От катастрофы — к саду надежды. Окончание

(Окончание. Начало в № 11—15.)

Ирина Грушевая вспоминает…

В 1991 году из немецкой земли Северный Рейн-Вестфалия в Минск приехала большая делегация во главе с земельным министром внутренних дел доктором Гербертом Шнором. Приехали для того, чтобы торжественно заложить первый камень в основание строительства Международного Минского образовательного центра, который большинство сейчас знает как IBB.

Наш фонд был одной из первых гражданских инициатив Беларуси, немцев это сильно заинтересовало. Впервые в своей истории фонд «Детям Чернобыля» принимал у себя в гостях делегацию столь высокого уровня.

В ее составе была Элизабет Райзер, которую мне представили как президента Экуменического форума женщин-христианок Европы. Активность фонда, ощущение грядущей свободы произвело на Элизабет такое впечатление, что она тотчас же пригласила меня на конференцию европейских женщин, которые занимаются вопросами экологии.

Начало работы фонда напоминало геометрическую прогрессию. Деятельность буквально фонтанировала. Если в 1990 году на оздоровление за границу мы отправили шесть тысяч белорусских детей, то в 1991-м — уже двадцать тысяч. Кто знает, насколько это непросто, тот поймет, насколько интенсивным был ритм нашей работы. Особенно, если учесть препоны, которые чинила власть, а их было невероятное множество.

Честно говоря, в рабочей суете я даже забыла о приглашении на конференцию и вспомнила о нем, лишь когда в 1993 году пришла официальная бумага.

Экуменический форум женщин-христианок Европы объединил представительниц религиозных конфессий 28 стран. В одной только Германии в него входило около четырех тысяч активисток. Первым президентом этой организации избрали Элизабет Райзер.

К слову, тогда в нее входили и русские православные женщины. Одним из важных пунктов деятельности форума являлись вопросы экологии, а значит, и все, что связано с Чернобылем. Я была очень рада такой трибуне. Выступление на ней было не только престижным, не только давало возможность быть услышанным, но и выливалось в конкретные проекты.

Для того чтобы про чернобыльские проблемы в Европе узнали более обстоятельно, я пригласила участвовать со мной в конференции мою коллегу Людмилу Лещеву. Выступили мы очень убедительно, показали фотографии, представили данные социологических исследований.

На всех присутствующих это произвело очень сильное впечатление и впоследствии фонду «Детям Чернобыля» удалось наладить очень много интересных международных проектов. По разным направлениям.

Первый саженец

Тогда я очень плотно занималась созданием для белорусских детей фабрики по производству экологически чистого питания. С помощью немецкой организации «Матери и отцы против ядерной угрозы» нам удалось отыскать средства для закупки оборудования. Оставалось найти в Беларуси чистые от радиации земли, где было бы можно выращивать экологически чистые злаки. Пшеницу, например.

Не следует забывать, что речь идет о начале девяностых годов прошлого века — времени большой разрухи. Тогда практически ни у кого не было четкого представления, как эту проблему следует решать. Зато было большое желание ее непременно решить, уже тогда по линии фонда действовало восемь тысяч активистов по всей стране.

Известный белорусский фотожурналист Женя Коктыш посоветовал пригласить поработать в проекте своего хорошего друга Генриха Третьяка, который руководил колхозом имени Ломоносова в Столбцовском районе. Кандидат сельскохозяйственных наук, очень интересный человек с новаторским мышлением.

Когда в хозяйстве Третьяка уже стояли машины, привезенные нами из Дании, я попросила его дать нам один саженец яблони из его личного хозяйства. Мысль посадить Сад надежды пришла ко мне в итальянской Санта-Севере во время конференции уже упомянутого Экуменического форума.

Третьяк подарил мне саженец буквально за несколько дней до очередной «чернобыльской» даты, накануне 26 апреля 1993 года. В Минске вместе с гостями из канадской партнерской организации мы посадили его на территории строящегося храма Всех Скорбящих Радость.

Первоначально задумывалось в следующем году посадить еще одну яблоню, а на десятилетие Чернобыля разбить там целый сад как символ жизни, символ международной женской солидарности с белорусской бедой.

Однако когда весной 1994 года мы из питомника взяли саженец вишни и приехали на то место, где должна была расти наша яблонька, то увидели вместо нее нагромождение бетонных строительных плит. Строители не удосужились пересадить наше дерево поближе к строящейся церкви, а просто выгрузили на него свои материалы…

Потом я написала, что на человечество точно так же «выгружают» атомную энергию, и никто при этом не задумывается над тем, что будет потом, будет что-то расти или нет…

Пришлось ехать в питомник. Так что 26 апреля 1994 года мы посадили два саженца — яблоньку и вишенку. Посадили поближе к церкви, чтобы им больше ничто не угрожало.

