С момента катастрофы на Чернобыльской АЭС прошло тридцать лет. Авария стала самой крупной техногенной катастрофой, последствия которой будут сказываться еще не одно десятилетие. В результате аварии произошел выброс в окружающую среду радиоактивных веществ. По данным экспертов, суммарный выход составил 50 000 000 кюри, что равнозначно последствиям взрыва 500 атомных бомб, сброшенных в 1945 году на Хиросиму…
Информация о причинах и последствиях чернобыльской трагедии была так тщательно засекречена, что отдельные факты, благодаря усилиям общественности и нынешнему руководству Украины, стали известны совсем недавно.
Она просто не могла не взорваться
В ночь на 26 апреля 1986 года на четвертом блоке Чернобыльской АЭС произошел взрыв. Сигналы о нем автоматически поступили в Центральный аварийный центр Минатомэнерго СССР в Москву. Ночной кодовый сигнал со станции гласил: «Один, два, три, четыре». Эти цифры означали все виды опасности: ядерную, радиационную, пожарную, взрывную.
Службой безопасности Украины снят гриф секретности с материалов следствия, касающихся самой катастрофы. Выяснилось, что трагедия, в результате которой непригодной для жизни оказалась значительная часть нашей страны, была не первой и не последней в череде аварий, случившихся на ЧАЭС.
Станция строилась в соответствии с решениями XXIV съезда КПСС и была первой атомной станцией в Украинской ССР. С одобрения партийного съезда строительство началось 17 августа 1976 года. Через три года первый энергоблок уже работал, строился второй. По поступившим в тогдашний КГБ оперативным данным, «на отдельных участках строительства Чернобыльской АЭС имеют место факты отступления от проектов и нарушения технологии ведения строительных и монтажных работ, что может привести к аварии и несчастным случаям». 19 февраля 1979 года впервые сработала система аварийной защиты. Техническая комиссия, расследовавшая происшествие, пришла к выводу, что причина аварийной ситуации — несовершенство конструкции, заложенное в проекте. К 1981 году спецслужбы были уже серьезно озабочены безопасностью Чернобыльской АЭС. За период с 1977 по 1981 годы на станции произошло 29 аварийных остановок. Причем, как было признано экспертами, лишь 8 случилось по вине обслуживающего персонала, остальные — по техническим причинам. Ежегодно фиксировалось до 20 случаев выхода из строя релейно-контактных блоков, а это значит, что станция работала в аварийном режиме. Первая серьезная авария, случившаяся непосредственно на реакторе, произошла в 1982 году. В некоторых помещениях станции уровень гамма-излучения был превышен в 100 раз. В личном и совершенно секретном донесении председателю КГБ Украины С. Мухе отмечалось, что «…загрязнение распределилось в южном и юго-западном направлениях от станции на расстояние 5 километров, а также в северном и северо-восточном направлениях — до 14 километров. Наибольшую опасность для населения представляют «горячие частицы», которые могут попасть в дыхательные органы или внутрь организма и вызвать серьезные последствия, вплоть до летального исхода (смерти) из-за прожига тканей организма».
Тем временем станция все расширялась. Был пущен третий энергоблок, затем — четвертый. В начале 1984 года выяснилось, что над новыми энергоблоками расползаются плиты перекрытий. Оказалось, теплоизоляция была сделана плохо, от воздействия высоких температур она начала разрушаться, перегрелись и «поползли» несущие железобетонные конструкции… Несмотря на допущенные ошибки, в 1986 году начали проводить испытания. И 26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты в помещении 4-го энергоблока при выводе его в плановый ремонт и проведении испытаний турбогенератора произошел взрыв. Начался пожар. В результате выброса разогретых до высокой температуры веществ на крыши некоторых помещений реактора возникло 30 очагов горения. Секретное сообщение, направленное местными чекистами в КГБ Украины и КГБ СССР, как теперь выясняется, было бесстрастным и лаконичным. Уведомили о факте взрыва и остановке 3-го энергоблока, сообщили, что пожар локализован, и два оставшихся блока работают нормально. Станция оцеплена, обстановка контролируется, следственная группа работает.
