Леонид Кравчук: «Президент — не царь. Президента избирают и могут переизбрать…»

— Леонид Макарович, вы были одним из тех, кто подписывал Беловежские соглашения. Чувствуете сегодня ответственность за то, что произошло?

— Геополитическая картина мира начала меняться еще до Беловежских соглашений. Вы помните, что в то время происходило в Германии, в Прибалтике и в других странах? Мир менялся, и сказать, что он начал меняться во время подписания соглашений, было бы некорректно. Положение в Советском Союзе в тот момент было крайне тяжелым: глубочайший экономический кризис, политические конфликты, духовный кризис. Очереди стояли за всем. Я был заведующим отделом ЦК, потом секретарем ЦК Компартии Украины, но, посещая Москву, вез домой масло и сухую колбасу. Жена просила.

— В Украине колбасы не было?

— В Киеве не было. Очень часто люди все забывают плохое, но тогда кризис был во всем. Иллюзия, что мы развалили хороший Советский Союз, была навязана центром и его окружением. Скажете, что хорошая страна была? Но возьмите, например, США и представьте такую ситуацию, когда несколько руководителей крупных штатов решают выйти из США. Это в голову никому не пришло бы. Зачем? Страна живет вполне благополучно. Да, есть проблемы, но не такие, когда нужно покупать хлеб, зерно и все остальное за границей, вывозя туда нефть, газ и пр. Не мы развалили Советский Союз.

Если бы мы СССР развалили, был бы конфликт и гражданская война. Но это был уникальный случай в истории, и он еще не оценен, когда спокойно, договорившись, с единой точкой зрения приняли данное решение. И приняли его те страны, те республики, которые создавали в 1922 году Советский Союз. Разговоры о том, что был в Советском Союзе просто рай небесный, а мы взяли и все разрушили, — это просто обман народа.

— И что при этом было самым сложным?

— Установить политическое согласие в стране. Беларусь и Россия не проводили народный референдум по поводу своей независимости, а Украина сделала это 1 декабря 1991 года. Почти 91 процент населения, а это 32 миллиона человек, проголосовали за независимое украинское государство. Но проведение референдума вовсе не означало, что все люди понимали, что такое независимость. Многие думали, что независимость — это право решать свои вопросы — экономические, политические, но держаться вместе с Россией и другими республиками.

«Мне было обидно, что народ не понял»

— Из-за забастовок шахтеров вы согласились на досрочные выборы 1994 года. Зачем вы в них участвовали?

— Я и сегодня считаю, что президент — это не царь. Президента избирают и могут переизбрать. Если президент, придя к власти, делает недемократические шаги лишь для того, чтобы сохранить свою власть или продлить свое пребывание в кресле, то это называется не демократия, а тоталитаризм. Я не хочу сейчас никого критиковать за это, но для демократии это не путь развития. Это может быть временный успех, но итог будет одинаковый: неминуемый развал.

Понимая это, я не держался за свое кресло и показал личный пример того, как надо жить в демократическом государстве. Я спокойно, без конфликтов и судов принял свое поражение на выборах.

— Чем вы занимались, когда перестали быть президентом?

— Мне предложили пойти в народные депутаты. Избрали по Тернопольской области, где за меня проголосовало более 95 процентов избирателей. Все было честно.

— Сейчас поддерживаете ли вы какую-либо из украинских партий?

— Не поддерживаю ни одну. Еще ни одна наша партия не решила того, что заявляла. Обещают людям очень теплую, сытую и богатую жизнь, но пришли к власти — все забыли. Поэтому народ сейчас живет хуже, чем жил три года назад.

«Во время второго Майдана народ показал силу»

— Почему, на ваш взгляд, в Украине произошел второй Майдан?

— Власть обманула людей. Началось все с молодежи, которая очень агрессивно и непримиримо выступила против власти, обещавшей европейские выборы и подписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Президент отказался от подписи, сказал, что Украина не готова. Молодежь вышла на Майдан, и власть не нашла ничего лучшего, как применить силу. Тут сработала советская, большевистская система. Применили силу — восстал народ. На улицы вышли не тысячи, а миллионы людей. И не только в Киеве, но и во всех областях. Потом к претензиям добавились коррупция и нарушение демократических норм управления, личное обогащение президента и его ближайшего окружения.

После Майдана начали бороться с коррупцией по-настоящему. У нас коррупционеров так много, ими так пронизана страна, что недостаточно сил, чтобы все изменить. Вести борьбу сложно.

