Сергей Николюк: «Модернизация закончится перестройкой»

Евросоюз не в состоянии предложить Минску больше, чем вливает в страну Москва.
В рамках проекта «Европейский диалог о модернизации для Беларуси» политолог Сергей Николюк рассуждает о перспективах модернизации.

— Модернизация — естественный процесс системы, в которой мы «процветаем»?

— В 2006 году эта политическая система прошла свой пик. 1 января 2007 года Россия в два раза повысила цены на газ. На осознание новой реальности власть потратила почти год; за это время внешний долг Беларуси увеличился вдвое — с 6 миллиардов долларов до 12. С этого момента страна начала набирать долги.

Власть поняла, что российских ресурсов для дальнейшего повышения доходов населения, для стабилизации системы не хватает.

В 2008-м начинается политика либерализации. Формируется принципиально новая ситуация: к власти приходит осознание — нужно что-то менять. В систему вносится динамика, которую власть пытается свести к минимуму.

Потихоньку либерализация затрагивает политическую сферу, что мы увидели во время президентской кампании. В 2010-м в центре Минска развевались ненавистные режиму бело-красно-белые флаги, избирательная кампания проходила без особых ограничений. Но это изменения по форме, но не по содержанию.

На мой взгляд, вечером 19 декабря 2010-го силовики нанесли либерализации продуманный удар.

Экономические проблемы, вставшие перед Беларусью, оставляли силовой блок на вторых ролях. Чем дальше пойдет либерализация, тем больше силовиков отодвинут. Они блестяще решили корпоративную задачу: за семь с половиной минут свернули политику, которую начали реализовывать в 2008 году.

Однако новые экономические и политические проблемы никуда не делись. Поэтому…

— …модернизация?

— Да, новая кампания — модернизация. «Советская Белоруссия» фиксирует двукратный рост употребления этого слова — сто шестьдесят статей в год с его упоминанием. Процесс пошел.

Лукашенко в новогоднем поздравлении назвал нынешний год переломным. Прямо сказал: иначе нам не выжить. Но при этом новомодная модернизация понимается чиновниками исключительно как техническое перевооружение государственных предприятий. Уже в силу этого она обречена.

В январе, когда было объявлено о сокращении госаппарата, президент изрек замечательную фразу: сегодня чиновник важнее человека в погонах. Поскольку главным субъектом является именно первый, но со своей задачей не справляющийся, его надо взять под жесткий контроль. Конечно, под контроль силовиков.

Министры, губернаторы, вся последующая вертикаль поставлены перед необходимостью привлекать инвестора. Что из этого получается — мы видим.

Недавно литовская компания без участия государства запустила крупное деревообрабатывающее предприятие — на его создание ушел год. Теперь вспомним государственную программу по деревообработке на 2007 — 2009 годы; в прошлом году Лукашенко устроил нагоняй по этому поводу и утвердил новый ориентир — 7 ноября 2013 года.

На конец 2013-го или к следующему посланию (обычно оно происходит в апреле) власть должна осознать, что модернизация в ее понимании закончилась провалом.

Существует некая логика развития. Первый этап — осознание отставания, второй — «надо что-то делать», причем желательно это «что-то» ограничить чисто техническим уровнем. Обозначенный этап разворачивается на наших глазах. Ну, а третий должен означать, что предпринятых локальных мер недостаточно, надо выходить в сферу социальную, политическую — то, что отчасти пытались делать в короткий период либерализации.

Эта логика должна закончиться перестройкой, что в истории системы происходило неоднократно.

— Значит, и нынешней модернизации суждено завершиться перестройкой?

— Раскручивание и реализация вышеобозначенной логики приведет к краху белорусской системы. Россия, пока она существует в нынешнем виде, пока она владеет определенными ресурсами, этого краха не допустит. Мы уже наблюдали это в 2011 году. Все шло к краху. Но приехал Владимир Владимирович, достал из кармана российских налогоплательщиков несколько миллиардов долларов и решил проблему.

Чтобы поддерживать в Беларуси стабильность, нужен не просто высокий уровень российских дотаций — требуется постоянно растущий их уровень. Но это консервирует ситуацию. Как сказал министр экономики, сама система не генерирует такого уровня прибыли, который бы позволял выплачивать нынешние зарплаты. А речь ведь идет об их росте! Что, в общем-то, и понятно: как иначе остановить отток кадров? И эта задача на сегодня — номер один для власти.

— А насколько реально белорусское общество готово к иной схеме модернизации — такой, какой она видится участникам Европейского диалога?

— Помечтаем: пусть нынешняя власть плоха, но помог господь Бог — пришли к власти новые люди. А имеет ли общество ресурс для модернизации «по-европейски?» Здесь возникает больше вопросов, чем ответов. Серьезных исследований просто нет. В России таковые проводятся на академическом уровне, но субъекта модернизации не находят.

Что такое 1994-й год для Беларуси? Большинство тогда высказалось против подобной модернизации — иначе говоря, против новой жизни, когда человек начинает отвечать сам за себя, когда роль государства резко сокращается. Не случайно тему иждивенчества не первый год озвучивает Лукашенко. Электоральное большинство, на которое он опирается, иждивенческое по сути, попросту спивается.

— Что же получается: модернизация по-лукашенковски обречена на провал, но сбавлять обороты нельзя, иначе машина остановится. Каков тогда новый поворот?

— Сама логика развития должна заканчиваться перестройкой. В Беларуси нельзя исключать элементы дежавю 2011 года. Но за счет восточного фактора эта логическая цепочка в среднесрочной перспективе все время будет прерываться.

— Выходит, пока существует российский сценарий, европейский диалог о модернизации будет бесперспективным?

— Евросоюз не в состоянии предложить помощь, сопоставимую с вливаниями России, поэтому белорусская политическая элита давно определилась с геополитическим выбором. Просто открыто это не афишировалось. Но после вхождения в российские интеграционные проекты «тайное» стало явным.

Семен КУТКОВЕЦ