HOMO COMMUNALIS — «Человек коммуналки»
Хорошо, что коммунальные квартиры — явление для белорусской столицы нетипичное, но во многих ли белорусских домах сегодня «хорошая погода»? И всегда ли виноваты в ней только жильцы?
Я отношусь к тому поколению минчан, которые родились и выросли в коммунальных квартирах. По причине малолетства не помню шумных скандалов на общей кухне, но абсолютно уверена, что они случались, и довольно часто: в пяти комнатах жили девять взрослых и одиннадцать детей. Тогда взрослые относились иначе к детям, собственным и чужим — берегли не только наши уши, но и наши души, справедливо полагая, что в своей взрослой жизни, которая непременно настанет, мы, по словам одной из соседок, «еще всего нахлебаемся».
Я помню ощущение теплоты и участия в моей маленькой жизни взрослых людей. Людей абсолютно чужих, но воспринимаемых как родственники, со всеми своими пороками. Тогда дети и взрослые умели жить вместе. Может, потому, что наши папы и мамы пережили войну и многие из них потеряли своих родителей? Тогда, в начале 60-х, я была искренне убеждена в том, что самые счастливые люди — советские, а самые счастливые дети — это те, которые живут в моей квартире и в моем дворе…
Ни к чему нам дом отдельный, вместе жить нам веселей!
Коммунальные квартиры в современном понимании появились после революции 1917 года в ходе «уплотнений», когда большевики принудительно отбирали жилье у богатых горожан и подселяли к ним в квартиру новых людей. Декрет ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене частной собственности на недвижимость в городах» отменял личное право на городскую землю и на строения, имевшие стоимость или доходность выше определенного предела, причем в каждом городе устанавливаемого местными органами советской власти. В квартиры вселялись прежде всего активные сторонники победившего пролетариата: коммунисты, военные, сотрудники ЧК.
Первое время казалось, что заселение рабочими буржуйских квартир является частью строительства нового быта. Совместное освоение ими одного жилого пространства вполне соответствовало идее домов-коммун, о которых борцы за народное счастье мечтали со времен Роберта Оуэна. Теоретики «коммунализации» быта понимали, что вообще-то дома коммуны надо строить с нуля: квартиры, даже «уплотненные», были слишком ориентированы на семейный быт, а ведь институт семьи подлежал уничтожению уже в самом ближайшем будущем.
Сама планировка идеального дома-коммуны предполагала, что бытом, воспитанием детей и отдыхом жильцов занимается общество — вне дома. Жизнь коммунаров подчиняется правилам внутреннего распорядка и находится под постоянным общественным контролем. Декларировалось, что дом-коммуна избавит женщину от рабского труда и станет школой коллективного быта. В нем не должно было быть отдельных кухонь — все питаются в общей столовой. Также в доме должна быть прачечная, зал для общих собраний и прочие удобства.
Любопытно, что манифесты о жилье будущего во многом напоминают современные рекламные тексты про элитные жилые комплексы — с магазинами, кафе, фитнес-центрами и службой быта только для своих, для тех, кто «внутри».
С течением времени появились новые идеи строительства счастливого общества для жителей СССР. Жилищное строительство и лозунг: «Каждому — отдельную квартиру или отдельный дом» будоражили воображение миллионов. Коммуналки расселяли в «хрущевки», «брежневки», «в кооператив». История коммуналки менялась, но оставалась при этом историей страны, неким универсальным термометром, по которому безошибочно определялся градус взаимной любви власти и народа.
В романе Даниила Гранина «Бегство в Россию» жительница коммуналки Нина Михайловна говорит гостье-американке: «Коммуналка — есть самый секретный объект в нашей стране. Вашего брата иностранца возят иногда на военные корабли, в атомные институты разрешают, но в коммунальную квартиру — ни ногой!». Это была «изнанка», и ее тщательно скрывали под позитивной лицевой стороной.
Разные были коммуналки. О некоторых из них вспоминают люди с ностальгией, особенно, если доживают они свой век в одиночестве, в молчащих стенах отдельных квартир, с которыми их мало что связывает. А там были люди, соседи, с которыми столько прожито…
«Человек коммуналки»
Не важно, жил ли он в густонаселенной квартире в детстве, студенческой молодости, жил всего лишь несколько лет или десятков, по мнению психологов, жители коммуналок — люди с устойчивой психикой. В коммунальной квартире человек постоянно включен в коммуникацию, он постоянно на виду. Потенциальная и актуальная осведомленность участников сообщества о жизни друг друга пересекает границы публичного и приватного пространства, сфера интимности сведена к минимуму, если, конечно, вообще существует. Ильф и Петров, знатоки homo communalis, выражались проще и яснее: «Продолжительная совместная жизнь закалила этих людей, и они не знали страха!».
Что представляет собой современная коммуналка и кто ее обитатели? Вот какой ответ нашла я на этот вопрос почти в центре Минска.
— Сейчас таких коммуналок, которые были раньше, нет и в помине, — начинает свой рассказ 82-летняя Ольга Евсеевна Майкова, многолетняя «старшая по квартире». — Вот эта наша квартира всегда считалась «люкс» — четыре комнаты — четыре семьи. После капитального ремонта поставили на кухню вторую плиту и вторую раковину. Вытяжку решили не ставить: дорого. Целый день в любую погоду держим приоткрытым окно или форточку.