…Многие нас не понимают. Я знаю, что и в Беларуси нас не всегда понимают. Слышу, как часто говорит ваш президент: что же они там делают.

— Кстати, как вы оцениваете политический курс Александра Лукашенко?

— Я действительно считаю, что право оценивать президента имеет только народ, который за него голосовал. Я за Лукашенко не голосовал, и любая оценка будет некорректна. Принимаю президента таким, какой он есть.

«У нас есть три Украины»

— Давайте поговорим об аннексии Крыма и ситуации на юго-востоке Украины…

— Украина — очень сложная держава. У нас практически есть три Украины — Центральная, Запад и Восток — самый многочисленный регион. На Востоке живет большая часть населения страны. Там во многих областях большинство — русские. Не просто русскоязычные, а русские. Многие из них связывают свое будущее с Россией. И это их право. Здесь наша власть допустила ошибку — не дала этим регионам право самоуправления и полную децентрализацию, то есть право самим решать экономические, социальные, культурные и частично языковые вопросы.

Народ начал протестовать, и вместо того чтобы демократически там навести порядок, навел беспорядок и поддержал те силы, которые потянули их к России. А она вместо того, чтобы занять позицию невмешательства, выдвинула теорию «Русского мира» и территории единой веры. То есть стала поддерживать сепаратистские настроения, которые и родились, потому что регионам не давали самоуправления.

Когда начались эти процессы? Россия молчала, когда Украина была послушной. Да, были некоторые несогласованности, но в целом все хорошо: Украина слушается Россию. Но Украина сказала: «Нет, мы пойдем своим путем, имеем право». И Россия решила использовать нашу слабость, когда наша власть проходила через Майдан, когда, по сути, было безвластие, а президент сбежал из страны. Аннексия Крыма произошла легко, без потерь, в том числе и людских, для России.

В Донбассе начали так же, но не получилось. Украина опомнилась и создала военную и людскую силу, которая сегодня выступает против. Я часто задаю вопрос: что Россия собирается делать дальше? Она собирается покорить Украину? Это безумие. Нас почти 50 миллионов человек. Народ страны, почувствовавшей дух демократии, никогда не согласится стать рабами. Россия — экономически слабая страна. Немного санкциями прижали, и смотрите — того нет, этого нет. Она имеет военную силу, но принуждением, используя танки и ракеты, держать народ долго нельзя. Обмануть весь народ невозможно. Путин должен понимать, что зашел очень далеко. Но наши вожди думают, что, если человек принял какое-то ошибочное решение и отменил его, он показал свою слабость. А все наоборот — это сила. Но никто — ни у вас, ни у нас, ни в России — еще никогда не говорил: это была ошибка, и я ее исправляю. Как это президент ошибается? Он сразу родился без ошибок (смеется).

— Можно ли вернуть Крым и Донбасс обратно?

— Они возвратятся сами, но Донбасс вернется раньше, потому что Россия не знает, что с ним делать. Поддерживать сепаратистов и боевиков? Там разрушена вся инфраструктура, оттуда ушли почти 2 млн людей, которые сейчас живут в других регионах Украины, часто без домов и заработков. Это что? Русский мир? И оттуда пришли не только украинцы, пришли русские и люди других национальностей.

«В 90-е я не думал, что так получится»

— Минские соглашения как-то помогают решить эту ситуацию?

— Уже не помогают. Они способствуют разрешению частных вопросов, например, возвращения военнопленных. Но главный вопрос о восстановлении территориальной целостности Украины в тех границах, которые были до аннексии Крыма, Минские соглашения даже не рассматривают.

— Какой вы видите Украину через 25 лет?

— Я вижу совсем другую страну. К власти придет совершенно другое поколение. Мы жили 330 лет при власти царской и советской — это 16 поколений, и так быстро поменяться мы не можем, даже те, кто уже родился не в Советском Союзе.

Я недавно встречался с молодыми людьми, ровесниками независимости — им всем по 25 лет. Пришел в зал, где человек 500 было. Таких интересных вопросов раньше не слышал. Они не спрашивали, как им жить. Спрашивали, что им мешает жить и как это устранить. Они не ждут помощи от партии и комсомола. Они хотят творить и работать — умные, знающие языки. Это совсем новое поколение людей, которое придет к власти, когда все будет по-новому. Сказать, что не будет коррупции — неправильно, но она перестанет быть такой масштабной. Будут построены новые дороги, больницы и дома. Страна и народ будут жить по-другому. В демократическом и свободном государстве.

Ольга Комягина, Фото Вадим Замировский, TUT.BY