Урок на 50 миллиардов долларов

Не зря российские акционеры ЮКОСа работали через иностранные юридические лица. Недоверие к государству и его юрисдикции оказалось пророческим. Group Menatep Limited была зарегистрирована в Гибралтаре. Эта компания учредила структуры в других оффшорах, в том числе на острове Мэн и на Кипре. Такая юридическая оболочка была призвана защитить права собственности акционеров ЮКОСа. Именно такой выбор правовой оболочки своего бизнеса сыграл свою решающую роль в решении Гаагского суда. Если бы коммерческие организации и физические лица ЮКОСа были только российскими, шансы защитить свои права собственности от государства-рейдера были бы нулевые.

Кремлевские нефтяные бароны получили по носу

Одному из главных «героев» антиЮКОСовской драмы Игорю Сечину и его партнеру/патрону по переделу нефтяного бизнеса не удалось запудрить мозги следствию и международному правосудию. Не помогла шитая белыми нитками схема с подставной компанией «Байкалфинансгруп».

Напомним, что эта структура была зарегистрирована с уставным фондом менее $350 в Твери в здании, где среди прочего располагалась рюмочная. Генеральным директором этой могучей «пустышки» была жительница тверской деревни Дмитровское. Эта таинственная бабушка получила от «Сбербанка» кредит в $1,7 млрд для участия в залоговом аукционе по покупке активов ЮКОСа.

Именно эта компания купила 76,79% акций главного актива компании Ходорковского «Юганснефтегаз» за $9,3 млрд. По оценке международных структур этот актив на тот момент стоил $18 — 25 млрд. Инсайдеры говорят, что буквально через три дня после фейкового аукциона «Байкалфинансгруп» был с потрохами куплен государственной компанией «Роснефть». Международные арбитры смогли увидеть суть рейдерского государственного захвата и не «купились» на правовое плутовство Кремля и Сечина как основного нефтяного барона.

Гаагский третейский суд — это не ООН, ВТО или ОБСЕ, которых можно долго и безрезультатно нагибать в любую сторону. Его решение серьезно своими последствиями. Если Путин и его нефтяные бароны откажутся выплачивать компенсацию, активы российского государства за рубежом могут быть арестованы судебными исполнителями и проданы для уплаты долга.

Если решение о взыскании $50 млрд с России будет подтверждено, закрутится неотвратимый механизм взыскания суммы, назначенной судом. У «Роснефти», «Газпрома» и других государственных структур есть что забирать. Капитализация этих структур вполне приличная. Основной акционер — государство — ежегодно тратит около $800 млрд. Активы Российской Федерации за рубежом тоже стоят не одну сотню миллиардов долларов. Так что возмещать убытки акционерам ЮКОСа есть чем.

Беларусь пошла другим путем

В новейшей экономической истории Беларуси немало фактов национализации и конфискации частной собственности. Конечно, такого масштабного ограбления, какое позволил себе Кремль по отношению к ЮКОСу, в Беларуси не было. В отличие от Бориса Ельцина, Александр Лукашенко не пошел на разграбление страны под видом приватизации. Полного контроля над активами и потоками под крышей государства было достаточно, чтобы на протяжении более 20 лет позволить нужным людям зарабатывать миллиарды долларов.

Такой подход не раздражал население. Большинство так называемых обыкновенных белорусов до сих пор уверено, что государственная/общественная собственность работает на них, на Республику Беларусь, а не на номенклатурных начальников. Поддержка этой иллюзии требует определенных жертв.

Арест руководителей новополоцкого «Нафтана» или бывшего председателя «Белнефтехима» — это антикоррупционное шоу, призванное отвлечь внимание от вопросов о качестве управления нефтяными активами, в частности, и государственными ресурсами — в целом. Инсайдеры системы госуправления, равно как и знатоки существующих корпоративных схем, уверены, что все в Беларуси давно поделено. Причем это сделано аккуратнее, умнее и с более надежной правовой защитой для реальных бенефициаров, чем в России.

В Беларуси некорректно называть существующую систему защиты прав нефтяных, строительных, аграрных баронов правовой. Работает система договоренностей по понятиям. На внутреннем рынке она работает без сучка и задоринки. Менеджеры работают с полным пониманием того, что в любой момент они могут лишиться должности, имущества и даже свободы. Поэтому они пытаются выстроить свою работу так, чтобы обезопасить как можно большую часть заработанных денег, чтобы в случае увольнения и ареста семье и близким родственникам хватило до конца безбедной зарубежной жизни.

В белорусской системе принятия решений Александр Лукашенко — это гаагский, пацанский и национальный суд в одном флаконе. Нет сомнений, что все топ-менеджеры важных коммерческих структур об этом знают. Поэтому никому из них в голову не приходит мысль обратиться в международный третейский суд за правовой защитой. Стенания банкиров, представителей калийного, лесного, аграрного, энергетического, строительного бизнеса, мол, мы были честными, белыми и пушистыми, а потом нас оклеветали злые языки, в подавляющем большинстве случаев не имеют оснований.

Если на входе в бизнес ты принимаешь правила игры, то не удивляйся, что когда тебя из него выбрасывают, апелляция к справедливому суду и беспристрастному расследованию абсурдна и вызывает разве что молчаливое «так тебе и надо» со стороны коллег и конкурентов.

Уроки

В 1990-х отдельные номенклатурные группы все-таки успели приватизировать несколько сотен значимых ОАО. Они были проданы по правилам того времени, которые правовой целостностью не отличались. Поскольку активы были не стратегическими (пищевой сектор, легкая промышленность, строительство, розничная торговля, банки), а покупатели были близки к номенклатурным начальникам, то частные акционеры не думали хэджировать имущественные риски через передачу прав собственности международным компаниям или указанием на разрешение споров и конфликтов с продавцом в международных третейских судах.

Здесь речь не идет о тяжеловесах типа «Газпрома», «Роснефти» или «Сбербанка», а о сотнях малых и средних предприятий, которые были проданы в том числе иностранным инвесторам. Они не думали, что через пять или пятнадцать лет каким-то чиновникам или смотрящим за белорусским бизнесом придет в голову мысль государственного захвата приватизированных коммерческих организаций. Они просчитались.

Карающая рука национализации в разные годы и с разной силой настигла «Спартак», «Луч», «Керамин», «Красный пищевик», «Коммунарку», «Пинскдрев», Жабинковский сахарный завод, Мозырский нефтеперерабатывающий завод или «Белмедпрепараты». И ни одного случая обращения частных акционеров в международный арбитраж для защиты своих имущественных прав.

Есть три основные причины такого поведения пострадавших акционеров.

Первое. Они считают свои потери слишком мелкими, а затраты на судебные издержки слишком большими.

Второе. Жертвы национализации не хотят ссориться с номенклатурными начальниками в надежде встроиться в другой бизнес.

Третье. Они не уверены в качестве документов о приватизации, в правовой силе тех договоров, которые были заключены при совершении сделок с государством. Поэтому в Беларуси до сих пор нет прецедентов типа решения гаагского Третейского суда по ЮКОСу.

Самый главный урок для Беларуси из решения гаагского суда — в приватизации не надо иметь дело с российским государственным бизнесом. Если «Газпром», «Роснефть», ВТБ или «Сбербанк» покупают некие белорусские активы, это не приватизация, а передача контроля над активами Кремлю и его баронам. Защитить свои интересы от них в международном третейском суде белорусские власти не смогут, а вот вероятность нарваться на асимметричный ответ по понятиям весьма велика.

Ярослав РОМАНЧУК, Naviny.by