Кухня большая, квадратная, безупречно чистая. На самом видном месте — график дежурства в красивой дизайнерской рамке. Я уже знаю, что одна из жиличек — студентка дизайнерского факультета. Вместе с тремя подругами она живет в самой дальней комнате.
— Дети (так Ольга Евсеевна называет Люду, Таню и Марину) почти целый день на учебе, да и вечером часто отсутствуют, но я никогда не усну, пока не успокоюсь, что они уже явились. Учатся хорошо, а к домашним делам приучена только Люда. Остальные — лентяйки…
Я замечаю маленький холодильник.
— Это чей?
— Это не холодильник! Это «общак»!
Ольга Евсеевна распахивает дверцу, и я вижу целый арсенал средств для мытья и уборки.
— Каждый, кто увидит что-то дешевое и нужное, покупает для общего пользования. Вообще, все, что надо купить, отремонтировать, поменять мы обсуждаем все вместе. Квартиру я держу под своим контролем, особенно кухню, — не без гордости констатирует «старшая».
Надо сказать, что кухня — основное публичное пространство любой квартиры, а коммуналки — особенно. Там происходят наиболее значительные события, растекающиеся по комнатам «вторичными признаками» — праздников, поздравлений, угощений, обид, ссор и злобных взглядов, без которых, увы, не обойтись даже при старательно поддерживаемой идиллии. На кухне принимаются самые важные коллективные решения и именно на кухне сообщают компрометирующие сведения о соседях пришедшим гостям. Но Ольга Евсеевна — человек старой коммунальной закалки. Посторонний узнает сдержанно-положительные сведения об обитателях большой квартиры. Юра и Света — молодая семья. Много работают, решили сначала построить собственную квартиру, а потом обзавестись детьми. Наташа — мать-одиночка. Женщина положительная, но несчастная в личной жизни: не везет ни с мужьями, ни с женихами, а первоклассница Любочка — любимица всей коммуналки.
— Я хорошо с ними со всеми живу,— убежденно говорит Ольга Евсеевна. — Очень сочувствую одиноким старикам. А я здесь доживу спокойно…
— Считается, что старикам тяжело жить с молодыми…
— Нет! Старики должны жить с молодыми. Это делает их жизнь осмысленной.
«Вообще-то мы живем нормально»
Следующая коммуналка расположена недалеко от ЦУМа. Здесь все совсем по-другому. Такая жизнь страны в миниатюре. Обшарпанный пол в коридоре, поношенная обувь всех размеров на все сезоны. На каждой из шести дверей минимум по два замка. Грязный детский велосипед, коляска с ворохом тряпья, кипа старых журналов на колченогом стуле. На кухне бросается в глаза поделенная на «районы» территория. Сразу видно, что живут люди временно, надеясь переселиться куда-нибудь в более подходящее, по их мнению, жилье. Меня воспринимают как милиционера, который пришел «выселить эту Аньку». Тамара, с которой я договорилась о встрече, пытается объяснить высокому и явно нетрезвому мужчине, что «человек пришел ко мне совсем по другому делу». Вспыхивает скандал, в который тут же включаются дети и взрослые, неожиданно в один момент открывшие свои двери. В течение нескольких минут я узнаю все обо всех… Скандал утих так же быстро, как и начался, а Тамара говорит, оправдываясь:
— Вообще-то мы живем нормально, как все, только люди мы разные, никто не хочет уступать другому. А Аня хочет, чтобы все было по справедливости, а ее никто не слушает. Кому нужна эта справедливость?
Заглянула я на огонек еще в одну квартиру. Там тоже шесть комнат, и в каждой, по словам Виктора, моего очередного «экскурсовода», «семей под потолок натыкано». В одной небольшой комнатке, к примеру, живут впятером: муж, жена, двое детей и бабушка. Но теснота не самая большая их проблема. Всю квартиру терроризирует приходящий старший сын-алкоголик, который почти ежедневно приходит поесть-переночевать. Здесь на меня смотрят с надеждой, интересуются, правда ли, что их дом малоэтажной постройки не попадает под капремонт и находится в зоне перспективного сноса, а снос предполагает предоставление нового жилья?
Я отвечаю, что по закону — это так и есть. Но вместо радости — взрыв отчаяния:
— Вы знаете, как в нашей стране работают законы, особенно для простых людей?!
Не хочу больше писать о грустном. Хорошо, что коммунальные квартиры — явление для белорусской столицы нетипичное, но во многих ли белорусских домах сегодня «хорошая погода»? И всегда ли виноваты в ней только жильцы?
Я хотела сделать несколько снимков к этому материалу, но все мои собеседники, не сговариваясь, категорически отказались, ссылаясь на злобные комментарии, которые неизменно появляются после подобных публикаций.
Я тоже читаю подобные комментарии и, признаюсь честно, удивляюсь. Откуда в нас столько злобы и неприятия чужих проблем, чужой боли?
Счастье не измеряется квадратными метрами, но и «зона перспективного переселения» и в узком и в широком смысле «светит» далеко не каждому из нас. Надо или менять ситуацию или — свое отношение к ней. Этот широко известный совет подходит не только для обитателей сегодняшних коммуналок. Как вы думаете?
Светлана БАЛАШОВА
Читайте также:
«Родимые пятна» на белом халате
«Может, поручишься за меня в банке по кредиту?»