Зеркальные отражения Украины

Они тщательно выбирали слова, иногда предупреждая, что сейчас занимают радикальную позицию по отношению к «врагу». И чувствовалось,
что этот «враг» — у каждого свой — постепенно заражает внутренние миры украинской нации и все больше требует отмщения.

О войне и Путине

То, что происходит на востоке Украины, все собеседники называют войной и в разной модальности связывают с Владимиром Путиным.

Основатель Школы журналистики Львовского католического университета Игорь Балинский уверен: если бы не полномасштабная поддержка воюющих на стороне ЛНР и ДНР со стороны России, то этот конфликт не был бы таким кровавым. В любом случае, считает он, то, что происходит на Донбассе, — это политическое и уголовное преступление тех элит Украины, которые 20 лет трактовали Донбасс как ресурсную территорию для собственного обогащения, заморозив социальную, культурную и идеологическую сферы на уровне позднего «совка».

«Конечно, вопрос об эскалации конфликта со стороны Российской Федерации риторический, — замечает генеральный директор Национальной телекомпании Украины Зураб Аласания. — Она эскалирует ситуацию не потому, что им нужна Украина. Это вызов миру, и они его реализовывают. Похоже, что Украина стала для Путина способом демонстрации миру своих амбиций». Зураб Аласания не понаслышке знает, что было в Грузии, Абхазии, а потом и в Осетии. Говорит, сейчас с ужасом понимает, насколько те события 2008 года коррелируются с нынешней ситуацией. Он не удивляется, что мир реагирует на происходящее в Украине, как мы тогда реагировали на войну в Грузии, или привыкли реагировать абстрактной жалостью на умирающих от голода детей в Африке: «Нечего страшно удивляться, почему не верят нам. Потому что мы далеко. Потому что мы для них — какая-то далекая Африка…»

Валерий Зотов, главный редактор запорожского еженедельника «Прав.Да», каждую неделю с журналистами ездит в зону АТО. «Наша газета, к сожалению, стала фронтовой», — с горечью шутит он. По его словам, еще одна причина войны на востоке — это Крым. «Сейчас Крым обречен контактировать с Россией посредством парома на Керченской переправе. А он не в состоянии обслужить даже туристов. Полуостров же необходимо кормить, поить, снабжать энергетикой, нужен материковый коридор, и во многом ситуация в Донбассе диктуется этой проблемой», — уверен журналист.

Сторонник ДНР, исполняющий обязанности декана исторического факультета Донецкого национального университета Кирилл Черкашин один из тех, кто всячески поддерживает идею отделения, и, кроме цели «стать частью большой России», называет еще три неразрешимые причины войны: вопросы государственного языка, государственного устройства и геополитического выбора. Он не отрицает помощи со стороны Российской Федерации, но при этом уверен, что эскалацию конфликта провоцирует Украина.

О войне и обществе

Кто бы и что бы ни лежало в основе этой войны, но она навсегда изменила украинское общество. Война становится мерилом лучшего и худшего. Она заставляет сделать выбор и отказаться от идеи усидеть на двух стульях. Украинцы сплотились, стали милосерднее, добрее, стали более чуткими и патриотичными, но одновременно они стали жестче, циничнее и недоверчивее. «Это дикое сплетение, — замечает Зураб Аласания. — Да, украинцы сплотились. Но немалая часть в этом наносного, т. е. ура-патриотизма. Немалая часть этого продиктована страхом. Страх лежит в основе большинства поступков, криков ура-патриотов, большинства флагов на улицах, демонстративных «ПТН-ПНХ» на машинах. В основе возмущения бездействием властей — тоже демонстрация скрытого собственного страха».

Украинский композитор, актер и шоумен Владимир Быстряков также видит эти противоречивые изменения в обществе: «Знаете, когда человек болен, его характерные особенности проявляются наиболее ярко. Ярко и сильно проявилось благородство, которое есть в крови у людей, вырос дух человеческой самоотверженности, личной доброты. И вместе с тем вылезла всевозможная мразь, которая зарабатывает на крови, к примеру, организовывая псевдоволонтерские кампании».

Народный депутат Игорь Артюшенко был одним из ключевых активистов запорожского Майдана. Его преследовали, арестовывали, возбуждали против него уголовные дела. Он отмечает, что в обществе укрепилось понимание ценности мира, украинцы осознали необходимость защищать свою родину. Но при этом не отрицает: чем дальше от фронта, тем этого меньше. Часть людей живет так, как будто ничего не происходит.

Лисичанск Луганской области сейчас украинский. Сотрудник большой компании Елена Вязникова здесь родилась, до сих пор живет и работает. Она не верит украинским СМИ, не готова говорить о национальной идее, но наблюдает, как в людях проявляются природные особенности: «В нынешних условиях изменения неизбежны. Есть люди, открывшие в себе сострадание и сопереживание, осознавшие ценность каждой жизни, каждой капли крови… Их не так много, гораздо больше война породила страха, ненависти, нетерпимости и озлобленности».

