Дмитрий Войтюшкевич: «Тюрьмы в Беларуси боятся все»

Герой его песен Федор Щавель поет свои песни из заключения — то бодрые, то лирично- щемящие. Он говорит только по-белорусски, а когда начинает по-русски — заикается. Про особенности отечественного тюремного шансона и творческое сотрудничество с Геннадием Буравкиным музыкант рассказал в интервью Радио Свобода.

Дмитрий Войтюшкевич отметил, что все началось с идеи Геннадия Николаевича Буравкина. «Он мне предложил несколько стихов на тюремную тему, посоветовал подумать. Первое, что мне пришло в голову: я никогда такими песнопениями заниматься не буду! Но судьба сложилась так, что за последние два года произошли определенные перемены в моей творческой жизни — я тоже словно отбываю наказание, я — запрещенный музыкант. Как-то так сложилось, что все мои предыдущие альбомы так или иначе были связаны с тяжелыми темами — от любви до самоубийства поэтов, того же Маяковского или Рафаила Воячка. И я сам для себя решил, что надо заниматься тяжелыми, проблемными темами. А тюремная тема в белорусской действительности очень актуальна. Тюрьмы в Беларуси боятся все, даже тот, кто управляет нами, и тюрьмы он боится, видимо, больше других. Он же как-то сказал, что у нас в тюрьмах сидят приличные люди. Так почему бы не сделать такой альбом для приличных людей?» — рассказывает музыкант.

Тюремный шансон в исполнении Войтюшкевича звучит иногда чрезвычайно лирично. «Во-первых, я сам не брутальный. Очень трудно отойти от самого себя. Во-вторых, и герой мой, Федор Щавель, — тоже не брутальный. Он родился в центре Европы, в Ушачском районе, на озере Шо. И наши с ним песни — это попытка достучаться до маршруточников, дальнобойщиков, потребителей шансона, до простых белорусов. Есть очень много людей, для которых все, что мы делаем, мало интересно. Для них и предназначается такая простая форма, как шансон — пусть себе не брутальный, назовем его — чуткий. И еще один момент очень важен. Многие люди, глядя на альбом «Шо-Шо», будут думать, что это нечто похожее на российский шансон. Кто-то, не первый год наблюдая за Войтюшкевичем, захочет, чтобы в альбоме было что-то от французского шансона. А я сам хотел бы, чтобы у меня получилось что-то такое, что можно будет с полным правом назвать белорусским шансоном», — отметил музыкант.

На вопрос о том, почему было решено выступать от имени придуманного героя, место рождения которого дало название альбома, Войтюшкевич ответил, что это одна из версий. «Сначала мы думали героя засекретить, потом я понял, что это глупо — все равно узнают по голосу. У моего героя Федора частичная амнезия, он очень хорошо говорит по-белорусски, а если переходит на русский — заикается. Такой веселый и спокойный парень, который неизвестно за что попал за решетку. Возможно, он ездил гастарбайтером в Москву. Возможно, гонял фуры по просторам СНГ. Этот образ, можно сказать, еще дорабатывается», — заметил Дмитрий Войтюшкевич.

По его словам, мы все тем или иным образом связаны с тюрьмой — у кого-то родные сидели, у кого-то — знакомые. «Но хочу подчеркнуть: этот альбом будет нужен (хочу надеяться) не только тем, кто сидел, но и тем, кто в четырех стенах в центре Минска живет. Социальная сеть также может быть своеобразной тюрьмой. Тем, кто отсидел свой срок, трудно выходить в этот мир, вливаться в общество, которое изменилось. Помню, в детстве не раз приходилось слышать: от тюрьмы и от суммы не зарекайся. Поэтому для меня самого «Шо-Шо» — это тоже опыт, своеобразный университет, как и все предыдущие альбомы», — отметил музыкант.

Он подчеркнул, что «Шо-Шо» — это все же романтические истории и игры, в которые важно не заиграться. «Я убежден, что следует изучать тюремную тему, не надо отталкивать людей, которые сидели. Тем более, опять же сошлюсь на известного политика, в тюрьмах находится очень много порядочных людей. В том числе и среди криминалитета, я уже молчу о заключенных политических. В альбоме есть песни, которые могут быть посвящены, скажем, Николаю Статкевичу. А почему нет? В одной и той же камере сидят виновные и невиновные — об этом так много в последнее время говорится», — продолжает музыкант.

На вопрос о «черных списках» музыкант заметил, что когда-то в Советском Союзе инакомыслящих отправляли за 101-й километр от столицы, а в Беларуси обрамляют 200-м. «Далее 200-го километра от Минска можно выступать в школе, садике, церкви, даже в Доме культуры. Хотя иногда и подпольный концерт в Минске, о котором все, кому нужно о нем знать, знают, пока не запрещается. А вообще, на любом километре люди, которые нас приглашают, всегда рискуют», — рассказывает Войтюшкевич.

Поэтому и возник хутор Вайцюшки — как альтернатива проблемным площадкам. «Это альтернатива, но одновременно и способ зажить новой, не менее интересной жизнью. Оказывается, все, что там происходит, интересно и соседям с района, которые, конечно же, просят, чтобы не было бело-красно-белых флагов. Купалье мы там проводим и фестиваль авторской песни. Мне лично это тоже интересно — получить опыт организатора. Фестивали в Вайцюшках показывают, что большинство людей, которые там собираются, — белорусскоязычные. Это совсем не гетто, о котором говорит Виктор Шалкевич, который тоже там выступал. Люди приезжают с детьми. Я понаблюдал — на фестивале белорусского шансона и авторской песни каждый третий — ребенок или подросток. Для меня это хороший знак. Плюс — природа, плюс бегство от городских проблем. В Вайцюшки приезжают не только из Минска, но и из Столбцов, из Волковыска, из Лиды, из Гродно, из Новогрудка. Дело начинает развиваться. Мы отечественный агротуризм развиваем не просто маринованными огурцами, а культурой», — рассказывает музыкант.

Дмитрий Войтюшкевич высказал свое желание выступить со своим новым альбомом в местах лишения свободы: «Причем с моей стороны была попытка организовать такое выступление. Мы заезжали к Павлу Северинцу в Куплин, и я предложил дежурному начальнику устроить соответствующий тематический концерт — для охраняемых и охранников. Начальник пообещал пробить эту тему. Видимо, пробили, кто такой Войтюшкевич… Павел мне позвонил и сказал, что не получается. Так что пока буду петь на свободе. Как говорил герой в одном известном советском фильме: «Нет, лучше уж вы к нам!».