Всю жизнь — одной левой…
На краю деревни Нивки в Борисовском районе стоит дом Василия Дубровского. С оживленной дороги, связывающей Минскую и Витебскую области, он не покажется необычным: промелькнет в окне автомобиля, как сотни других.
Однако если подняться на крутой косогор, можно увидеть то, что скрыто постороннему глазу — десяток выразительных деревянных скульптур, расположившихся у входа на подворье. Это и разнообразные лесные звери и птицы, и фигуры людей, раскрашенные и порой даже в самой настоящей одежде.
— Началось все давно, — рассказывает Василий. — Шел как-то по лесу и увидел сук, он напоминал лицо человека с бородой. И подумал: дай-ка тут отрежу, тут подправлю…
С той поры и населяется потихоньку умирающая деревня Нивки деревянной живностью, колоритными персонажами. Среди них дед-бородед, пьяница с бутылкой «чернила», модница в расклешенных штанах, леший с рогами на голове…
— Природа сама художник, — утверждает Дубровский. — Идешь и вдруг видишь — рогатка интересная, а этот корень что-то напоминает… Но что именно, сразу не всегда отгадаешь. А полежит неделю, две, иногда месяц, и вдруг — озарение: отчетливо видишь то, что ранее не замечал.
Свои скульптуры Василий Владимирович создает, как говорят иногда, одной левой. Но в его случае — это истинная правда. Давным-давно, после окончания первого курса культпросветучилища, была в его жизни черная минута, когда взорвалась в руке граната, найденная в окрестных лесах. Ему суждено было выжить, хотя шансов было минимум: грудь посечена осколками, а руку, правую, оторвало почти по самый локоть.
Но он выкарабкался «оттуда» благодаря мастерству врачей и собственному характеру. Завершил учебу, защитил диплом и долгое время заведовал местным клубом. Сумел приспособиться: всю тяжелую мужскую работу выполняет не хуже других… Да что там говорить, Дубровский ведь не только с топором, косой и пилой управляется успешно, он еще и на гармошке играет! Собрал много местного материала.
Интерес к истории родного края проснулся в нем рано. В 1941 году в районе Нивок шли ожесточенные бои, а в годы оккупации здесь активно действовали партизаны.
— Кто-то из старожилов рассказал мне, что в лесу есть необозначенная могила красноармейцев, погибших в первые дни войны, — вспоминает Василий Владимирович. — Отыскали то место. Стали копать. Нашли разорванный пулеметный диск от ручного пулемета Дегтярева, стреляные гильзы. Дальше — человеческие останки, личные вещи, все вперемешку…
Подключили сельсовет, милицию. Оказалось, в могиле лежали пять бойцов. Всех пятерых перезахоронили на центральной усадьбе в общей братской могиле под обелиском с красной звездой.
Когда работал в клубе, пришло еще одно увлечение, которое осталось с ним навсегда. Дубровский стал собирать предметы уходящего крестьянского быта. Что-то отдавали наследники, переезжавшие в город, что-то находил в заброшенных, разваливающихся хатах.
Это старинные жернова, утюги, горшки, многочисленные орудия труда и прочее. Он старательно выяснял особенные названия каждой находки, предназначение, приемы использования.
И ныне в Беларуси едва ли найдется два десятка людей, знающих о прежнем крестьянском быте столько, сколько Василий Дубровский из малоизвестной деревни Нивки.
В этнографический музей при сельском клубе нередко приезжали журналисты и ученые. О нем много писали в различных изданиях, ставился вопрос о придании музею Дубровского официального статуса учреждения культуры.
Но случилась перестройка, а потом пришли годы, когда власть имущим то, что окружало повседневную жизнь «пана сахі і касы», стало казаться не актуальным и не заслуживающим внимания. Клуб закрыли, а коллекция, собранная Василием Владимировичем, перекочевала в его усадьбу.
— Никому это сейчас не интересно, — с сожалением констатирует Дубровский.
Какое-то время он продолжал заниматься историей на профессиональном уровне — работал научным сотрудником в Иканском музее народной славы — филиале Борисовского краеведческого музея. Добираться в Иканы было нелегко. В 2006 году здание сгорело, большая часть экспонатов, среди которых были и те, что разыскал Дубровский, уничтожил огонь. Музей перестал существовать, а найти работу по душе стало невозможно.
Ныне Василий Владимирович — пенсионер. Вместе с супругой ведут домашнее хозяйство, что помогает им выживать в наше непростое время.
Он очень рад редким гостям, которые приезжают к нему посмотреть его коллекцию, и может рассказывать о ней часами.
Не проезжайте мимо!
Павел Могилин
Читайте также:
Безработица: один, четыре или же пятнадцать процентов?
Почему немцы с поляками предпочитают «генацвале», а не «сяброў»?
БАТЭ: слишком важное предприятие, чтобы банкротить?