«Трудна судьба души моей и тела…»

Маша хочет стать Пашей

По мнению многих ведущих белорусских сексологов, в последнее время в Беларуси появилась некоторая настораживающая тенденция: к специалистам все чаще стали обращаться подростки с жалобами на несоответствие биологического пола психологическому и социальному. Откровенно радует, что среди таких пациентов очень небольшой процент настоящих транссексуалов. Сегодня в мире вообще на 100 тысяч населения рождается только один транссексуал — это фактически неизменная величина.

— У большинства юношей и девушек сексуальные расстройства другого рода. Это связано, в первую очередь, с влиянием интернета или общением в нетрадиционных социальных группах, — считает доктор медицинских наук Владимир Чернецов. — Незрелая подростковая сексуальность очень подвержена влиянию, особенно, если есть какие-то сомнения в направленности своего сексуального влечения. Подростки становятся жертвами своеобразного зомбирования. Они, как под копирку, говорят о своем нарушенном до пяти лет половом самосознании, о том, что чувствуют себя не в своем теле. Многим действительно нужна помощь, направленная на коррекцию психологического и социального состояния, а также на интеграцию с биологической принадлежностью. Однако специалистов в области детской и подростковой сексологии, к сожалению, в нашей стране нет.

— Есть объективные трудности с их подготовкой?

— Отнюдь. В понимании высоких чиновников от медицины, на мой взгляд, нет обеспокоенности проблемой. Подумаешь, единичные случаи обращения каких-то неадекватных подростков! Но ведь когда-то и случаи хронического алкоголизма, наркомании, суицидальных попыток и других психических отклонений подростков были редким исключением. Сейчас необходимость «детских» психотерапевтов и наркологов при лечении пограничных состояний никто отрицать не станет. Так что чем раньше мы получим возможность обращаться за консультацией к профессиональному подростковому сексологу, тем быстрее получим возможность разобраться в той или иной причине, которая несет навязчивые мысли о смене пола.

Кстати, за последние 12 лет 64 белоруса получили разрешение специальной медицинской комиссии на изменение пола. Из них 46 женщин пожелали стать мужчинами и только 18 представителей сильного пола пожелали посредством операции превратиться в женщин.

Сегодня операции по изменению половой принадлежности разрешены законодательством с 18 лет. Однако сексологи выступают за изменение возрастной планки в сторону увеличения: по мнению специалистов, полная психосексуальная зрелость наступает у человека в 23—25 лет. Именно поэтому юным пациентам рекомендуют не торопиться с кардинальными изменениями в жизни.

Жизни своей хозяйка

Согласно статистике, еще четверть века назад процент суицидов среди людей с проблемами половой идентичности был примерно в сто раз выше, чем у всех остальных. И белорусские транссексуалы тоже, уверена, жаловались на свою никчемную жизнь: пустое существование, ни семьи, ни детей, никаких отношений…

Начиная с 1992 года ситуация пусть медленно, но начала меняться. Тогда впервые в Беларуси была проведена операция по смене пола. В борьбе за свое право носить мужское имя и жить сообразно мужским представлениям победила одна молодая женщина. Спустя всего год после того как врачи превратили ее в привлекательного парня, она (то есть уже он) благополучно женился на девушке, с которой встречался более семи лет! К нынешнему времени ее примеру уже последовали более ста белорусов.

… С точки зрения юридических «закавык» Виктору потребовалось лишь добавить в паспорт и прочие документы по паре букв в конце своих имени и фамилии. Но с проведением долгожданной операции все оказалось далеко не просто. Во-первых, пришлось пережить десятки скандалов не только с родителями, но и с другими близкими родственниками. В его большой семье не стали утаивать «шило в мешке», и кардинальное решение 27-летнего юноши широко обсуждалось и осуждалось родственниками обоих полов, которые в ультимативной форме каждый по-своему отрицали его перспективу новой жизни: я тебя «нового» знать не хочу! Родители лишь спустя несколько лет смогли общаться заново с теперь уже дочерью Викторией. Донимала и бывшая девушка, с которой дружил с самого детства и которая «имела виды» на умного, талантливого, привлекательного парня. Родная сестра Ирина, которой Виктор всегда был и защитой, и другом, и советчиком, поначалу вовсе отреклась от него, а прежние отношения между ними так и не сложились «в новом формате».

