Катынь. Белорусский список

В свою очередь, часть белорусских и российских историков характеризуют «освободительный поход» не иначе как «акт исторической справедливости» со стороны Советского Союза, который «пришел на помощь единокровным братьям белорусам и украинцам».

В результате «освободительного похода» в советском плену оказалось значительное количество не только военнослужащих Войска Польского и полицейских, но и сотрудников польского государственного аппарата и гражданских лиц. Аресты этих категорий польских граждан продолжались в период с 17 сентября 1939г. по 22 июня 1941 г. Часть арестованных пополняли ряды заключенных ГУЛАГа, а их семьи безжалостно депортировались.

В 1994 г. Службой безопасности Украины был найден и передан Польше т.н. Украинский катынский список, документ, в котором содержались фамилии 3435 польских граждан, расстрелянных НКВД на территории УССР. Большинство польских и белорусских исследователей сталинских преступлений считают, что должен быть и аналогичный Белорусский катынский список.

В докладной записке председателя КГБ СССР А.Шелепина от 3 марта 1959 г. отмечалось, что в распоряжении КГБ на то время находились учетные дела на 7 305 польских граждан, расстрелянных в лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Беларуси. Если отнять от этого числа количество людей из Украинского катынского списка, то получается, что на территории БССР было расстреляно 3870 граждан Польши.

Эксгумация тел польских полицейских в Медном. Фото Александра Заленского (Варшава)

22 марта 1940 года Лаврентий Берия подписывает приказ № 00350 «О разгрузке тюрем НКВД УССР и БССР». В этом документе, в частности, предписывалось из тюрем западных областей Белорусской ССР перевезти в Минскую тюрьму 3000 арестованных.

О том, как выглядела процедура вывоза польских граждан из тюрем, мы можем узнать из воспоминаний полковника Войска Польского Владислава Худого, который содержался в 1939—1940 гг. в тюрьме в Бресте. «В конце марта из камеры начали вывозить моих коллег. Происходило все без какого-либо судебного процесса. Никто не озвучивал приговоров или решений. В камеру входил офицер НКВД и по бумажке называл две — четыре фамилии. Больше этих людей мы не видели», — писал офицер.

По информации польского исследователя, бывшего узника лагеря в Козельске Здислава Пешковского через минские тюрьмы прошло 5150 польских граждан, из которых около 4 тысяч было расстреляно. Среди этой массы людей было большое количество дипломированных специалистов по различным отраслям знаний, докторов наук, доцентов, инженеров, врачей, адвокатов. О некоторых стоит рассказать подробнее. 13 декабря 1939 года в Бресте был арестован военный врач владелец фольварка Перавилки Леонард Шмурло. До марта 1940-го этот человек содержался в брестской тюрьме, а затем, в апреле 1940 года, был переведен в Минск, после чего его следы теряются.

Такая же судьба и у капитана 33-го пехотного полка Войска Польского Эдварда Новотко. 7 октября 1939 г. он был арестован НКВД и отправлен в Минск. Семья Новотко в апреле 1940 г. была депортирована в Казахстан.

В сентябре 1939 г. в госпитале в Несвиже был арестован подполковник корпуса охраны пограничья Казимеж Недвецкий. На этом следы этого человека теряются.

В Волковыске был арестован землевладелец Хенрик Буттовт-Анджейкович. Вот как те страшные события описывала его дочь Галина: «В ночь с 17 на 18 сентября 1939 г., после того как мы по радио услышали весть о переходе восточной польской границы советскими войсками, мой отец вместе с семьей покинул свое поместье в Горностаевичах и выехал в Волковыск, расположенный от нас в 25 километрах. Уже на второй или третий день после нашего прибытия в Волковыск, в полдень к нам пришли двое «в гражданском». Ничего не сообщив, они забрали отца, как выяснилось потом, в тюрьму. В это же время в тюрьму было брошено множество жителей как из Волковыска, так и из околиц.

25 марта 1940 г. всех узников вывезли в неизвестном направлении. 13 апреля нашу семью погрузили в эшелон и вместе с другими вывезли в Казахстан. Мы писали оттуда повсюду, чтобы только узнать о судьбе отца. Наконец получили известие, что отец находился в минской тюрьме».

Жертвой НКВД стал и арестованный 11 октября 1939 г. директор общеобразовательной школы в Августове Иероним Янкайтис. Этот человек содержался в тюрьме в Гродно.

Среди жертв НКВД в 1940 г. было и немало белорусов. В Пинске НКВД арестовало полицейского, белоруса по национальности Петра Николаевича Хвесюка. В 1940-м его отправили в распоряжение минского НКВД… По статье 76 УК БССР к высшей мере наказания был осужден бухгалтер из деревни Поречье Брестской области Потап Герасимович Войтенко. Местом его захоронения значится Минск.

Большинство исследователей сталинских репрессий в Беларуси склоняются к мысли о том, что основным местом, где своих жертв расстреливало минское НКВД, были печально известные Куропаты. Вот выдержка из показаний бывшего тюремного надзирателя А. Знака: «В 1939 г. меня назначили начальником склада. Я принимал вещи у задержанных, а потом отдавал их, когда арестованных увозили. Я знал, что сотрудники комендатуры расстреливали заключенных. Они сами этого не скрывали. Но не говорили, кого и куда возят. Однажды один из сотрудников комендатуры подвыпил и рассказал, что расстреливают в основном «западников» в лесу за городом, недалеко от дороги на Логойск».

А вот свидетельство надзирателя внутренней тюрьмы НКВД И. Кмита: «Приговоры приводили в исполнение сотрудники комендатуры НКВД. Иногда, когда «пациентов» было очень много, сотрудникам комендатуры в помощь давали людей из других отделов».

О том, что в Куропатах могли расстреливать польских военнослужащих, свидетельствует и протокол встречи работников польской прокуратуры с их белорусскими коллегами в 1994 г. В документе, в частности, отмечалось, что в Куропатах были найдены пуговицы от белья, которое использовалось в польской армии.

Это лишь некоторые факты сталинских репрессий против граждан Польши на территории БССР в 1939—1940 гг. История Белорусского катынского списка требует дальнейшего глубокого изучения. Пришло время почтить память безвинно убитых тогда людей. Не важно, были они поляками или белорусами. Чем быстрее будет раскрыта вся правда, тем скорее мы сможем избавиться от одного из наиболее противоречивых и сложных сюжетов в нашей национальной истории.

Игорь Мельников, «Историческая правда»