«Народ все воспринимает через свой желудок»

— Если проследить тенденцию, то видно, что от выборов к выборам репрессии идут по нарастающей. В 2006-м это была одна история, а в 2010-м все намного хуже…

— И можно смело прогнозировать, что эта прогрессия будет развиваться.

— Именно поэтому хотелось бы узнать, что можно сделать, чтобы как-то минимизировать последствия?

— Я не политик и выскажу свою точку зрения обывателя, но гражданина, заинтересованного в переменах к лучшему — к тому, что закреплено в нашей Конституции. Государство у нас, мягко говоря, не демократическое, у власти находится авторитарный руководитель, который для себя выстроил возможность управления государством единолично на долгие-долгие годы. Отсюда и надо танцевать.

Первое, что следует отметить: сегодня выборы не являются политическим инструментом для смены руководства страны. Посредством их нынешнюю власть подвинуть невозможно. Она будет цепляться вплоть до вооруженного сопротивления.

Если бы оппозиция это четко понимала, она бы работала по-иному.

— Например?

— Даже при той ситуации, в которой у нас происходят выборы, необходимо задействовать все доступные рычаги. Во-первых, постараться продвинуть своих людей в избирательные комиссии (возможно, кого-то «перевербовать» на свою сторону из числа тех, кого туда включили местные органы — педагогов, врачей, «синих воротничков»), чтобы хотя бы иметь веские доказательства фальсификаций. Мы много говорим, что выборы были нечестными, но когда встает вопрос об уликах — их маловато.

Вторая проблема — надлежащее наблюдение. Сейчас выясняется, что за выборами будут наблюдать три коалиции! Так вы лучше помогите правозащитникам организовать наблюдение, к которому больше доверия. А так вместо того, чтобы объединиться в одном блоке, будем тремя кулачками махать.

Опять же слабина всех оппозиционных партий — это отсутствие информационных источников, с помощью которых они могли бы доходить до народа. Мы наблюдаем в основном листовочную борьбу, а надо иметь свои газеты. История большевиков должна научить, где и каким образом их печатать и распространять.

А если мы не можем добежать до избирателя, сформировать у него желание проголосовать за нашего кандидата, то надеяться, что он будет отстаивать свой голос, не приходится. Все эти общественно-массовые мероприятия, которые пытаются проводить в ходе агитационных кампаний, а затем после подсчета голосов, эти призывы на площадь — явно неэффективные.

При этом, понимая, что власть употребит силу, мы подставляем под раздачу очень многих. Власть научилась писать свои сценарии, и Площадь 2010-го — яркий пример этой провокации, в которую все же кто-то включился.

Наши политики крайне слабо используют доступные правовые инструменты. А ведь это дает возможность оценить, насколько доказательно мы предъявляем претензии к нынешней власти.

Например, из Конституции убрали пункт об ограничении сроков, а в Законе «О президенте» его исправили только через 8 — 10 месяцев после избрания Лукашенко в 2006 году. То есть на протяжении еще почти трех лет в законе было четко прописано, что президент не может избираться более двух сроков подряд. И только когда мы стали обращаться в Верховный суд, в Конституционный и прочие инстанции, Лукашенко тихонечко дал отмашку Национальному собранию изменить закон. Воспользовались этим наши политики в 2006 году? Нет.

—Многие правовые механизмы у нас попросту заблокированы, и мы отлично себе представляем результат практически любых обращений — например, в Центризбирком по поводу того, что Лукашенко не имеет права баллотироваться.

— Когда один Погоняйло обращается в ЦИК — это юридический инструмент. Когда нас сотни, тысячи — это уже политический инструмент. От одного Погоняйло можно запросто отписаться, проигнорировать, а когда надо отписаться перед тысячей, 10 тысячами своих сограждан, когда они в колокол бьют — это уже другое дело. Когда Центральную комиссию подпирают тысячи человек с жалобой — это и пикетом нельзя назвать, но ситуация вполне интересная. Подпирали? Никто.

— То, о чем вы говорите, может сработать детонатором, когда в обществе есть протестный потенциал. А есть ли он сейчас?

