Негромкая дата. Они спасали наших детей…

— «Все лучшее — детям!» «За наше счастливое детство спасибо, родная страна!»… Красивые благозвучные лозунги из советского прошлого, — говорит Ирина Львовна — К сожалению, очень часто это были лишь пустые фразы. Сегодня мы знаем, что они являлись частью мифов, на которых держалась советская идеология. Стоило только заглянуть за кулисы, как открывалась совершенно другая картина. Реальная картина. Например, после Чернобыльской катастрофы.

Дети, играющие в радиоактивном песке, зараженное молоко, разбавляемое для снижения дозы до «допустимого» уровня. Накапливаясь в организме ребенка, эта «допустимая» доза подрывала иммунитет. Быстро растущий организм ребенка не успевал произвести самовосстановление живых клеток. В этом-то и состоит особая опасность малых доз радиации. Они не убивают клетку, а наносят ей ущерб. И вот такие «ущербные» клетки делятся в процессе роста, их количество растет в соответствии со скоростью деления клеток…

Хотелось воскликнуть: «Не растите, детки, так быстро! Подождите!» Но разве не самое прекрасное в детях то, что они быстро растут?

Осознав весь ужас чернобыльской беды, наш фонд попытался хотя бы на короткий срок дать детям, постоянно живущим в условиях радиоактивного загрязнения, передышку. Передышку, во время которой процессы восстановления и укрепления здоровья начинали преобладать над процессами разрушения, вызываемого малыми дозами радиации.

Для этой цели и началось то, что несколько позже назвали оздоровлением детей за границей.

— Когда вы начали свою работу?

— 20 ноября 1990 года был официально зарегистрирован «Белорусский благотворительный фонд «Детям Чернобыля». Работать же мы начали гораздо раньше. На момент официальной регистрации наша гражданская инициатива действовала уже полтора года.

Людям стало абсолютно ясно, что ответственность за собственную жизнь (как и за жизнь детей) нельзя перекладывать на чужие плечи. И особенно на плечи государства, которое умолчало, утаило всю опасность положения. Чернобыль стал символом лжи и приговором системе, построенной на лжи.

В нищем государстве, где ущерб от Чернобыля составил 32 годовых бюджета, нечего было и мечтать об адекватной помощи населению и детям. Проще было всех убаюкивать «коллективными дозами», разделенными на 270-миллионное население СССР.

По этой «статистике» каждый житель получил такой минимум радиации, что нечего было и беспокоиться. А те, кто проявлял беспокойство и растущее недоверие, лишались работы, снимались с должностей, их отдавали под суд за нарушение правопорядка.

— В создании фонда огромная роль вашего мужа Геннадия…

— Да, призыв Геннадия Грушевого «Поможем себе сами!» нашел отклик в людских сердцах. Первые региональные структуры возникли и активно работали задолго до юридической регистрации фонда. Люди начали собирать информацию о состоянии здоровья (прежде всего детей) в зоне, близкой к Чернобылю, требовать от Верховного Совета принятия адекватных мер, правды.

Геннадий подтолкнул себя и нас, тогдашних «совков», начать менять жизнь к лучшему.

Нашей «баррикадой» была работа по созданию групп самопомощи, по созданию международного гуманитарного движения. Это была работа и мечта Геннадия. Он спасал не только здоровье детей после Чернобыля (это же наш генофонд!), но и помогал людям решить конкретные задачи по устройству своей жизни. Тысячи людей включались в эту работу: учителя, врачи, работники вузов, профессора, артисты, певцы, композиторы, журналисты, социальные работники… Постепенно подключались даже представители власти, занимающие разные должности в исполкомах и горсоветах.

Не деньги, как в тогдашнем фонде Мира, стали основой нашей организации, а люди. С их энергией, творчеством, выдумкой, с их дерзостью и кропотливой каждодневной работой.

У них не было денег. Но они строили программы, отправляли детей на оздоровление, лечение, организовали молодежные центры, помогали создавать общественные организации для ликвидаторов, инвалидов, переселенцев.

— И много ли детей прошли через ваш фонд?