…А цифры все росли и росли. Если сразу после аварии на территории станции был зафиксирован уровень радиации 20—25 микрорентген в секунду, то потом — 50, 100, 150. По данным на 15 часов 26 апреля эта цифра была уже 1000 микрорентген в секунду. Первые 126 человек с признаками острого радиационного облучения поздно вечером 26 апреля были доставлены в Москву. В Чернобыль вылетели московские академики. 27 апреля в срочном порядке принимается решение об эвакуации жителей города Припяти, остановке 1-го и 2-го энергоблоков и расхолаживании их реакторов. По факту аварии Генеральная прокуратура СССР возбуждает уголовное дело.
Преступление и наказание
Директор ЧАЭС Виктор Брюханов прибыл на станцию около 2 часов ночи. Сообщение об аварии он получил не в установленном для такого случая порядке — с помощью автомата на телефонной станции (эта система не сработала), а был звонок на квартиру от начальника химического цеха, который сообщил, что на станции случилось что-то серьезное. Брюханов добрался до станции на служебном автобусе, оборудованном рацией. По ней и связался с АЭС, приказал дать оповещение об аварии и объявить общую готовность. Однако это распоряжение не было реализовано в полном объеме, и далеко не все, кому было положено, узнали о случившемся своевременно. Директор, являвшийся одновременно руководителем гражданской обороны станции, дал команду открыть подземное убежище. В нем и расположился штаб по борьбе с аварией.
Доложил о случившемся в Киев и Москву. Информация его выглядела примерно так. Да, была авария на Чернобыльской станции, но характер ее, масштабы пока не известны. Из Москвы Брюханову было передано указание продолжать охлаждать реактор и сообщение о том, что в 9 утра специалисты специально созданной правительственной комиссии вылетят из Москвы в Чернобыль. Брюханов первым начал понимать, что уровни радиации могут быть опасными для населения Припяти, и запросил у Москвы разрешение о начале эвакуации города. Но пришел короткий ответ: «Панику не поднимать!». Комиссию возглавил первый заместитель председателя Совета Министров СССР Борис Щербина, потом на ЧАЭС приехали представители высшего руководства — Николай Рыжков, Владимир Щербицкий, Егор Лигачев…. В мае Брюханова сняли с должности директора, а 3 июня вызвали в Москву на пленум Политбюро. Заседание длилось с 11 утра до 7 вечера без перерыва на обед. Председатель Совмина Николай Рыжков сказал: «Мы вместе шли к этой аварии, в ней — наша общая вина». Борис Щербина сказал, что если бы была его воля — Брюханова расстрелял бы. В итоге министр атомной энергетики получил строгий выговор, председатель Государственного комитета по надзору за атомной энергетикой был снят с работы, Брюханова исключили из партии, позволили вернуться на станцию.
Его арестовали через два месяца и поместили в СИЗО КГБ, в одиночную камеру, куда обычно сажали перед расстрелом. Следствие длилось год. Суд проходил в Доме культуры в Чернобыле и длился 18 дней. На скамье подсудимых находились: директор станции Брюханов, главный инженер Фомин, его заместитель Дятлов, начальник реакторного цеха Коваленко, начальник смены станции Рогожкин и инспектор Госатомэнергонадзора Лаушкин. Они обвинялись по части 2 статьи 220 УК УССР, предусматривающей ответственность за нарушение правил техники безопасности на взрывоопасных предприятиях, повлекшее человеческие жертвы и иные тяжелые последствия. В ходе судебного разбирательства выступили 40 свидетелей, 9 потерпевших и 2 пострадавших, были проанализированы следственные материалы, заключения экспертов и специалистов. Все это позволило убедиться в подлинных причинах аварии, воссоздать истинную картину происшедшего, неопровержимо доказать вину подсудимых. Брюханова, Фомина и Дятлова приговорили к 10 годам лишения свободы, Рогожкину дали 5 лет лагерей, Коваленко — 3, Лаушкину — 2. Приговор обжалованию не подлежал. Материалы дела и сведения об аварии засекретили.
