Михаил Чигирь: Не надо изобретать. Нужно взять опыт других стран и делать то, что делали они

Экономика Беларуси независимой не стала

— 25 лет назад, в августе 1991 года, Беларусь стала независимым государством. Помните свои действия, слова, мысли?

— Было тревожно… Я работал в экономическом отделе ЦК компартии Беларуси. Мы еще в те времена только изучали экономическую независимость Беларуси. Считали, сколько Беларусь отдает в Союз, сколько получает оттуда. Беларусь в то время имела дополнительное финансирование из Союза. Считали это все по мировым ценам (нефть, газ). Честно признаюсь, я думал, что будет сложно, потому что Беларусь еще и работала на оборонные предприятия. Я понимал, что если Беларусь не перестроит свою экономику, то независимой она стать не может, но надеялся, что это произойдет.

— Стала ли независимой экономика Беларуси через 25 лет?

— Нет, она таковой не стала. К сожалению, это самая сложная проблема. Надо признать, что без внешнего дополнительного финансирования Беларусь не может себя обеспечить самым необходимым — в первую очередь, энергетическими, сырьевыми ресурсами. Это основная проблема, которую мы должны были решить, но не решили.

— Продолжите фразу «Независимость — это …»

— Это самообеспечение прежде всего. Если ты сам себя обеспечить не можешь, то надо брать в долг, просить, а брать кредиты постоянно нельзя.

— Мог бы СССР существовать и сегодня?

— Мог. Почему развалился Советский Союз? Не потому, что его кто-то развалил. Он сам себя изжил, и прежде всего из-за состояния экономики, уровня жизни. Был запрещен выезд, мы жили плохо, хотя я в те времена, работая в аппарате ЦК, жил неплохо. Если бы в свое время провели нужные реформы, я думаю, что и сегодня Советский Союз существовал бы. Просто система была не современная, отсталая, держалась на мертвых постулатах, на полной общественной собственности на средства производства. Поэтому и произошло то, что должно было произойти.

Не сразу согласился на предложение Лукашенко

— Говорят, что вас буквально уговорил согласиться стать главой правительства тогдашний председатель Нацбанка Станислав Богданкевич. Какие у вас были надежды и опасения?

— Когда я получил это предложение от Лукашенко, была карточная система. Большинство людей об этом уже забыли, а было все по карточкам. Деньги ничего не стоили. Главное было — достать карточку, даже спиртные напитки, которые наполняли 60% бюджета, и те отпускались только по карточкам. Я это понимал и предложил Александру Григорьевичу: «Оставьте пока предыдущее правительство, пусть оно начинает разгребать то, что было, а потом нужно набирать новых людей». Но он посчитал, что нужны новые люди. Я честно скажу, не сразу согласился на предложение. Потом он меня убедил. Он умеет это делать, надо признать, когда ему нужно.

— А что он вам сказал?

— Он сказал, что будем вместе, что будет поддерживать, что даст определенную свободу. На первое время и была предоставлена свобода правительству. Мы тогда получили первые кредиты от Международного валютного фонда. Но была не совсем полная свобода… Я пошел на беспрецедентное повышение цен, когда Лукашенко был в отпуске за пределами страны. Постановлением правительства в несколько раз подняли цены на продукты питания. Иначе нельзя, сельское хозяйство убыточное было. Лукашенко шумел, требовал полного возвращения цен. Я сказал, что это может сделать только второй премьер … Мы несколько позиций немного подвинули, а остальное осталось на своих местах. И начала ситуация улучшаться. Что значит продавать продукцию втрое дешевле ее себестоимости? Это же катастрофа. Это путь в никуда. Но во многих вопросах он изначально соглашался, чтобы мы шли в нужном направлении, и были подвижки в лучшую сторону. У него почему-то есть тяга к старой системе. Он почему меня пригласил на должность премьера? Он прекрасно знал, что я работал в экономическом отделе ЦК, а это тот орган, где принимались все решения.

Я ему говорил: «Вы же видите, что старая система проиграла экономическое соревнование с Западом, потому Советский Союз рухнул».

Сейчас он немного пересматривает свои позиции, а изначально очень жестко придерживался старой административной системы управления экономикой.

— А что вы считаете своим главным достижением во главе правительства Беларуси?

— С трудом нам удалось отойти от карточной системы. С проблемами, но стали гасить хотя бы основной долг за поставки энергоносителей из России. Деньги стали похожими на деньги… Этого не было до прихода Лукашенко к власти.

«Мы были на голову мощнее, чем Польша. А теперь отстаем»

— Вы — опытный руководитель, экономист, финансист. По вашему мнению, какие стартовые возможности не использовала Беларусь за эти 25 лет?

— Сравним Польшу и Беларусь. В начале 90-х в экономическом плане мы были на голову мощнее, чем Польша. Они к нам ехали покупать и тракторы, и велосипеды, и телевизоры, и кофемолки… От нас шла туда уйма товаров нелегально. В Польше зарплаты были меньше и доходы меньше. А сравните сегодня Польшу и Беларусь по среднему заработку, пенсии, уровню жизни. Мы могли быть выше их, если бы шли в нужном направлении. А мы очень сильно отстали от Польши по уровню жизни. Официальная пропаганда не хочет признавать, но многие люди знают об этом прекрасно.

