ВАДИМ ДЕВЯТОВСКИЙ: «МНЕ НЕ ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ У НАС ВООБЩЕ БЫЛИ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫЕ»

— Вы стали депутатом парламента. Карьера спортсмена закончилась?

— Я еще окончательно не попрощался со спортом. 28 лет отдал метанию молота, и даже сама мысль, что останусь без любимого дела… У меня три причины не заявлять, что я буду дальше двигаться по спортивной дорожке. Первая — за месяц до Олимпиады я получил рецидив старой травмы, даже сейчас не восстановился окончательно. Накануне Олимпиады врачи мне посоветовали не рисковать с нагрузками. Ехать на соревнования статистом и забирать место у более молодого спортсмена…

Вторая причина — допинговые разбирательства не дают уверенно рассчитывать на дальнейшие выступления. Я о случае с Иваном Тихоном. Его пустили в Олимпийскую деревню, аккредитовали, внесли в протокол. Но ведь организаторы знали, что из-за «афинской проблемы» восьмилетней давности к выступлению его не допустят!

— А третья причина?

— Моя нынешняя работа! Две тренировки в день с полноценным отдыхом между ними — это невозможно. Я уже пытался это делать — тренироваться утром и после работы, но… Работа над законами и встречи с людьми выматывают вконец!

— Что же вам дает основания надеяться на возможное возвращение в большой спорт?

— Не имея тех тренировок, которые должен иметь полноценный спортсмен, я все равно показываю хорошие метры. Да и мировой уровень метания молота явно пошел вниз. Я метнул в Осаке на 82,5 метра и даже не попадал на пьедестал. А в Лондоне с результатом в 78 метров взлетел бы на пьедестал!

— Если решение такое будет принято, как быть с депутатством: складывать полномочия?

— По крайней мере, четыре года я буду честно заниматься депутатской работой.

— В депутатском кабинете у вас есть пара «расслабляющих» гантель?

— Просто взять и побаловаться гантелями не могу: семь потов из себя выгоню. После этого нужен душ — статус депутата не позволяет потным с людьми встречаться. А душа здесь нет… На самом деле, на это просто не хватает времени.

— Сами вы верите в версию, что к белорусским спортсменам международные структуры относятся предвзято?

— Имею ли я право говорить то, в чем не уверен на 100%? А если я ошибаюсь? Но определенная предвзятость в отношении наших спортсменов есть — мы видели примеры во время соревнований по тяжелой атлетике, боксу, борьбе. И еще пример: главу белорусского НОК не пустили на Олимпиаду в Лондоне.

— Является ли, на ваш взгляд, допинг проблемой для белорусских спортсменов?

— В отношении тренеров, которые могут вводить молодых спортсменов в допинговое искушение, необходимо применять уголовную ответственность! Ведь они не только гробят здоровье спортсмена. У такого спортсмена никогда не будет будущего: он без таблетки ничего не сумеет добиться в профессиональном спорте. И в жизни он будет ждать помощи извне и не рассчитывать на собственные силы. Когда сейчас слышу от специалистов, что даже 14-летние легкоатлеты применяют фармакологию, становится страшно.

Конечно, уровень спортивных показателей сегодня зашкаливает, чтобы хороших результатов добиться, необходимо начинать заниматься спортом с самого детства. Я за чистый спорт, но и здесь надо разделять качественную фармакологию без запрещенных компонентов и допинг. Ни для кого не секрет, что в мире существуют институты, которые ловят спортсменов, применяющих допинг, и такие же институты, которые разрабатывают новые препараты. Кстати, я и сегодня нахожусь на «флажке» у офицеров допинг-контроля: ежедневно заполняю формуляр, где указываю свое местонахождение и час, когда я их буду ждать и когда они могут прийти и взять у меня пробу. Они могут это сделать в любой момент.

— Вы предлагаете наказывать тренеров-искусителей, сами за «чистый спорт», но мы хорошо помним разнос, который устроил глава НОК чиновникам от спорта и тренерам после последней Олимпиады. Как им после не соблазниться и не подбить кого-то из спортсменов на применение допинга, чтобы только удержаться на должности?

— Психологию, человеческий фактор никто не отменял. Но нельзя упрощать — я вам рассказал о внимании офицеров допинг-контроля в отношении спортсменов мирового уровня. Чтобы в таких условиях сесть на допинг, надо быть самоубийцей. И тут мы возвращаемся к фактору предвзятости: у Ивана Тихона, к примеру, берут пробу 10 — 15 раз в год, а у его соперников — 1 — 2 раза.