— Для того чтобы воспитать протестный электорат, сегодня нужны большие усилия. Проблема как раз в том, что электорат, который против, не увеличивается. Мы застряли на этой цифре 30%. Народ все воспринимает через свой желудок. И все опросы нам показывают, на каком месте в приоритетах у белорусов находится политика и право.

Поэтому, конечно, сложно работать оппозиционным партиям в этих условиях. Но и упускать то, что можно было бы сделать, крайне ошибочно. Надо думать над технологиями и приемами.

— Вы можете привести примеры этих технологий?

—Еще в 2004 году я предложил половину бюллетеня кинуть в урну, а половину забрать с собой. По закону такой бюллетень нужно признать недействительным, и их количество должно быть учтено в протоколе. Если эти цифры не совпадут — значит, результат нечестный, и мы идем в прокуратуру с просьбой возбудить уголовное дело. Прокуратура отказывает в возбуждении уголовного дела — обжалуем ее действия в суде. Это тот случай, когда доказательства фальсификаций на руках у избирателей, и они могут применять правовые инструменты.

Хорошо, трудно вам организовать это по всей стране. Давайте организуем контрольные точки в ряде городов, два-три участка на районе.

В Борисове ведь как было? Мы на участке собрали 17 половинок, а они указали только 5 недействительных бюллетеней в протоколе. Конечно, когда это один факт, можно его не заметить, а когда бы их было 100 по стране, как бы себя вела прокуратура? Подписи членов комиссии подлинные — значит, должны быть учтены в протоколе. А они не учтены — следовательно, как минимум по ста участкам выборы надо признавать несостоявшимися, в том числе по суду. А кто-то должен понести и уголовную ответственность за фальсификацию результатов голосования по ст. 192 УК.

Правозащитники ищут какие-то методы, чтобы доказать властям, что выборы нечестные. А политики? Они поддерживают нас в этом? Нет. Они заигрываются и думают, что играют в реальные выборы, через которые они проведут своего человека во власть.

Поэтому тут нужно определиться, чего вы хотите: политических игрищ, укрепить свои партии или получить реальный политический результат?

— Ваш прогноз на выборы 2015 года?

— Я пессимистично смотрю на ситуацию и понимаю, что партии в очередной раз оказываются вовлеченными в эту тусню, абсолютно ненужную, абсолютно проигрышную. Думаю, ничего нового изобретено не будет.

И предпосылок к этому нет. Что нового за последние 20 лет придумали в агитационной кампании? Собрать небольшенький митинг во дворе, расклеить и раздать листовки…

Но ведь можно откатать какую-то свежую, интересную технологию хотя бы на местных выборах. Попробуйте включиться в какие-то реальные действия.

—Среди сегодняшних лидеров оппозиции вы видите такого человека, который мог бы это все возглавить, организовать и направить?

— Нет. Ни в интеллектуальном, ни в организационном. Тут как по Высоцкому:

Мы не сделали скандала:

Нам вождя недоставало.

Настоящих буйных мало —

Вот и нету вожаков.

Причем под буйными имеются в виду не психи, а реальные бойцы. А у нас что? Хлюпкая интеллигенция.

Мне Некляев нравится как человек и литератор, но как политик он пока не проявил себя. Лебедько давно в политике, но не боец в том понимании, в котором я хотел бы его видеть. Калякин — тем более. Хотя это все мои товарищи.

А кто будет в 2015-м? Они же и будут. А что они — перелицуются, перевоспитаются? По проторенному пройдут, худо-бедно проведут кампанию, а потом опять будут кусать себя за локти и говорить о том, что мы не виноваты, вот так вышло…

Анастасия ЗЕЛЕНКОВА, Александр СТАРИКЕВИЧ, Gazetaby.com

Читайте также:

Андрей Дмитриев: «к Ермошиной мы пойдем в последнюю очередь»

Анатолий Лебедько: «Политзэком я уже был, а клоуном быть не хочу»

Александр Класковский: «Есть кому подобрать власть и без оппозиции»