О войне, украинцах и всем русском

«Думаю, Путин совершенно не отдает себе отчета, как надолго он заложил эту бациллу недоверия между украинцами и россиянами. Я тоже уже ловлю себя на том, что, встречаясь с незнакомыми россиянами, закрываюсь и чувствую неприятие просто потому, что они приехали из России. Я понимаю, что это неправильно, и потом чаще всего эта реакция меняется. Но первая эмоция — неприятие этого человека. И, к сожалению, это на долгие годы», — такая реакция режиссера Ахтема Сейтаблаева — не исключение из правил.

Александр Стасов, шеф-редактор украинской интернет-платформы «Cultprostir», посвященной культуре, не берется прогнозировать, увеличится ли география конфликта и как она трансформируется. Но очевидно, что ближайшие несколько десятилетий украинско-российские отношения будут далеки от дружеских: «В обеих странах чаще будут произносить: «Не забудем, не простим». Россия и Украина заплатят за эту войну взаимной ненавистью и упущенным временем, в то время как мир будет стремительно развиваться, так как ему давно не до средневековых разборок: каким богам молиться и на каком языке разговаривать».

Михаил Глоба, обладатель 4-го дана по айкидо, до сих пор тренирует группы в Лисичанске Луганской области. Говорит, что еще недавно в Стаханове стояло 80 русских танков, после они отправились в Дебальцево. Войну переживает тяжело: «Взаимоотношения между украинцами и россиянами обостряются. Очень трудно любить народ, который пришел к тебе с оружием, убивает близких, родных и при этом перекладывает вину на других».

Зеркален и категоричен в своих высказываниях и доцент Донецкого национального университета Кирилл Черкашин: «Уже погибло очень много людей — мирных в первую очередь. После этого не представляется возможным существовать в рамках одного государства. Потому что это будет предательство памяти тех людей».

«Война осложнила наши отношения. На человеческом уровне многие остаются друзьями, но лишь с теми, кто адекватно воспринимает роль России в этой ситуации. Эмоционально невозможно не соотносить происходящее в российском обществе и колоссальную поддержку этим обществом действий России. Конечно, это не может не сказываться на восприятии России в целом. Сужу по себе: перебирая книги в шкафу, уже задумываюсь, а не поставить ли куда подальше Толстого или Достоевского. Да, это эмоции, это глупо, но это есть», — замечает руководитель «Телекритики» Наталья Лигачева.

Не переносить негатив на россиян старается Виктор Павлик, украинский певец: «Я четко понимаю, что обобщение не есть правильно. Обобщение упрощает ситуацию для кукловодов: не я, а — мы. «Мы» — это удобно, снимает ответственность. Но ответственность на самом деле лежит на достаточно узком круге людей, и пусть все слезы матерей, которые не увидят своих сыновей живыми, будут на совести этих заказчиков. Я дружу с Лешей Глызиным, Колей Трубачом — это близкие мне люди, таковыми и останутся».

В любом случае, раковая опухоль Украины — это языковой вопрос, уверен композитор Владимир Дьяченко. Он резок в высказываниях, считает ответственными за происходящее власть и политиков, которых направляет «рука США»: «Происходящее — удобный повод обвинить во всем Россию и с Путина плавно перейти на все русское. Например, одна радиостанция себя позиционирует: «Жодної російської пісні». Чем вас не устраивают российские песни? Хотя, мне кажется, сейчас народ начинает понимать, что «под Путина» списывается много грешков нашей власти. Ведь идея, что во всем виноват Путин, — тоже зомбирование народа. Но, увы, люди заточены на массовую глухоту».

Федор Лапий, доцент кафедры детских инфекционных болезней и детской иммунологии Национальной медицинской академии последипломного образования, был на Майдане в ту ночь, когда правоохранители жестоко расправлялись со студентами. Его тоже сильно избили. Выбрался оттуда чудом. Позже, 18–19 февраля 2014 года, когда людей начали убивать, работал в подпольном госпитале. Туда привозили изувеченных людей с Майдана — с выбитыми глазами, вырванными конечностями, разорванными легкими. Везти в больницы было нельзя, раненых сразу забирали и возбуждали уголовные дела. Как он с этим живет? Отвечает коротко: «Так и живу». Войну считает прямой агрессией России, людей по языковому принципу на «своих» и «чужих» не разделяет: «Среди людей, что вышли на Майдан, защищали свои права, боролись за соблюдение законности, было много русскоговорящих. И делить всех по языковому принципу на «нравится — не нравится», «враг — друг» — абсолютно неправильно. Можно проводить много параллелей, но из-за того, что Гитлер говорил на немецком языке, мы не должны перестать читать Гете или слушать Баха». Тем не менее, замечает Федор Лапий, на отношение к представителям современного искусства — и не только российского или украинского — уже влияет их позиция по Украине.