— Почему выдающиеся белорусские спортсмены уезжают из страны, почему порой мы слышим, что им чуть ли не жить не на что?

— Мне тоже неоднократно поступали предложения уехать — от США, других стран. Предлагали большие деньги. Было стыдно — казалось, что меня покупают. У нас, если ты имеешь олимпийскую медаль, то не будешь жить в нищете. Государство не жалеет денег на то, чтобы Беларусь была достойно представлена на международных соревнованиях. Может, поэтому и обидно президенту и болельщикам, что достойных результатов сегодня нет. Иногда даже думаешь: «А стоит ли столько денег тратить? Пусть бы развитие спорта шло клубным путем!» Возможно, когда-то мы к этому придем. Но спорт — это одна из лучших реклам нашей страны за границей. Политикой и экономикой интересуются далеко не все, а спортом — многие.

— Идеологическое воспитание в белорусском спорте есть? Чтобы флаг правильный любили, свой образ жизни защищали? Например, Александра Герасименя с уважением высказалась насчет бело-красно-белого флага…

— Если Александра Герасименя высказала свое положительное отношение к бело-красно-белому флагу — это лучший пример того, что никто ни на кого не давит. Это ее личное мнение и вкус. Никаких специальных собраний для спортсменов не проводят и не доводят, что надо говорить. Сам факт, что они выступают за Беларусь, это свидетельство того, что у них не надо воспитывать любовь к Родине и патриотизм.

— Проблем не будет даже в том случае, если кто-то из спортсменов негативно выскажется насчет наличия в стране политзаключенных?

— Понимаю, почему на самом деле вы это спрашиваете, — в обществе есть люди, которые уверены в их наличии. Я не знаю, есть ли у меня уверенность, что это действительно политзаключенные. Не зная материалов дела, сложно сказать, это политзаключенные или не политзаключенные. Мне не хочется, чтобы у нас вообще были политзаключенные. И что они у нас будут… Для меня в событиях 19 декабря 2010 года много темных пятен и много вопросов к организаторам. Для себя я сделал свои заключения насчет тех событий, а если у организаторов акции есть другие доказательства — пусть они их предоставят.

— Не пробовали смотреть на этот вопрос как политик-прагматик: освободим этих людей, как того требует ЕС, и наладим хорошие отношения с Европой?

— Я понимаю, что разговор идет о торговле… В то же время то, что нам ставят условия, это, на мой взгляд, вмешательство. Это внутреннее дело страны, и, насколько я знаю, процесс освобождения идет — на свободу выходят те, кто написал прошения о помиловании. И процесс этот будет продолжаться.

— Признайтесь честно: вы добросовестно выиграли выборы в парламент?

— Да! Приезжайте и спросите у людей! Во время выборов я разговаривал с представителями миссии ОБСЕ — у них никаких вопросов ко мне не было. Я со своим штабом работал 24 часа в сутки: проводили митинги, встречались с коллективами, выпускали рекламную продукцию. Выступали в дебатах — сошлись с доверенным лицом моего оппонента Александром Федутой. Мой конкурент Ярослав Берникович позвонил мне после выборов и поздравил с победой. У нас, кстати, были прозрачные урны для голосования. Если бы я знал, что меня нечестно выбрали, я бы здесь не смог работать!

— Спортсмен, член «Белой Руси», депутат горсовета, Палаты представителей — это заранее продуманный план карьеры?

— Конечно, нет! Это — общественная деятельность, которая идет от сердца. Я согласился поучаствовать в парламентской кампании только по многочисленным просьбам, актив новополоцкой организации выразил мне доверие.

— Тяжело ли вам заниматься законотворческой деятельностью?

— Помогает прежний опыт — я работал депутатом городского Совета депутатов. Безусловно, если говорить о количестве законопроектов, то невозможно это все качественно проработать одному, я не могу быть во всем компетентным, у меня есть помощники, советуюсь со своими избирателями.

— Каким вы видите продолжение своей политической карьеры, может, президентские выборы?

— Я не делаю политическую карьеру и не имею политических амбиций. Я полгода в парламенте и пока еще не до конца проверил свои силы и способности в реализации взятых на себя программ и проектов. Но настроен выполнить все обязательства. Если во мне люди увидят человека дела, то чисто теоретически можно о политической карьере думать.

Змитер ЛУКАШУК, «Еврорадио»