежда Ермакова, вольно или невольно, как бы намекнула Валентине Васильевне, что выплата ей пенсии теперь якобы напрямую зависит от компенсации потерянных сбережений. Уважаемая Надежда Андреевна, не мне, простому обывателю, вам пояснять, что пенсии граждан это, насколько я понимаю, не государственная или банковская благотворительность, а простой возврат ранее перечисленных в госбюджет каждым работником пенсионных отчислений от зарплаты. И только. Видимо, наконец-то вспомнив эту истину, наши властные и банковские структуры и даже некоторые политологи совершенно искренне возмущались, что на Кипре по инициативе Евросоюза беспардонно нарушаются священные права на собственность. Так и хочется спросить: а у нас кто повинен в нарушении этих прав?
Константин РОМАНОВСКИЙ