Мюзикл по «Идиоту» и «Шрэк» с польскими шутками

Заместитель председателя ОГП Лев Марголин в очередной своей передаче на ОГП-ТВ беседует с актером Гданьского театра Александром Резниковым.

— Александр, вы выросли в Беларуси, а сейчас актер театра в Гданьске. Как вы туда попали?

— Все началось в 2006 году, 19 марта, когда были президентские выборы. Я, обычный студент третьего курса Белорусской государственной академии искусств, решил выйти на площадь. Я считал, что имею на это полное право.

В то время я учился на заочном отделении и работал в театре белорусской драматургии. Зарплата была такая, что я на нее успевал только один раз в бар зайти, и все — зарплаты уже нет. При этом репетиции по восемь часов. Конечно, можно было считать это учебой. Но ведь жить на что-то надо! Потому что человек я к тому времени был уже взрослый и сидеть на плечах у родителей как-то не очень хотелось.

— Итак, вы решили выйти на площадь. И чем это закончилось?

— Я пришел и стоял там три дня и четыре ночи. А когда был разгром нашего лагеря, меня, естественно, взяли. На следующий день я должен был играть в спектакле. Меня, конечно, никто не отпустил, милиционеры смеялись, вот, мол, актер у нас сидит на нарах.

Вышел я из тюрьмы, из театра меня уволили сразу же, из академии искусств мне тоже пришлось уйти, никакой другой театр меня принять не захотел. Я был в Театре армии, меня прослушали, причем довольно красиво прослушали, им все понравилось, говорили, как хорошо, как классно, как здорово… Но потом ко мне подошла директор и сказала: «Ну, у нас пока мест нет». Зачем вы меня тогда приглашаете, если мест нет?

— То есть двери белорусских театров для вас закрылись?

— Да. В это время я вступил в ОГП. Мы с ребятами ездили и в Москву, и в Вильнюс, и в Питер. В Москве встречались с Немцовым. Началась интересная жизнь — политическая, которая для меня была чем-то новым, и мне хотелось идти дальше и дальше.

Но когда появилась программа Калиновского, я решил закончить свое образование, потому что без образования я никто и в Беларуси, и где угодно. Меня взяли в театральную школу в Кракове.

— Вас взяли в эту школу несмотря на то, что вы не владели польским языком?

— Не владел. Они каким-то образом смогли оценить актерское мастерство и без польского языка. На вступительном экзамене я читал басни по-русски и по-белорусски, и комиссия так смеялась, им понравилось. Взяли, правда, на вокально-эстрадное отделение, но сразу на второй курс. К концу школы я уже говорил свободно, без проблем.

Во время дипломного спектакля я познакомился с режиссером Войцехом Кастильней. Я ему понравился, и он пригласил меня к себе. Я сыграл в его спектакле «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Потом мы сделали мюзикл по мотивам романа Достоевского «Идиот». Казалось бы, серьезное произведение, классика русской литературы, — и вдруг мюзикл! У нас был такой человек специальный, он брал отрывок из романа и переписывал его стихами. На стихи писалась музыка. В результате очень красиво все получалось.

Этот же режиссер позвал меня в Гдыню, где мы сделали мюзикл «Кукла» по Болеславу Прусу. Этот спектакль получил самые высокие рейтинги, польское телевидение сделало его видео-версию, очень классно все получилось. Теперь это уже навсегда останется в истории, периодически его показывают по каналу «Культура» в Польше.

В Гдыне я и остался, директор сказал, что никуда меня не отпустит. (Смеется.) Таким образом, я стал штатным актером.

— И вот у вас теперь есть возможность сравнить. Можно ли жить в Польше на зарплату артиста?

— В Польше можно. Особенно, если есть спектакли. В Беларуси устроено так: ты получаешь зарплату, и за эту зарплату ты играешь спектакли и ходишь на репетиции.

А в Польше ты получаешь зарплату, которая постоянная, что бы ты ни делал: есть у тебя репетиции или нет репетиций, есть у тебя спектакли или нет спектаклей. Она, правда, маленькая, но в любой ситуации ты ее получишь. А за каждый спектакль ты получаешь деньги дополнительно. Т. е. получается как бы две зарплаты.

В основном, конечно, все живут на ту зарплату, которая дополнительная. Поэтому если я востребован, играю много, то набираются хорошие суммы, за которые уже можно жить. Я вот сейчас какое-то время жил на одну базовую зарплату, потому что в театре делали ремонт: был на 670 мест, его перестроили и теперь у нас 1070 мест.

6 сентября будет открытие театра после ремонта. Так что всех приглашаю в Гдыню.

— Увлечение мюзиклами — это касается только вашего театра, или это такая мода, пришедшая с Бродвея?

— Я вам так скажу: конечно, музыкальные театры в Польше — это на 99% мюзиклы. Складывается определенная тенденция. Но при этом наш режиссер Войцех Кастильня хочет создавать польское искусство — даже если для этого приходится что-то переделывать. Не брать все один к одному с Запада, а показать свое — польскую культуру, польский театр, польскую литературу.

Получается, что в современную, модную, привлекательную форму он вкладывает польское содержание, продвигает национальную культуру. Любовь к своей стране надо воспитывать, она не возникает из ничего. Даже в спектакль «Шрек» — вещь всем известная — он умудрился внести местный колорит. И это мне очень нравится в нашем театре.

— Вы успели поработать и в белорусском театре. Если сопоставить систему постановки спектаклей в Беларуси и в Польше, они чем-то отличаются?

— Отличаются. В первую очередь финансированием. В Беларуси все очень скромненько.

У нас в Беларуси дипломный спектакль — это стол, стул… То, что в театре нашли, то и поставили — играйте. А для моего дипломного спектакля специально строили декорации, заказывали визуализации разные. Это большие деньги. И режиссеру надо заплатить большие деньги. Так что в Польше, конечно, все поставлено на более широкую ногу.

— У нас театры находятся на дотации государства, поэтому государство претендует на то, чтобы контролировать все и вся. Спектакли сдаются худсовету, и Министерство культуры накладывает свою лапу и на репертуар, и на все остальное. В Польше театры зависят от государства?

— Зависят в определенной степени. В основном, театр зарабатывает сам — продаются билеты (которые, к сожалению, дорогие). Но каждый город дает театру какую-то сумму на новую постановку. Городские власти в этом заинтересованы, потому что хороший театр — это и культура, и туристы.

— А что касается уровня актеров в Беларуси и в Польше?

— Тут я могу сказать абсолютно честно, что школа Станиславского — это школа Станиславского. Но зато в Польше у актера больше свободы. В этом есть свои плюсы — человека не ограничивают. Не так, как в той же академии в Беларуси: если идет руководитель кафедры, то все к стеночке жмутся по стойке смирно. Был случай, когда в академию пришел молодой преподаватель. Я хотел с ним поздороваться за руку, а он меня за это отчитал. Эту историю я рассказываю всем, потому что когда я поступил в школу в Польше, меня преподаватель по сценической речи и обняла, и поцеловала, так что там все более свободно. Мы могли всей группой вместе с преподавателями пойти в бар, выпить пива, поговорить обо всем.

— Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что потенциал у белорусского театра есть. Есть много талантливых людей, и если убрать лишнюю заорганизованность, то мы сможем услышать о белорусских театрах на мировых площадках…

— Конечно. Как пример — театр господина Халезина, который ездит по всему миру и пользуется успехом.

Посмотреть передачу можно на канале ОГП-ТВ (на сайте ucpb.org).

Специально для «Снплюс» подготовила Анна КРАСУЛИНА