Виктор Брюханов освободился досрочно в сентябре 1991 года. Также отбыли половину срока и остальные обвиняемые по «чернобыльскому делу». Их судьба сложилась по-разному. Виктор Брюханов после освобождения вернулся в Чернобыль. Работал на станции начальником техотдела, а потом до 72 лет работал заместителем начальника «Укринтерэнерго», занимался поставками электроэнергии за границу, побывал в Венгрии, Японии, Германии. Дятлов ушел из жизни в 64 года от сердечной недостаточности. Коваленко умер от рака. Та же неизлечимая болезнь подкосила и Лаушкина. На свободе он не прожил и года. Рогожкин уехал жить в Нижний Новгород. У Фомина после двух лет содержания под стражей развился реактивный психоз, и сейчас врачи лишь на время облегчают ему страдания…
Все эти годы тема их вины и невиновности время от времени обсуждается в СМИ. Моя украинская коллега Светлана Самойчук много лет дружит с семьей Виктора Брюханова, считает, что и бывший директор, и другие — «стрелочники» советской системы:
— Совсем недавно рассекретили протокол заседания Политбюро ЦК КПСС от 3 июля 1986 года с пометкой: «Сов.секретно. Экз. единственный. (Рабочая запись)». Выяснилось, что реактор РМБК-1000 обладал рядом конструктивных недостатков. Зам. министра энергетики Шашарин отметил, что «люди не знали, что реактор может разогнаться в такой ситуации. Можно набрать десяток ситуаций, при которых произойдет то же самое, что и в Чернобыле. Особенно это касается первых блоков Ленинградской, Курской и Чернобыльской АЭС». Академик Александров признался, что «свойство разгона реактора — это ошибка научного руководителя и главного конструктора РБМК», и попросил освободить его от обязанностей президента Академии наук и дать возможность доработать реактор. Прозвучало, что в 11-й пятилетке на станциях допущены 1042 аварийные остановки энергоблоков, в том числе 381 — на АЭС с реакторами РБМК.
Эта информация предназначалась для высшего руководства страны, для внутреннего пользования. Народу через газету «Правда» объявили: « Авария произошла из-за ряда допущенных работниками электростанции грубых нарушений правил эксплуатации реакторных установок». Советская техника должна была оставаться самой надежной в мире. Закрутилась судебная машина… Кстати, когда мама Виктора Петровича узнала, что сына сняли с должности, у нее остановилось сердце. Валентина Михайловна Брюханова уверена, что их с мужем догнала Судьба. В 1966 году они оказались в эпицентре разрушительного землетрясения в Ташкенте. Чудом спаслись. Весь город и окрестности лежали в руинах. Тогда они решили: надо уезжать из Узбекистана. И ровно 20 лет спустя после ташкентского землетрясения — день в день, 26 апреля, случилась авария на ЧАЭС, которая вместе с энергоблоком разрушила и их жизнь. Беда пришла та же и тоже ночью…
Светлана Балашова
Читайте также:
«Куплю справку с места работы»
Особенности национального шопинга
Список Всемирного наследия UNESCO в последнее время пополняется неохотно (особенно если речь идет о материальных…
«Начальство делает вид, что нам платит, мы делаем вид, что работаем» — таков был ответ…
«Мы абсолютно не прячем то, что мы кого-то будем поддерживать. Это естественно. Если бы мы…
Наша национальная особенность согласования частных и коллективных (далее, государственных) интересов заключается в том, что при…
В прошлом году получили от экспорта продовольствия 8,3 миллиарда долларов, а для обеспечения этого показателя…
Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного…