Александр Войтович: Белорусские ученые побегут и в Россию

В ближайшей перспективе следует ожидать «утечки мозгов» уже в Россию. В этом убежден заведующий лабораторией Института физики НАН Беларуси Александр Войтович (в 1997 — 2001 годах являлся президентом НАНБ).

Александр Войтович дал интервью «Свободным новостям плюс» в рамках «Европейского диалога о модернизации для Беларуси».

— Александр Павлович, сколько сейчас получает заведующий лабораторией Института физики Национальной академии наук?

— Средняя зарплата научных сотрудников по академии — 4,5 миллиона рублей. Она обычно соответствует зарплате старшего научного сотрудника, который является главным действующим лицом науки.

— Кандидат наук получает 4,5 миллиона рублей, а грузчики — от 5 миллионов. Достойная ли это оплата труда ученых? Как может существовать при этом наука? Отсутствие финансирования — единственная ее проблема?

— Вопросительных знаков множество. Давайте начнем с проблемы кадров.

Средняя зарплата научного сотрудника в академии наук составляет 4,5 миллиона рублей, старшего научного сотрудника в нашей лаборатории — 4100 — 4200 тысяч рублей. Мы еле-еле сводим концы с концами. Вот поэтому ситуация с кадрами в Академии исключительно тяжелая.

— Эта катастрофическая ситуация — итог недостойной оплаты труда?

— Прежде всего — да.

Но надо также иметь в виду, что упал уровень подготовки в школе, в высших учебных заведениях — в упадок приходит вся белорусская система образования. В БГУ принимают «троечников». Если раньше преподаватели могли читать первокурсникам высшую математику, то теперь надо курсы дополнительные проводить по школьной программе, чтобы они могли усваивать университетскую программу.

— Известно ли государству о масштабах утечки научных мозгов из страны?

— В институте социологии существует специальное подразделение, которое изучает эту проблему. Я просто не слежу за этим.

В Институте физики молодой специалист при первой возможности уходит за границу, аспирантов с каждым годом меньше и меньше. В России ситуация уже изменилась в лучшую сторону, поэтому следует ждать оттока белорусских кадров туда. Для примера: в первом полугодии прошлого года средняя зарплата научных сотрудников в Беларуси составляла 3,4 миллиона рублей. А тарифная ставка с надбавкой за стаж и доплатой за степень — 2,2 млн бел. руб., это 8 тыс. росс. руб., в то время как в России — 26 тысяч рублей. В три с лишним раза выше! При этом 26 тысяч — минимум, который получает российский ученый, а наши 3,4 миллиона — потолок.

Часто в средствах массовой информации можно слышать: с молодежью в науке все в порядке. Вот только самые сильные уходят, остаются же самые слабые. Еще одна причина — очень устаревшая и слабая экспериментальная база белорусской науки, в академии — в частности. Возможно, молодежь оставалась бы, если бы могла себя реализовать, что на устаревшей базе невозможно.

— А как кадровая политика реагирует на стоящие проблемы?

— Кадровая политика в Академии наук совершенно неграмотная. Нарушается устав НАН, в котором написано, что у нас не должно быть директоров институтов старше 70 лет. Требования устава разумны, так как в большинстве случаев пожилые люди не в состоянии усваивать новые знания. Соответственно, не способны идти в авангарде науки.

Более того, директорами назначают кандидатов наук — такого история Академии наук никогда не знала. Мясникович однажды назначил директором академического института человека, не имеющего ученой степени кандидата наук! Этот директор вел себя как мальчишка; не по Сеньке шапка оказалась, и в итоге молодой человек попал в тюрьму. Так вредное для академии, науки и страны назначение на должность подпортило еще и будущее и перспективы этого молодого человека.

— Если в белорусской науке все так плохо, не пришла ли пора реформировать отрасль?

— Некоторым не нравится слово «реформа». Бог с вами, не нравится — не употребляйте, но ситуацию в науке срочно нужно исправлять. В белорусской науке фактически мало чего изменилось после 1990 года, а деятельность последнего десятилетия имитировала реформы.

Президиум академии в 2001 — 2002 годах начал разрушать научно-практические центры, имевшиеся в академии (пусть и называвшиеся иначе). Было ликвидировано объединение «Кибернетика», ликвидированы отделения аграрной науки при ее передаче в Национальную академию. Это ошибочные решения. И только через четыре-пять лет наконец, на базе отделений аграрной науки были сформированы научно-практические центры. А затем руководство академии впало в другую крайность и начало рассматривать подобные организационные преобразования как некое универсальное средство повышения эффективности научных разработок, своего рода панацею от всех бед. И в результате превратило их в шаблонное мероприятие.

Например, в один центр позагоняли институты технологии металлов, физики твердого тела и полупроводников, который никакого отношения к технологии металлов не имеет, и химии новых материалов. Химию, металлургию и полупроводники согнали в один центр. Никакой пользы — только вред и чиновническая имитация бурной деятельности.

Практические, внедренческие проблемы всегда решаются с помощью тематических целевых объединений, иногда временных. Лучшая практика в Беларуси показывает, что это правильный подход. Например, в Беларуси разработали и создали суперкомпьютер в 2000 году — наш компьютер входил в 500 самых мощных компьютеров в мире. Мы в состоянии делать выдающиеся вещи. Но никакого научно-практического центра не создавали. Объединились несколько организаций: НАН, Институт кибернетики, НИИ ЭВМ, БГУ, БГУИР, и за три-четыре года решили проблему. Решили — и разошлись. Если нет объединяющего проекта, зачем искусственно объединять людей?

Во всем мире происходит объединение вокруг тематики, а не создаются имитационные центры потому, что так захотелось чиновнику.

— Значит, наукой должны руководить не чиновники, а ученые?

— Наукой должны управлять профессионалы. Руководить ею должен человек, который сам работает в передовой области науки, определяющей научно-технический прогресс, и который понимает, куда движется наука. У нас наукой десять лет управлял непрофессионал, теперь еще долго придется преодолевать последствия такого управления. В интересах страны, чтобы управленцы были профессионалами в своих областях. Медициной должен руководить профессионал, спортом должен руководить профессионал, а не генерал. А у нас на КГБ сажают танкового генерала! Где в мире разведкой руководит танковый генерал?

— Как переломить ситуацию? Может, позаимствовать опыт у соседей?

— У соседей все нормально! Наукой руководят профессионалы — там не вверяют судьбу науки в руки менеджера. И не ставят директором института человека, не имеющего научной степени. Прежний президиум во главе с Мясниковичем ввел планы по экспорту — для всех институтов без исключения. Директора стараются, чтобы выполнить приказ — это едва ли не основной критерий, по которому оценивается их работа. И продают совершенно сырые вещи. Сделали макет прибора, который не прошел ни сертификацию, ни метрологию. Работающий макет. Мы продаем его за границу. Пусть заработали 300 тысяч, 500 тысяч долларов. А сколько денег мы вложили в разработку этого прибора? Мы сами разоряем страну. Продаем по дешевке, производство не организовываем, получаем не прибыль, а убытки.

Чтобы строить инновационное производство, нужно иметь и рынки сбыта. Наш внутренний рынок слишком мал. Но Беларусь изолирована от многих стран. Хорошо открыт российский рынок. А во многих странах мы не можем ни рынок организовать, ни коллабораторов найти — из-за изоляции. А это уже политика. Чтобы строить инновационную экономику, нам и политику нужно менять.

— Сколько белорусская наука должна получать, чтобы держаться на плаву?

— Вот уже 20 лет ежегодно нам обещают: в следующем году мы увеличим наукоемкость ВВП до 1 процента. Ежегодно на науку выделяют 0,6 — 0,8 процента ВВП — это исключительно низкий показатель! В той же России на науку уделяют 1,4% ВВП, в Украине — 1,1, в Финляндии — 3%. А у нас — 0,7% уже 20 лет!

Семен КУТКОВЕЦ