А в 1995 году Вольфганг и Герхильд Крамер из Германии привезли к этой грустной дате два саженца груши, сопроводив словами: «Поскольку Грушевой оказывает помощь детям, груша должна быть в саду надежды обязательно, потому что надежда важнее всего». Понятен был и намек на нашу фамилию.

Вторая груша была «моей».

Священник отец Игорь освятил саженцы, а Геннадий очень проникновенно сказал: «Дерево надежды на земле веры. Как это символично!»

Еще раз напомню, что в то время во всем мире действовало свыше пятисот чернобыльских инициатив, и они с большим желанием сотрудничали с нашим фондом.

В 1994 году мы провели очередной конгресс «Мир после Чернобыля», в котором активно участвовали представители трех десятков стран. Год спустя я представила этот проект на генеральном собрании Экуменического форума женщин-христианок Европы, которое проходило в Бухаресте. Там же предложила встретиться в 1996-м в Беларуси, чтобы на десятилетие Чернобыля совместно посадить целый сад.

Идея всем понравилась, но было решено садом не ограничиваться и провести в Минске трехдневный семинар «Женщины и энергия», где мы поговорим не только об уничтожающей энергии, но и об энергии добра, сопричастности, благотворительности. Об энергии человеческих сердец. Она тоже не видна, но способна спасти мир. Атомная энергия — разрушает, а эта — созидает…

Две сакуры для сада Надежды

В начале 1996 года был проведен наш третий чернобыльский конгресс. На нем работали представители сорока стран мира. Присутствовало около шестисот гостей, среди которых были знаменитые ученые, общественные деятели, священники. От Беларуси были известные в области радиологии ученые Василий Нестеренко, Евгений Конопля, Иван Никитченко. Белорусскую православную церковь представлял лично Митрополит Филарет. Своим присутствием он демонстрировал, что церковь озабочена выживанием людей на этой земле.

Не было только представителей власти, хотя мы их и звали. Ни одного человека. Это была демонстрация того, что их не интересует наша работа. То есть действовала старая советская установка — гражданам своей страны доверять нельзя.

Мероприятие планировалось большое. Приехали женщины из 17 стран. Каждой надо было уделить внимание. А самое главное — подготовить площадку для посадки сада. Убрать строительный мусор — плиты, щепки, разные железяки… Словом, все, что у нас обычно остается на стройплощадках.

За год до посадки Гена обратился к своему коллеге по Верховному Совету Леонтию Зданевичу, который работал архитектором, с просьбой сделать план сада, расположенного возле церкви. Настоятель отец Игорь Коростылев, который тогда был и членом нашего правления, поддерживал эту идею. Согласно плану, в питомнике мы купили 68 саженцев. Не оказалось в продаже только двух вишенок, которые были предусмотрены планом.

Подготовку площадки для посадки деревьев тоже взял на себя отец Игорь, но в самый последний момент выяснилось, что он не сможет проконтролировать процесс.

Буквально накануне мероприятия мы, как говорится, «пустили по кругу шапку», собрали деньги и наняли в какой-то строительной фирме бульдозер с экскаватором.

Слава Богу, успели…

Все это время не умолкал телефон. Редактору БТ я подробно рассказывала про Сад надежды. Про то, что там будут расти плодоносящие деревья — как символ победы жизни над радиацией. Журналистке идея очень понравилась, и она пообещала прийти на открытие, снять сюжет. Говорила, что все памятники делают из камня, а тут он будет живым…

Открытие сада было очень торжественным. Приехали все участники нашего семинара и гости. Всего 120 человек. Разбились на группы. Все надели майки с логотипом нашего фонда. Возле каждого дерева фольклорный ансамбль «Крэсіва» спел по нескольку куплетов из белорусских песен.

Мероприятие уже началось, когда появилась съемочная группа. Кроме привычной телекамеры, они несли еще и какой-то сверток. В нем оказались два саженца японской вишни. Я очень удивилась, ибо про нехватку саженцев вишни им ничего не говорила.

Такое вот чудесное совпадение! Наверное, самому Богу хотелось, чтобы возле его храма цвели сакуры, привезенные из опаленной атомом Хиросимы! Эти сакуры как бы поставили знак равенства между жертвами атомного оружия и так называемого мирного атома.

Помню, пошел небольшой дождь, и над строящимся храмом раскинулась яркая радуга…

Потом все мы отправились на «Чарнобыльскі шлях».

… На похоронах Гены во время панихиды у гроба настоятель церкви Всех Скорбящих Радость отец Игорь предложил присвоить посаженному нами у храма в 1996 году Саду надежды имя Геннадия Владимировича Грушевого. Очень благородное предложение. Но это уже совсем другая история…

Александр Томкович

Читайте также:

От катастрофы — к саду надежды. Часть 5

От катастрофы — к саду надежды. Часть 4

От катастрофы — к саду надежды. Часть 3

От катастрофы — к саду надежды. Продолжение

От катастрофы — к саду надежды