Последнее интервью

Лариса Денисенко: — Я посетила Беларусь, 2 июля там был День вышиванки. Кстати, там никто не был одет в рубашки с вышивкой, как мы привыкли. Хотя мы слушали радио, где чиновники говорили, насколько важно их носить. Но, что характерно, журналисты вели разговор на белорусском языке, а все отвечали им на русском. Чем это можно объяснить?

Павел Шеремет: — Белорусский язык понятен украинцам, но они над ним смеются. Я всегда говорю своим украинским друзьям: вы по отношению к белорусскому языку ведете себя так, как россияне — по отношению к украинскому. Но что касается рубашки с вышивкой, я не знаю, кого благодарить — Украину или Путина. Наверное, Путина. Потому что после агрессии Путина в Крыму и на Донбассе белорусы испугались, и началось национальное возрождение под контролем государства. Георгиевские ленточки заменили яблоневыми лентами, появились рубашки с вышивкой или, точнее, «вышимайки», потому что люди осторожничают. Это такая выдумка, потому что «вышимайка» — это не вышиванка, а трафарет на майке, потому что вышиванку невозможно купить, и люди, в основном молодые, наносят на майки эти трафареты. И только сейчас вышиванки входят в моду.

Если в Киеве на Марше вышиванок люди выходят в настоящих и очень красивых вышиванках — у меня есть украинская вышиванка, белая по белому, это особый шик, — то в Беларуси люди, которые раньше ходили в вышиванках, считались чудаками, любителями истории и фольклора. Но теперь это все меняется.

Лариса Денисенко: — В Беларуси в этом году появились рекламные плакаты «Не стесняйся говорить по-белорусски, белорусский язык красивый». Они написаны двумя языками.

Павел Шеремет: — Когда я только приехал в Украину и пытался разговаривать на украинском, то постоянно употреблял польские и белорусские слова. А теперь я чаще применяю украинские слова, даже в эфире почти каждый день читаю минут десять на украинском какие-нибудь интересные тексты. Это коряво получается, у меня очень много ошибок, но не надо бояться говорить…

…Когда я жил в Минске, а затем в Москве, несмотря на то что я вырос в семье интеллигенции, мы никогда не говорили по-белорусски, и в нашем окружении никто не говорил по-белорусски.

И когда пришла независимость Беларуси, появились люди, которые стали говорить по-белорусски. Я их иногда подозревал в конъюнктурности, потому что до сих пор белорусские политики в эфире говорят по-белорусски, а вне эфира переходят на русский. Теперь я признаю, что был не прав. Сегодня мне стыдно за такое снобистское, варварское отношение к родному языку. Это трагедия, в Минске вы практически не услышите белорусской речи.

Здесь же, в Украине, люди борются за родной язык, говорят на нем дома, некоторые разговаривают принципиально только по-украински. В Беларуси я просил людей говорить со мной по-белорусски, чтобы я тоже мог втягиваться в язык, но они все равно переходили на русский, потому что этот культурный слой был очень тонкий.

А здесь — нет, даже если один будет в среде говорить на украинском, а все — на русском, он все равно не перейдет на русский.

Поэтому я поменял свое отношение к изучению языков. Я абсолютно убежден, что здесь надо говорить на украинском языке как минимум из уважения к людям, которые тут живут.

И не надо бояться. Почему я публично устраиваю себе такую порку — читаю на украинском языке? Хотя читать тексты сложно, так как язык книг еще более сложный, чем разговорный. Но я все равно настойчиво читаю эти тексты, показывая людям, что бояться не надо.

Я считаю, что не страшно, когда люди переходят на суржик (в белорусском языке это называется трасянка), этого не надо бояться, главное — говорить.

…Мы не живем в обществе Нобелевских лауреатов по литературе, мы живем среди простых людей, и умный вас поймет, а дураков не надо слушать, и вообще не надо держать их рядом.

Андрей Куликов: — Белорусский язык объединяет или разъединяет?

Павел Шеремет: — В Беларуси нет разделения на регионы, как в Украине. Самый западный регион Брест — очень пророссийский, север Витебской области или юг Гомельской области — пробелорусские. Всех упертых, которые говорят по-белорусски, мы называем «апантанымі» или «змагарамі». У моего приятеля жена — врач, и у нее единственной бейджик был на белорусском языке, а недавно еще три женщины захотели сделать также. Поэтому есть шанс.

Конечно, язык — это не все, когда мы говорим о любви к родине, и в Украине русскоязычных патриотов не менее, чем украиноязычных. Мы видим, как на востоке страны борются за территориальную целостность Украины в том числе и люди, которые говорят на русском языке. Так и в Беларуси.

Я надеюсь, что тяга к родному языку в Беларуси под давлением истории и обстоятельств не исчезнет. И спасибо украинцам за то, что через Украину я вернулся к своему родному языку.

hromadskeradio.org