— За время нашей работы на оздоровлении за рубежом побывали почти шестьсот тысяч белорусских детей. Целый город! А сколько взрослых участвовало в этом! Мы подсчитали: около двух миллионов людей не просто прикоснулись к делу конкретной защиты детей, но и активно поучаствовали в этом. Почувствовали, как они нужны и важны.

А ведь это не только отдых и лечение за границей. Это новые друзья, новые впечатления. Если хотите, это новая философия жизни!

Не скажу, что во всех детях после поездок произошли некие революционные перемены, но то, что они увидели другую жизнь, навсегда изменило восприятие жизни своей. Они начали сравнивать…

— В прошлом веке была очень популярной песня Андрея Макаревича «Ты помнишь, как все начиналось»… Так с чего же у вас все начиналось?

— Наверное, началом можно считать июль 1989 года, когда после первой поездки по Могилевской области Геннадий предложил переселить Славгородский детский дом (100 детей до 7 лет!) с радиоактивного пятна зараженностью 21 кюри на квадратный километр (в десятки раз выше установленные нормы) в Аксаковщину, под Минск.

Он добивался в Совмине, чтобы за время, в течение которого дети вместе с персоналом будут жить в доме отдыха ведомства атомной энергетики (по тем временам лучше других оснащенного медоборудованием, с хорошим снабжением продуктами), государство подыскало и предоставило для детдома другое место в незараженной зоне. Детей за деньги, полученные при содействии Алеся Адамовича и Союза кинематографистов СССР, переселили все-таки в Аксаковщину. Но через два месяца государство вернуло всех туда же, откуда они прибыли, — на радиоактивное пятно.

В декабре 1989 года Геннадий договаривается в Москве о поездке детей из Хойникского района, из деревни Стреличево, где высокое заражение цезием и стронцием, в Индию. Сегодня можно спросить, почему в Индию? Но тогда это была единственная реальная возможность вырвать детей из радиоактивно зараженной местности и хотя бы на 20 дней обеспечить им нормальную жизнь.

Расходы за поездку взял на себя Йоргиш Ганди. Миллиардер из Америки, финансировавший обмены индийских школьников с американскими и американских с советскими (в основном детьми из Москвы). Как получилось, что вместо московских школьников послали белорусских детей из зараженной деревни Стреличево, — особая история. Но факт остается фактом: самая первая группа белорусских чернобыльских детей улетела 19 декабря 1989 года из Москвы в Индию.

В республиканских партийных кругах это вызвало эффект разорвавшейся бомбы: кто разрешил?!

Поездка состоялась, дети вернулись поздоровевшими, веселыми, а мы все поняли, что это и есть путь помощи маленьким чернобыльцам.

В стране денег не было. Обратились за помощью к людям за рубежом. Не к правительствам, а к простым людям. Норвегия, Югославия, Чехия, Польша, Австрия, Италия, Германия первыми откликнулись на наши призывы. В марте 1990 года Геннадий, вопреки сопротивлению районных партийных структур, был избран в белорусский парламент, где смог на законодательном уровне делать все возможное для детей Чернобыля. Его организаторский талант позволил создать в 71 районе Беларуси группы самопомощи — отделения фонда «Детям Чернобыля». А выступления в разных странах — найти для них партнеров не только в Европе, но и в Канаде, США. Японии. В 21 стране мира граждане открыли для себя Беларусь, прониклись ее проблемами и начали решать их совместно с неравнодушными белорусами.

— Насколько мне известно, Сад Надежды, который находится рядом с храмом Всех Скорбящих Радость, сейчас носит имя Геннадия Грушевого?

— Совершенно верно. Мы заложили этот сад 26 апреля 1996 года. Была красивая акция активистов из 17 стран мира. Геннадий, который всегда обладал очень хорошим чувством юмора, посадил привезенный специально из Германии саженец груши. Сегодня это уже большое дерево, а весь сад, около 100 плодовых деревьев, носит его имя.

На мой взгляд, это маленькая толика того, что нужно и можно сделать в память об этом светлом человеке. Он спас от онкологии многих других, но не сберег от нее себя.

Александр Томкович