Прошел вечер памяти Павла Шеремета

— Даволі цяжка ўявіць, усвядоміць, што Паўла няма разам з намі. Ён быў іранічным, лёгкім і светлым чалавекам. Я хачу, каб мы сёння ўзгадвалі яго светла і лёгка, — начал вечер журналист Юрась Карманов.

Так и вышло. На протяжении всего вечера друзья и родные рассказывали самые яркие истории, благодаря которым Павел Шеремет остался в их памяти чистым и добрым человеком. TUT.BY собрал самые запоминающиеся из них.

«Мне будет 45. Ну и что?»

— Добрый вечер, мои дорогие, — первой взяла слово мама Шеремета Людмила Станиславовна. — 45 лет — это тот возраст, когда человек многого достиг, когда он стал зрелым, когда он смело и открыто смотрит на этот мир. Я смотрела его, слушала каждый день, каждое утро и думала: «Какой красивый, зрелый и молодой человек! Как интересно он работает! И какие у него возможности впереди».

Мать Павла Шеремета Людмила Станиславовна и ведущий вечера Юрась Карманов

Тишину в зале разбавляли лишь щелчки фотоаппаратов.

— Его не стало. Я прочла в каком-то журнале слова Павла: «Мне будет 45. Ну и что?». Он прожил, на мой взгляд, очень ярко и очень светло. И этот свет остался и озарил очень многие сердца. Я желаю вам здоровья, благополучия и, особенно молодежи, я хочу пожелать одного — берегите свою жизнь.

Когда Людмила Станиславовна закончила говорить, люди встали и аплодировали так долго, что ведущему пришлось их прервать.

«Амапаўцы яго збілі»

Экс-председатель Белорусской ассоциации журналистов Жанна Литвина жалеет, что у нее с Павлом Шереметом было очень мало «чыста чалавечых стасункаў».

Жанна Литвина

— Аднойчы, гэта быў пачатак 2002 года, калі ужо адбылася трагедыя з Дзмітрыем Завадскім, Павел знайшоў мяне і са словамі: «Жанна, тебе нужно приехать в Москву». Трэба так трэба. Мэта паездкі была — наведаць Канстанціна Эрнста — кіраўніка Першага канала. Мы хацелі, каб было прынята рашэнне зацверджання прэміі імя Завадскага.

Прыехала я ў тую Маскву, мы сядзім, доўга чакаем Эрнста. І тады Павел мяне папярэджвае: «Жанна, у него сегодня так мало времени!». Нарэшце трапляем мы ў кабінет, а гаспадар гэтага кабінета як бы ёсць там і адначасова яго там няма. Нам трэба было за пару хвілін давесці да гэтага чалавека нашыя думкі і дамагчыся станоўчага рашэння. Павел гэта зрабіў проста бліскуча.

Памятаю яшчэ адну з вясновых акцый. Цепла было, ужо сонейка свеціць. Таксама з’явілася адчуванне нярвовасці АМАПу. І раптам журналісты, якія пісалі пра гэтую акцыю, закрычалі: «Павел, Павел прыехаў! Павел з намі». Але АМАП не вельмі задаволіла прысутнасць Паўла. Тады яго збілі, гаспіталізавалі. Некалькі журналістаў паехалі ў шпіталь, яны вельмі перажывалі, што з ім. А ён адказваў: «Да вы что, ребята, все со мной в порядке!».

«Павел не уходил с телевидения в газету. Он просто уходил»

Известная белорусская журналистка Светлана Калинкина с улыбкой рассказывает, что если бы Павел Шеремет услышал от нее добрые слова, то очень удивился бы.

Светлана Калинкина

— В личном общении у нас не было так принято. Мы подкалывали друг друга да и познакомились — поругавшись. Для меня всегда было удивительным умение Павла быстро переключаться, перестраиваться, быть в любой ситуации оптимистом.

Павел не уходил с телевидения в газету. Он просто уходил. Ему не нравилось то, что ему начали указывать, как правильно подавать ту или иную новость. Совершенно случайно получилось, что он пришел в «Белорусскую деловую газету», и совершенно случайно это произошло одновременно со мной. Тогда ушел старый коллектив БДГ, а Павел просто зашел в редакцию спросить, как у них новости. И вот он узнал, что нет коллектива.

Так в один момент он из телевизионного журналиста стал очень хорошим газетным журналистом. Затем он вновь возвращался на телевидение, снова уходил, потом работал на сайте… На мой взгляд, если человек вообще понимает, для чего он в профессии, то он всегда найдет возможность себя реализовать. Павел реализовался в очень многих сферах.

Многие однокурсники Павла по нархозу (Белорусский экономический университет — TUT.BY), которые стали богатыми людьми, подкалывали его. Мол, ты тоже мог стать таким. Многие из присутствующих знают, думаю, насколько прибыльна эта профессия. А я никогда не слышала от него о том, чтобы он жалел. Многие из-за денег ушли из профессии. А Павел, который не был по образованию журналистом, никогда не жалел.

Журналистская профпригодность — это интерес к людям. Павел заходил в любое помещение, и тут же начинался какой-то разговор. Он это помещение заполнял собой. Когда на заправке он шел платить за бензин, то возвращался с историей от кассира этой заправки. Он со всеми начинал разговор! И даже в периоды, когда Беларусь обожала Лукашенко и молилась на него, Шеремет шел и рассказывал, что не на кого молиться. Я у него спрашивала: «Ну зачем тебе это? Да ради Бога! Ну молятся, ну нравится. Ну и пусть!». Нет, он делал это методично, каждый день. Он всегда разговаривал с людьми. Если бы он здесь был, то уже 10 человек рассказали бы ему свои беды и проблемы.