Измотали вконец долгие месяцы предварительных походов по врачам, беседы с психологами, прохождение специальной «разрешительной» комиссии. Но самым сложным оказался тяжелейший период реабилитации, за время которого многие люди помогали Виктору решать вопросы, связанные с жильем и трудоустройством. Понятно, что оставаться жить в небольшом городке, где ЕГО знали с детства, ОНА больше не могла…

— Вспоминая сейчас все то, что пришлось пережить в первые годы новой жизни, не держу зла ни на кого: у каждого было право принимать меня или не принимать. Но самое страшное, непередаваемое словами — реакция близких, — говорит красивая, уверенная в себе, стильно одетая молодая женщина с завидным натренированным бодибилдингом телом, эксклюзивным маникюром и безупречным макияжем.

Я хорошо знаю все подробности ее истории, потому могу заметить невидимые окружающим детали — чуть более грубоватые, чем обычно бывают у женщин, черты лица, низкий, прокуренный голос (что, впрочем, по ее собственному мнению, придает некий шарм), а вполне привлекательная грудь — тоже новая, собственная — регулярный прием дорогих гормональных препаратов дает желаемый результат.

— Что касается моей мамы, то уверена, что она в глубине души всегда понимала и чувствовала, что со мной должен был произойти такой поворот. Среди моих игрушек были только куклы. Наряжалась я в ее отсутствие в платья сестры Оли, дружила только с девочками и в детском саду, и в школе. А сколько раз она наказывала меня за то, что я таскала ее косметику! Конечно, ей и в голову не могло прийти, что природа «ошиблась» с моими душой и телом, явив мальчишку, — рассказывает Виктория.— В школе уже тогда одноклассники были достаточно современными детьми, чтобы чувствовать, что со мной «что-то не то». Одноклассники обоих полов меня в свои компании не принимали, брезговали. Как-то я узнала телефон психолога, мы встретились, и я несколько лет общалась с умной душевной Еленой Юрьевной. Думаю, поэтому и не сиганула с крыши, хотя несколько раз собиралась сделать это вполне осознанно. Именно Елена Юрьевна посоветовала мне после 18 лет устраивать свою жизнь так, как я считаю нужным, обратиться за профессиональной медицинской помощью. И все-таки я долго не решалась. Стоило только намекнуть маме, она перестала меня замечать. Ее примеру последовали и отец, и Оля. Так я и жила в «одиночной камере». Когда сообщила, что начинаю проходить специальное медицинское обследование, буду готовиться к операции по перемене пола, отец кричал на весь двор: «Пошел вон! У меня больше нет сына!». А сына-то никогда и не было по сути. Были две дочери! Его увезла «скорая», а я очень испугалась, что он моего поступка не переживет. Такое было в тот момент отчаяние! Я написала записку перед очередной попыткой свести счеты с жизнью — наглоталась снотворного, но в последний момент струсила и, теряя сознание, добралась до больницы.

«У вашего мальчика даже способ самоубийства чисто женский, — сказал врач родителям. — Сына вы можете потерять, но дайте ему шанс выжить! Будет у вас еще одна дочка — лучше, чем могила на кладбище!»

Этот разговор родителей с врачом несколько смягчил ситуацию, но Вике пришлось по-прежнему рассчитывать практически только на собственные силы. Родственники собрали деньги, чтобы она смогла уехать в Минск и снять квартиру.

С работой она определилась без проблем: имела «корочки» парикмахера, массажиста, закройщика, позже освоила еще профессию дизайнера интерьера. Сейчас, кстати, успешно занимается ландшафтным дизайном. Заказчиков хватает. Вообще у Вики, на мой взгляд, абсолютный вкус даже в бытовых мелочах. Из видавшего виды кухонного гарнитура она смастерила немыслимой красоты многогранные полочки и антресоли с «небесными» витражами. А что касается кулинарных фантазий, то «из топора» она может приготовить не только полноценный обед, но и пряники, на которые иногда в числе своих знакомых приглашает и меня.