— Вы — бывший премьер, бывший кандидат в президенты на альтернативных выборах 1999 года, которые проводились после окончания де-юре первого срока правления Лукашенко. За участие в них фактически пришлось расплатиться 9 месяцами тюрьмы и преследованием семьи. Вы хорошо представляли как всю опасность этого шага, так и малореалистичность победы. Но все равно пошли. Почему?

— Мое окружение, с которым я общался, в том числе Семен Шарецкий, во многом меня убедили. Я имел хороший заработок, работал на немецкий концерн. Меня убедили, и я согласился. Я думал, что Александр Григорьевич должен был уже понять, что не получается все, как хотелось, что, может быть, он пойдет на какой-то компромисс. Всегда можно договориться. Но я не думал, что он поступит так жестко. Меня же официально обвинили, что я 20 миллионов долларов украл, вызывали на допросы, изолировали. Я говорил руководителю следственной группы: «Неужели вы думаете, что если бы я украл 20 миллионов долларов, то я пошел бы на выборы? Я уехал бы и жил, где захотел бы». Честно говоря, я понимал, что будут проблемы, но что настолько серьезные, не ожидал.

— А имеете ли вы возможность сейчас работать в Беларуси? Востребован ли ваш опыт?

— Даже не пытался. Богданкевич пробовал, ходил, ничем не закончилось. А что, я лучше Богданкевича? Надо резко занять другую позицию, тогда что-то изменится. Я к этому не готов и не буду готов.

Не надо что-то изобретать…

— Насколько опасна в экономическом плане сегодняшняя зависимость от России? Можно ли от нее избавиться?

— Конечно, можно. Работать надо. Есть много примеров. Япония ничего не имеет, кроме скал и небольшых посевных площадей, но японцы работают и имеют одни из крупнейших в мире золотовалютных резервов. И мы должны идти этим путем. События последних лет показывают, что природные богатства — это не то, на чем можно процветать. Еще нужен талант, труд, система управления экономикой. Если в масштабах страны случится нечто невообразимое, то у нас резервов практически нет. Это не резервы — те цифры, которые называются, та валюта, что лежит на счетах, в том числе и населения… Население держит в банках около 8 миллиардов долларов. Если завтра люди придут и хотя бы половину снимут… Чем отдавать? У нас очень неустойчивое финансовое положение, и от него надо уходить, чем раньше, тем лучше.

— Кто ваш герой независимости?

— Станислав Шушкевич. У него была проблема: получил высокую должность, не имея опыта работы, не зная аппаратной работы. Я считаю, что он мог бы сделать много нужного и полезного, но ему, чтобы удержаться, немного не хватило опыта.

— Кто воспользовался белорусской независимостью лучше всех? Кто выиграл?

— Выиграла в целом страна, выиграли люди. У нас появляется и крепнет своя национальная элита. Готовятся национальные кадры… Выиграли все, как бы там ни было. Постепенно экономика приспосабливается, колоссального разрыва между экспортом и импортом у нас нет, как было раньше. Но, к сожалению, многие уезжают из-за больших налогов, которые в Беларуси значительно выше, чем в России и Казахстане. Также из-за того, что правоохранительные органы у нас имеют особый статус и надлежащего контроля за ними нет ни со стороны руководства, ни со стороны общественных организаций.

— А если бы сейчас вы стали главой правительства, какой была бы ваша первая реформа?

— Не надо что-то изобретать. Нужно взять опыт других стран и делать то, что делали они. Я предлагал еще на первом Всебелорусском собрании попытаться реформировать сельское хозяйство. Мы же его добиваем, оно держится на глиняных ногах. Там остаются еще герои, которые работают за мизерные зарплаты. Их не станет, что дальше будет? Есть мировой опыт развития экономики. Надо переходить на частную собственность на землю. Надо полностью структуру государства пересмотреть. У нас сегодня бюджетная сфера непосильная, чиновников — море. Количество сотрудников МВД равно количеству полиции в Польше, но у нас менее 10 миллионов населения, а там — под 40. Я начинал работать в 1973 году управленцем в Клецке. В районе жили 50 тысяч человек, работало 39—40 человек в милиции. А сегодня там 150 сотрудников милиции, количество жителей более 30 тысяч. Отсюда и бешеная налоговая нагрузка.

О меде

— Михаил Николаевич, у вас же, как и у Станислава Шушкевича и Мечислава Гриба, нет пенсии высшего должностного лица Беларуси, которую имеют, например, Вячеслав Кебич и Ефрем Соколов?

— Нет.

— А какая пенсия?

— Служащего. Жить можно.

— Но приходится заниматься пчеловодством…

— Пчеловодство не только для денег, это хобби. Хотя это тоже дополнительный доход, и я от него не отказываюсь.

— Вы как-то рассказывали, что за год со своей пасеки получили около тонны меда. А в этом году сколько килограммов меда планируете иметь?

— Этот год неудачный. В прошлом году я собрал килограммов 200, в этом году если 100 будет, то хорошо.

Belaruspartisan по материалам Радио Свобода