«То, что ведущим программы был именно Павел Григорьевич, как-то всех успокоило»

Александр Федута, белорусский литературовед и политолог, знал Павла Шеремета ровно половину его жизни — 22 года. Он говорит о друге медленно, с паузами, но все внимательно слушают.

Александр Федута

— Я помню первую встречу с Павлом. Шел 1994 год, ему было 22 года. Обсуждался вопрос, какая программа будет главной информационно-аналитической программой на белорусском телевидении. Мы обсуждали этот вопрос с тогдашним председателем Белгостелерадиокомпании Григорием Киселем. Я предложил «Проспект». Программа все равно уже выходила. Она была хорошая, она была рейтинговая и узнаваемая. Григорий Иванович сказал: «У нее есть всего один недостаток: она делается негосударственной компанией». Я ответил, что это хорошо, потому что доверия к ней будет больше. Кисель поморщился, но согласился.

Дальше было самое страшное, потому что тогдашняя власть напоминала неопытных тараканов. При первом же появлении телекамеры, при первом луче света, они начинали разбегаться как тараканы. Они страшно боялись телевидения.

То, что ведущим этой программы был именно Павел Григорьевич, как-то всех успокоило. У него была улыбка, которой верили, каким бы закрытым ни был чиновник, как бы он не старался скрыть свои мысли — увернуться от Павла Шеремета было невозможно. Он стоял перед тобой, улыбался, задавал вопрос. Ну и попробуй уйти от этого вопроса, когда перед тобой стоит такой улыбающийся мужчина?

У Павла было одно свойство, которого, к сожалению, нет у многих журналистов. Если ему говорили: «Это не для эфира, не для записи». А он отвечал: «Какая горечь! Тогда не говорите мне. Если мне нужно будет — я сам узнаю». При этом он все равно докапывался до правды.

Он не уходил с телевидения. Дело в том, что «Проспект» был закрыт, его перестали выпускать в эфир. Это произошло в тот момент, когда правда, на которую работал Павел, стала опасной для власти.

Из его 44 лет я знал его ровно половину — 22 года. Он был абсолютно состоявшимся и взрослым, заслуживающим невероятного уважения человек.

Когда я уехал в Киев, мы виделись всего несколько раз. Однажды он пригласил меня в эфир своей передачи. После меня должен был выступать тогда уже одесский губернатор Михаил Саакашвили.

Мы разговаривали, а за дверями ждал бывший президент Грузии. Он приехал на пять минут раньше.

Я тогда увидел, что такое уважение ведущего к своему гостю. Было видно, что он никуда не спешит, не гонит меня, а, наоборот, приглашает остаться. У него было абсолютное чувство времени, внутренний хронометраж. Он всегда знал, когда закончится эфир, даже не глядя на часы.

В последний раз мы встретились в его любимом кафе в Киеве, на улице Бассейной. Мы сидели, а он рассказывал, какое на вкус счастье. Когда все закончилось, он с подругой пошел погулять по Бассейной, на Бесарабку, на Хрещатик… Шел человек, который хотел жить, который любил жизнь и который рассказывал о каждом доме, попадавшемся на пути. Он рассказывал, с кем встречался здесь и там, о том, какая на вкус жизнь.

«Они с Димой очень любили шоколад»

Светлана Завадская, жена похищенного 16 лет назад телеоператора ОРТ Дмитрия Завадского, лично познакомилась с Павлом Шереметом в трагичный для ее семьи день.

Светлана Завадская

— Дима очень много рассказывал про Павла. Я даже знала обо всех его гастрономических пристрастиях. Они с Димой очень любили сладкое, особенно шоколад. Но волей судьбы я лично познакомилась с Павлом в тот день, когда Дима был похищен. Вечером 7 июля 2000 года Павел позвонил мне и сказал, что он приедет. Я испугалась. Если он так сказал, значит, случилось что-то серьезное.

После похищения Димы Павел снимал фильм «Дикая охота». Ему нужны были кадры из зала суда, где судили банду Игнатовича (люди, которых признали виновными в похищении Дмитрия Завадского — Прим. TUT.BY). Помню, он приехал с какой-то сумкой и говорит мне: «Ты должна с этой сумкой зайти в зал суда». Я отвечаю: «Послушай, она какая-то не модная совсем». А он говорит, мол, я не разбираюсь в женских штучках, просто зайди и все.

В этой сумке была вырезана дырка, куда он вставил камеру. Но потом оказалось, что ракурс оказался все-таки не тот и на кадрах ничего, кроме столов, не было видно. Потом я ходила на суд с этой сумкой еще раз.

Вспомнить Павла Шеремета в день его юбилея пришли также режиссер Леонид Миндлин, председатель БАЖ Андрей Бастунец, Ольга Корсун, журналистка сайта «Белорусский партизан», который в 2005 году основал Шеремет.

Павел Шеремет погиб в Киеве утром 20 июля 2016 года в результате взрыва машины. Она взорвалась в 7.45 по местному времени, когда Шеремет находился за рулем. Журналист похоронен на Северном кладбище в Минске.

Анастасия Бойко, фото Александр Васюкович, TUT.BY