Хоть в лес иди, землянку рой…

Журавлевка расположена примерно в 40 км на юг от Гомеля. Места тут живописные и почти самые чистые в регионе, который сильно пострадал после Чернобыля. Но деревня умирает.

Это понятно каждому, кто попадает в Журавлевку. Деревня делится на две части — старую, с традиционными хатками, в которых только кое-где еще теплится жизнь, и новую — здесь около тридцати лет назад Гомельский радиозавод построил 24 дома для работников своего подсобного хозяйства.

Но сегодня новая часть деревни выглядит столь же мрачно, как и старая. Если бы не редкие местные жители, можно было бы принять Журавлевку за покинутую в радиационной зоне деревню — пустующие дома, заброшенный клуб, медпункт с выбитыми окнами, разрушенная баня, одинокая труба бывшей газовой котельной. Раньше в деревне была животноводческая ферма и свинокомплекс с большой хозяйственной инфраструктурой. Но в начале 2000-х радиозавод от подсобного хозяйства отказался. Ферму и свинокомплекс закрыли, что можно было продать — продали. Многие работники тогда уехали из Журавлевки, до сегодняшнего дня осталось шесть семей.

Сегодня перед последними жителями деревни, работавшими в здешнем подсобном сельском хозяйстве Гомельского радиозавода, остро встала проблема приватизации жилья, принадлежащего заводу.

Хоть землянки в лесу копай, говорят журавлевцы, потому что за приватизацию старых домов требуют от 138 до 193 миллионов рублей. А зарабатывают жители деревни по 1,5—2 миллиона.

«Мой дом оценили почти в 140 миллионов. Эта цена для меня неподъемная. Зарплата сейчас у меня 1 миллион 200 тысяч. Как я могу собрать радиозаводу за год первоначальный взнос в 14 миллионов? И за что такие цены? — рассказывает местная жительница Валентина Пономарева. — Хоть бы начальники приехали и посмотрели».

Бывшая свинарка, а сейчас социальный работник по уходу за нуждающимися в опеке сельчанами Елена Котлярова удивляется, откуда вообще взялись такие заоблачные суммы, так как в 2011 году, когда только возник вопрос о необходимости приватизации служебного жилья, назывались совсем другие цифры — от 8 до 15 миллионов рублей за дом.

Дом Валентины Пономаревой, как и остальные дома в новой части деревни, был построен в 1986 году: «Все рамы погнили, пол тоже. Радиаторы отопления ржавчиной забиты. Все надо менять за свой счет. Счетчики на воду поставили, канализацию откачиваем сами. Дрова покупаем сами. Газовые баллоны — по 90 тысяч».

Куда только ни писали о своей беде жители Журавлевки, кого только ни просили, чтобы провели оценку их домов по справедливости.

«В администрацию Советского района Гомеля, на территории которого находится радиозавод, писали. В облисполком писали, в горисполком. А сейчас мы направили все наши жалобы в Администрацию президента. Ответ из Минска еще не пришел», — говорит Елена Котлярова.

Дом 75-летней Тамары Клемзиковой, давно требующий основательного ремонта, оценили в 193 млн рублей, а старушке посоветовали взять кредит. «Я такой кредит и на том свете не выплачу», — грустно шутит жительница Журавлевки.

На Гомельском радиозаводе говорят, что оценку домов проводило гомельское агентство по государственной регистрации и земельному кадастру, оценка прошла экспертизу. Однако радиозавод готов каждый случай рассматривать индивидуально.

Сами журавлевцы не очень-то верят, что государственные органы поймут их проблемы и пойдут им навстречу: «Ходим, ходим — замкнутый круг. Были тут две недели назад представители завода. Сказали, что будут немного уменьшать стоимость домов. Но что это за «немного» — на каких миллионов десять уменьшат. Но это ничего не меняет».

«Нам некуда идти, — говорят оставшиеся жители Журавлевки. — Только если в лес — строить шалаши и рыть землянки».

БелаПАН