Если не он, то кто же?

Главный вопрос белорусской политики я впервые услышал в 1994 году, и он до сих пор не потерял своей актуальности. Странная ситуация, согласитесь. Мы живем в неличностной культуре, что подтверждается практически нулевым интересом наших граждан к проблеме прав человека, но в политике мы в первую очередь ориентируемся на личность.

Подчеркну: на личность, а не на личности. Это ключевой момент. Электоральные рейтинги оппозиционных лидеров уступают рейтингу Лукашенко в разы. Это медицинский факт, который социологи НИСЭПИ фиксируют на протяжении уже двух десятилетий.

Обратимся к июньскому опросу. Планку 3-процентной погрешности преодолело шесть политиков: Лукашенко — 38,6%, Статкевич — 5,0%, Некляев — 4,7%, Лебедько — 4,2%, Гайдукевич — 3,9% и Калякин —3,1%. Еще троим оппозиционерам удалось наскрести более 1%.

А где же представители власти? Где истеблишмент (от англ. establishment — «установление», «основание»), т.е. где правящий класс, где политическая элита? Такое впечатление, что личности там и не ночевали. «Пятьдесят оттенков серого». Этот нашумевший фильм американского режиссера Тейлор-Джонсона я не смотрел, но его название вполне подошло бы для белорусской властной «вертикали».

НИСЭПИ проводит опросы с мая 1992 г. Но навскидку и не припомнить, когда за последние десять лет рейтинг премьер-министра выходил за пределы статистической погрешности.

В чем тут «фишка»?

Безальтернативность Лукашенко не уникальна. Это родовая характеристика электоральных авторитарных режимов. За примерами далеко ходить не требуется. На постсоветском пространстве безальтернативные лидеры являются скорее правилом, чем исключением.

Обратим свой взгляд на Восток. Вот что пишет директор Левада-Центра Лев Гудков о национальном лидере России, который на протяжении 15 лет трудится с утра до ночи как раб на галерах: «Наш президент — это медийный персонаж, а не государственный деятель, предлагающий новые политические цели, новые горизонты и решения. Это не Черчилль, не Рузвельт, это функция медиа». Во время президентской кампании 2012 г. 75% новостного времени занимали сообщения о Путине. Остальным кандидатам достались 25% на всех. Поэтому возникает эффект, который Левада называл «наведенной харизмой».

В способности СМИ (в первую очередь телевидения) «наводить харизму» сомневаться не приходится. Однако переоценивать силу пропаганды не стоит. В СССР уровень ее монополизации государством был близок к 100%. Вражеские голоса с трудом пробивались сквозь глушилки, и слушали их единицы. Но советскую власть глушилки не спасли.

Еще раз напоминаю, что мы живем во внеличностной культуре. Отсюда популярность выражения «незаменимых у нас нет», которое ошибочно приписывают Сталину (нигде в его речах или сочинениях оно не встречается).

Премьер-министры, в отличие от президента, меняются у нас как перчатки. Глядя на эту чехарду, начинаешь верить, что правительством может руководить любая белорусская кухарка. Правительством, но не государством. Во главе государства у нас стоит единственный политик, он же батька. Чувствуете разницу?

Обратимся к фрагменту официальной биографии Лукашенко, которая многие годы украшала президентский сайт (в настоящее время текст биографии редуцирован до короткой справки): «А.Г. Лукашенко дорожит поддержкой людей и гордится тем, что в народе его называют «батька» — так всегда называли у нас людей авторитетных, мужественно защищавших интересы семьи и общины…».

Перед нами образец догосударственного мышления. В чем тут «фишка»? Люди с догосударственным мышлением (люди догосударственной культуры) не способны провести границу между ближним кругом жизни и дальним.

У каждого из нас имеется свой ближний круг. Он состоит из лично знакомых нам людей. В первую очередь, это члены нашей семьи. В дальнем круге мы взаимодействуем с людьми, о существовании которых можем даже не подозревать.

Например, для поступления горячей воды в квартиру требуется согласованный труд миллионов людей: от сантехника ЖЭСа до буровиков, работающих вахтовым методом на газовых месторождениях Западной Сибири. Поэтому наш личный договор с ЖЭСом — это своеобразная вершина договорного айсберга.

Законы функционирования ближнего круга принципиально отличаются от законов, по которым функционирует дальний круг. Государство не является аналогом семьи, а его глава — батькой. Но для понимания разницы требуется определенный уровень абстрактного мышления, и этот уровень недостижим для человека догосударственной культуры.

Кандидаты в президенты из моего подъезда

В патриархальной семье батька руководит домочадцами напрямую. Он не нуждается в посредниках. Но даже карликовым государством Сан-Марино никакой батька без помощи бюрократии руководить не смог бы. Проблема, однако, заключается в том, что в картине мира человека догосударственной культуры места для бюрократии нет. Он воспринимает бюрократа как непонятное, но неизбежное зло, противостоять которому не в состоянии.

Батька — защитник человека догосударственной культуры от бюрократии. У него нет и не может быть политической альтернативы, как не может быть альтернативы у главы патриархальной семьи. Его личные качества, его политический опыт «до того» не играют при этом существенной роли, т.к. сакрален не человек и даже не президентское кресло, но человек-сидящий-на-президентском кресле.

Обратимся к историческому опыту, и проделаем это с помощью политолога Владимира Пастухова: «Кто видел альтернативу Николаю II до тех пор, пока он не подписал манифест об отрешении от власти? И кто видел в качестве этой альтернативы некоего гражданина Ульянова-Ленина, у которого шесть месяцев спустя после отречения императора от престола было около трех тысяч официальных сторонников в 150-миллионной стране? Кто видел альтернативу Сталину до того момента, пока он не упал с инсультом на даче, и ему помогли умереть, оставив в таком состоянии?»

Вопросы можно продолжить, но ответ очевиден. Я живу в стандартном девятиэтажном доме. В моем подъезде наберется не менее двух десятков граждан, не способных формировать «новые политические цели, новые горизонты и решения». Любой из них, оказавшись в роли человека-сидящего-на-президентском кресле, через два-три месяца будет восприниматься в качестве безальтернативного политика.

Сергей Николюк

Читайте также:

Легенды и мифы современной Беларуси (толерантность)

Эх, найти бы нефть…

Не буди лихо, пока тихо