Андрей Поротников: «Пока мы можем говорить о деградации армии»

— Что представляет собой белорусская армия, готова ли она к современной войне?

— Наши Вооруженные силы сегодня — уменьшенный вариант Белорусского военного округа. Надо понимать, что в мире есть только одна армия, способная вести современную войну, — армия США. Конечно, если вопрос стоит о противостоянии с Америкой, то мы не готовы, если о противостоянии с соседями — белорусская армия способна дать отпор.

Другой вопрос — насколько эффективно и как долго противостояние продлится.

— Так насколько эффективно и как долго?

— Смотря против кого…

По большому счету, ни у Литвы, ни у Латвии собственных армий нет, присутствуют формальные структуры. Польша опасается, что белорусские танки дойдут до Варшавы за два дня, но я боюсь, что польские танки могут дойти до Минска за неделю. Если не вмешается Россия…

— Действительно, Варшава очень обеспокоена предстоящими осенью учениями «Запад-2013». Есть ли основания для тревоги?

— Скорее, белорусская сторона должна выражать обеспокоенность. Ведь параллельно идут учения НАТО, которые подразумевают очень прозрачное противостояние с одной из восточноевропейских стран, задействование 5-й статьи договора о совместной обороне (массированная переброска войск и так далее).

А вот учения «Запад-2013» проводятся по ливийско-сирийскому сценарию. В нем есть мятеж: политический, этнически мотивированный, инспирированный извне; изолируется зона мятежа и уничтожаются незаконные вооруженные формирования. Этот вариант практически отрабатывался несколько последних лет на всех совместных учениях. Противостоящая сторона — террористы, диверсанты, незаконные вооруженные формирования.

— Подавление мятежей не сходит с повестки дня белорусско-российских учений уже несколько лет?

— Фактически с начала событий в Ливии. Когда стало очевидно, что войска НАТО намерены вмешаться в этот конфликт.

— «Плюшевый десант» летом прошлого года показал, что белорусская армия нуждается в реформах. В первую очередь войска ПВО, которые проспали шведский десант.

— Проспала не ПВО — проспал пограничный наряд…

Любые реформы стоят денег, в области обороны — больших денег. Пока нет консенсуса в обществе и во власти по поводу того, что национальная оборона — приоритет не только на словах, но и в виде бюджетных ассигнований, здесь просто не о чем говорить. Пока, скорее, мы можем говорить о деградации белорусской армии.

— В чем это проявляется?

— Уходят люди, уходят, как правило, самые активные. Добавьте сюда и старение техники.

К тому же наблюдается определенный морально-психологический сдвиг: по результатам прошлогодней вступительной кампании самый высокий конкурс в Военную академию зафиксирован по специальности «идеологическая работа». Желающих трепать языками много, а вот охочих тягать танковые траки — не очень.

— Что нужно сделать, как остановить деградацию белорусской армии?

— Мы должны определиться, зачем нужна армия: защищать только свою территорию или ориентироваться на коллективную оборону? Во втором случае при необходимости стране придут на помощь извне, но и сама периодически должна помогать своим союзникам участием в зарубежных операциях. Такой литовско-латвийский вариант, когда зачастую практически вся боеспособная часть армии находится в Афганистане или Ираке.

Мне кажется, предпочтительнее первый вариант, но он более дорогой. Международная практика определяет цену такого выбора — 3 процента ВВП. Как их тратить — вопрос отдельный.

Белорусское руководство не определилось. С одной стороны, звучат заявления, что мы готовимся защищать свою землю, но при этом Беларусь принимает на себя обязательства по линии ОДКБ в Центральной Азии, в том числе и по афганской проблематике.

— Пока нет этого понимания, говорить о реформах вообще не приходится?

— Армия для властей никогда не была приоритетом по простой причине: явной внешней угрозы нет. Есть набор внутренних угроз — политических, экономических, социальное недовольство людей. Соответственно, все внимание сосредоточено на проблемных точках. Если представить бюджет в виде огромного пирога и очереди, которая выстроилась за своей долей, то военные — в конце очереди.

— Может ли случиться так, что сама армия станет взрывоопасным формированием?

