Светлана Алексиевич: Я даю знак, что мы сопротивляемся

— С чем было связано ваше решение о выходе из российского ПЕН-центра?

— Если честно, я давно хотела это сделать. Ведь оттуда уже ушли десятки очень уважаемых людей. В том числе Людмила Улицкая, Владимир Войнович, которых я очень уважаю. Но там шла борьба между прогрессивной и «темной» частью. И представители прогрессивной части просили меня пока быть с ними, так как в противном случае их бы совсем скоро смели. Они надеялись на победу, но, как известно, на последних выборах победила темная часть. И сразу я узнала, что они исключили из ПЕН-центра Сергея Пархоменко, потому что они считают, что писатель должен сидеть тихонько, писать себе и не заигрывать с властью, лизать сапоги власти. Короче, делать все то, что он делал в сталинские времена. А конфликт начался с того, что мы, часть ПЕН-центра, подписали письмо в защиту Сенцова (Олег Сенцов, украинский режиссер, сценарист и писатель, которого в России приговорили к 20 годам заключения. — Прим.), а они боятся таких выступлений, и это, конечно, стало последней каплей.

— Творческие люди не оказались вне политики?

— Но ПЕН-центр изначально задумывался учредителями так, что это будут очень известные писатели, чей авторитет в стране и мире велик, и они будут на стороне добра всегда. Что они будут не просто сидеть и писать, а наоборот — сочувствовать и помогать добру. А сегодня такое время, когда зло тотальное и очень трудно сопротивляться, так как «красный человек» победил. Но все равно он не способен отменить время, и эта позорная страница в истории ПЕН-центра останется. И имена тоже.

— Может, нынешнее руководство российского ПЕН-центра искренне верит, что если Россия сейчас «встает с колен», то и они должны делать все для этого?

— Это еще раз свидетельствует, что писатели оказались на уровне обывательской психологии. На уровне национализма. А это еще хуже, еще страшнее. И поэтому я считаю, что ту прогрессивную часть писателей, которые еще остаются в ПЕН-центре, постепенно выживут, и поэтому им нужно объединяться в свое сообщество. Но если мы даже и не будем в каком-то одном сообществе, то каждый из нас в отдельности должен служить добру, что-то делать. К примеру, я много подписываю различных писем и обращений не потому, что верю, что уже завтра мир станет прекрасным. Этим я даю знак, что мы сопротивляемся.

— Вас не особо любили в России в последнее время и за Нобелевскую премию, и за ваши высказывания о России и ее политике — этот демонстративный выход из российского ПЕН-центра добавит вам нелюбви…

— Еще не любили и за то, что: «Как же так — получила Нобеля белоруска?!» Это не укладывалось в имперское сознание. Но я всегда делаю то, что считаю нужным. То, в чем лично я убеждена, и что, на мой взгляд, я должна сделать. Остальное меня не волнует. Я, конечно, приму это к сведению, если какой-то Прилепин будет очередную гадость писать, но… Сегодня такое время, когда приходится надеяться только на будущее, сами мы разделены и бессильны, к сожалению. Что касается моего решения, то пока я получала только поддержку от людей, которых я уважаю.

— Не приведут ли ваши слова и ваша позиция к тому, что Россия для вас закроется?

— Трудно сказать … Я любила Россию, люблю русскую культуру. Но я люблю другую Россию. Ту, которую любит весь мир, а не ту, какая она есть сегодня. Это — две разные России, и не будем их смешивать.

— Стоит ли творческому человеку, пусть и нобелевскому лауреату, высказываться по всем насущным политическим вопросам?

— Я не очень люблю политические вопросы, но моя гражданская позиция и мой взгляд на важные вещи — я их не скрываю и всегда высказываю. Но это не означает, что все писатели и поэты должны быть публичными — тут зависит от их темперамента.

— Так мы дойдем до того, что возвращение бело-красно-белого флага предскажем…

— Все будет! Хотя бы умеренная демократизация и национальный путь — другого спасения у страны нет. Иначе — губерния России. А такая опасность существует, так как любому тоталитаризму надо чем-то питаться. А тем более, такому милитаризированному сознанию, которое сейчас существует в России. Чтобы только здесь у нас русские танки цветами не встречали… Плохое время. Но тут, как говорится, и ненависть, и любовь можно добыть из одного и того же материала.

«Еврорадио»