О войне и морали

«Война обесценила человеческие жизни. Мы не были готовы к этому. Это главная трагедия и моральный вызов: можем ли мы бороться за спасение жизни одного человека? Я думаю, что нет», — основатель Школы журналистики Украинского католического университета Игорь Балинский не считает остальное сущностным.

Разделяет эту идею и Зураб Аласания: «Стало можно убивать. Разве может быть что-то страшнее этого? Человек, проливший однажды кровь, срывает какой-то самый запредельный запрет». К чему это приведет, никто не знает.

У войны много негатива: отсутствие единой линии фронта, организованного тыла уже привело к широкому распространению оружия, и с этим придется много лет работать — не так просто вернуть общество в состояние, в котором оно находилось до войны, бьет тревогу главред запорожского еженедельника Валерий Зотов. Разделяет эти опасения и шоумен Владимир Быстряков: «Возникла вседозволенность. Если у человека есть оружие, он уже считает, что он бог, и все, что он себе навыдумывал, может выставить как догму. У нас все меньше терпимости друг к другу. Еще одна черта нашего народа — пещерный эгоизм, стремление навязывать другим свою формулу жизни».

Большинство собеседников говорят о тотальной неготовности страны к последствиям войны: в Украине нет военных психологов, нет программ адаптации для людей, вернувшихся из зон боевых действий. Это огромная проблема, и пока ее даже не начинали решать. Наталья Лигачева, руководитель «Телекритики», уверена — война будет иметь колоссальное влияние на людей, и сейчас каждый день войны все больше расшатывает украинское общество: «Представляете, как изменились сознание и нравственные установки тех, кто воюет, — тех же «киборгов» в Донецке? Меняются ценности. Сейчас я свои симпатии или антипатии во многом соизмеряю с тем, как люди ведут себя по отношению к войне: ноют они или нет, скрываются они от мобилизации или, наоборот, идут добровольцами, работают ли волонтерами и так далее. Однако предполагаю, что ценностные ориентиры общества в итоге станут чище».

О войне и СМИ

Фото:  Анны Молчановой

«Мое глубокое убеждение: этой войны можно было избежать», — уверен Владимир Быстряков. Он одинаково резок по отношению к медиа двух стран: «Россия запугивает фашистами, которых здесь, по сути, никто толком и не видел, а Украина страшит, к примеру, тем, что в зоне АТО есть регулярные российские части. Опять же, население Донбасса поголовно верит в то, что все здесь — бандеровцы. Сплошь — высокий градус дезориентации и дезинформации. А если бы люди правильно анализировали происходящее, если бы у них был доступ к объективной информации, многое пошло бы иначе».

Сначала была информационная война. Она велась против Украины десятилетиями в Крыму, она велась на Донбассе. Украинская власть ее игнорировала и в итоге получила отрезанные по живому части Украины. Это обобщенная идея большинства собеседников. О СМИ говорят эмоционально. Мнения — зеркально отраженные: российские СМИ — ложь и пропаганда, украинские СМИ — пропаганда и ложь. Представитель ДНР, историк, преподаватель Донецкого национального университета Кирилл Черкашин высказывается однозначно: «Раньше господствовала точка зрения, что российские СМИ были заняты пропагандой. И отчасти это было так. Но после 2014 года украинские СМИ, которые были более нейтральными, однозначно стали рупором пропаганды, а не инструментом освещения событий. При этом — в гораздо большей степени, чем российские».

* * *

Последствия войны Украина будет ощущать десятилетия. Чем страна уже за нее заплатила? Человеческими жизнями. Изувеченными судьбами. Разрушенной инфраструктурой. С трудом переносимой болью, как после ампутации, от рубцов на теле порезанной на части страны. Растущей нетерпимостью, ненавистью, недоверием и водоразделом между Украиной и Донбассом, Украиной и Россией. Деградацией части общества и отбрасыванием страны на десятилетия назад. Истощением всех национальных ресурсов. Невозможностью объединить страну вокруг демократических инициатив.

Консолидация политической нации, укрепление гражданского общества, невозможность диктатуры, патриотизм — это то, что мы получаем уже сегодня.

С чем же связаны надежды на прекращение войны у украинской интеллигенции?

Конечно, с собой. Конечно, с победой. Конечно, со здравомыслием всех участников этой войны. Но самое главное — с самой надеждой на окончание войны. А потом… Потом каждый будет делать то, что делает сейчас: работать, лечить людей, писать песни, стихи и романы, поддерживать людей хорошим настроением, снимать фильмы, учить детей и делать все, чтобы война не повторилась снова.

Полностью статья будет опубликована в журнале БАЖ «Абажур»