— Думаю, нет. Нет соответствующих традиций. Чтобы армия превратилась в самостоятельного игрока, военнослужащие, в первую очередь офицеры, должны иметь чувство корпоративности, что напрочь отсутствует в белорусской армии. Если мы возьмем страны третьего мира, классические латиноамериканские военные диктатуры, то там офицеры, как правило, выходцы из верхних слоев общества, династий, с XVIII-XIX веков носящие погоны. Если мы возьмем высшие слои белорусского общества, они своих детей в армию не отправляют. Белорусская армия — рабоче-крестьянская.

— Беларуси ближе профессиональная армия или стоит сохранить призыв?

— Создать полностью контрактную армию в наших условиях (если речь об этом) невозможно и не нужно. Следует отдавать себе отчет: возникни реальная угроза, Россия не столько бросится на помощь, сколько попытается решить свои вопросы за наш счет. Так уже не раз происходило в истории. Рассчитывать мы можем только на себя. А в этих условиях существующая система комплектования оптимальна, поэтому следует сохранить статус-кво.

Другое дело, нужно снижать планку призыва, потому что каждый второй призывник — с плоскостопием, каждый третий — с гастритом. В Финляндии под призыв попадает практически 90% молодых людей, у нас — меньше половины. Сомневаюсь, что финны здоровее белорусов.

— Воспользовавшись «дырами» в системе белорусской ПВО, Москва получила формальный повод для создания первой российской авиабазы в Лиде. Повысит ли она боеспособность белорусской ПВО?

— Это политическая игра, больше связанная с внутрироссийскими событиями. Не исключено, что Путин не досидит до 2018 года; мы имеем шансы наблюдать реинкарнацию операции «преемник» — примерно по такому же сценарию, как с Медведевым. Тот был назначен вице-премьером по национальным проектам, куда вбрасывались колоссальные средства, а все трубили о небывалых успехах. В результате Медведева выбрали президентом, а нацпроекты тихонько свернули.

В данном случае все ожидают повторения пьесы, только преемником станет уже Шойгу.

Путину, с учетом весьма неоднозначной ситуации в экономике России, с крайне неблагоприятным развитием исламского терроризма внутри России, нужна история внешнеполитического успеха, чтобы показать своего преемника в качестве эффективного и влиятельного военачальника, политика международного уровня. Для России авиабаза в Лиде также знак: Москва «застолбила» территорию, подтверждая свой великодержавный статус.

Но практика взаимоотношений России с Арменией, например, показывает — наличие российских военных баз, военных объектов не препятствует развитию военных отношений с НАТО и вестернизации этой страны.

— Разделяете ли вы опасения, что российская авиабаза — угроза независимости страны?

— Российская авиабаза не может быть угрозой независимости Беларуси в силу ее малочисленности и достаточно узкой специализации.

И потом, зачем России белорусская независимость? Это очень дорогое удовольствие, у России просто нет денег на это.

Россия сейчас примерно в такой же ситуации, в какой оказались Франция и Великобритания в 1970-80-е годы, после краха колониальной империи. У них еще есть глобальные претензии, они еще способны что-то делать (отправить куда-то войска, где-то устроить заварушку, свергнуть неугодного правителя в Африке). Но восстановить империю уже не способны: нет запала, население превращается в общество потребителей…

— Вы сказали, что в случае военных конфликтов надежд на Россию нет. Ненадежный союзник?

— Несмотря на массу подписанных бумаг и деклараций, мы не являемся союзниками, потому что любые союзнические отношения подразумевают фактор доверия. А его нет, что неоднократно доказывали обе стороны. Последний пример — Россия пригласила наблюдателей НАТО на учения «Запад-2013» в одностороннем порядке, не посчитав нужным даже поинтересоваться мнением белорусской стороны.

Никакими союзниками мы не являемся, это ситуативная видимость объединения. Для Беларуси главную роль играет меркантильный фактор, а Россия все еще испытывает потребность в сохранении великодержавного статуса. Если ты великая держава, то у тебя должны быть союзники; если их нет — нужно покупать видимость союза. Отсюда — все донорские структуры типа ОДКБ, ШОС, СНГ. Происходит объединение не на ценностной базе — у нас нет общей ценностной базы с Россией, а на желании «подоить» Россию, а для России — потешить свое самолюбие.

Семен Кутковец

Читайте также:

«К СОВРЕМЕННОЙ ВОЙНЕ БЕЛОРУССКАЯ АРМИЯ НЕ ГОТОВА»