… После операции родители не могли встретиться с новой дочерью в течение нескольких месяцев. Сестра стала «парламентером». Именно Оля первой среди большого круга родственников и знакомых приняла Викторию искренне, оттаяла. Между ними сложились действительно душевные родственные отношения. Вика — человек общительный, но у них с сестрой есть время только для посиделок вдвоем, когда «за пряниками» можно поговорить по душам, перемыть косточки любимым звездам кино и шоу-бизнеса, например, строить планы на будущее. У Ольги в семье двое девятнадцатилетних девушек-близняшек. Симпатичные студентки педагогического вуза — будущие учительницы начальных классов. Вика в них души не чает, балует, как только может.

Что же касается самой Виктории, то с личным счастьем пока не складывается. Через полтора года после операции она стала встречаться с мужчиной. Обоим было чуть за тридцать. Он мечтал о детях, и ей пришлось все честно рассказать… Перестал сначала приходить, потом — звонить, а через некоторое время и вовсе исчез: не смог пережить услышанное.

— Я часто общаюсь на интернет-форуме с транссексуалами из Украины, России, Дании, Великобритании, которые уже пережили операцию или только собираются сделать это, — говорит Вика. — Вопрос создания семьи и деторождения волнует буквально каждого. Что говорить будущему партнеру или партнерше? Сегодня медицина не дает нам никакого шанса самостоятельно выносить ребенка. Но выход есть, и о собственных примерах тоже пишут. Как вариант для женщины, решившей стать мужчиной, — заморозить свои яйцеклетки. А для мужчины, ожидающего превращения в женщину, — свою сперму. Но я сознательно отказалась от такого эксперимента. В Западной Европе отношение к транссексуалам не просто либеральное, а нормальное. Там такие вещи вполне приемлемы. Хотя, безусловно, люди переживают серьезные драмы. У нас общество более агрессивное и консервативное. Поэтому большинство таких, как я, сочиняют небылицы про страшные аварии, когда надо было удалять матку или про боязнь рака (благо есть растиражированный пример Анджелины Джоли, удалившей себе яичники, потому что у бабушки и мамы был рак). Все что угодно, только не правда. А я решила никому не врать. Пока с мужчинами не складывается. Но я — в поиске. Чтобы выйти замуж, надо хотя бы выйти из дома, правда? Я верю, что найдется человек, который полюбит меня такой, какая я есть сейчас, а узнав о моем прошлом, примет и его.

Если не понять, то принять

Среди других проблемы транссексуалов широко обсуждаются в интернет-пространстве. Даже на специальных форумах всегда находятся посторонние любители вставить свои «пять копеек». Что же мы думаем о тех людях, которые набрались смелости и исправили гендерную ошибку природы?

Лариса:

«…Очень жаль людей, которые обречены с детства жить в чужом теле. Надо давать им шанс избавиться от тяжелой физической и психологической зависимости. Это ведь болезнь, которую вылечить невозможно. Надо больше рассказывать о нормальном существовании тех, кто решился на операцию».

666:

«…Очень сочувствую Ване, который чувствует себя Маней, и наоборот. Но не у каждого хватит силы духа все изменить, потому что окружающие реально доведут до петли или до психушки. Знаю такие примеры».

Просто мама:

«Надо с самого детства бороться с этой блажью — поменять пол! Ребенок приходит в мир таким, каким его создал Бог! Девочка должна вырасти женщиной, мальчик — мужчиной! Родители и медики могут скорректировать психику в раннем возрасте. Сами умиляются, что у мальчика, к примеру, девчоночьи наклонности, наряжают, поощряют, а потом отказываются от него, когда операцию приспичит делать. Воспитывать детей надо лучше!»

…И все-таки, согласитесь, в подобном вопросе мы в большинстве своем — консерваторы. Хорошо это или плохо? Все познается в сравнении. На сегодняшний день в Беларуси присутствует та самая золотая середина. За транссексуальность уголовно не наказывают, не подвергают явным гонениям, не унижают публично. Но мы не проявляем и либеральности, не делаем вид, что происходящее — норма, как, к примеру, в США. Действительно, любой человек имеет право быть разным или другим. Это его выбор, его борьба за счастье в собственном понимании. По-моему, такая борьба заслуживает уважения.

Светлана Балашова

Читайте также:

Под крышей дома своего

Держи ухо востро: мошенник не спит!

Живем — не знаем, что жуем…

Есть лапа у эскулапа