Виктор Казько: Сколько же у нас бреда на самом верху!

— Виктор Афанасьевич, как вы отнеслись к тому, что Министерство культуры отнесло вас и еще 470 ваших коллег к тунеядцам?

— Это напоминает мне ситуацию, когда голый насилует голого, а тот кричит: «Рубашку не порви!» Мы уже не раз слышали от властей, как можно быстро разбогатеть. На чем мы только ни богатели — на производстве зубочисток, на производстве молока, которым собирались залить всю Америку, на производстве лука — всего не перечислишь. Вот навыращиваем лука, продадим и станем богатыми. Все возводилось в ранг политики — даже наше благосостояние. Сейчас Минкульт ищет тунеядцев, чтобы за их счет обогатиться… Происходит то, от чего и противно, и грустно, и абсурдно. Писателей зачислили в тунеядцы! Думаю, что это просто злопамятность власти. Казалось бы, только что состоялась встреча главы государства с редактором «Народной Воли» Иосифом Середичем, кто-то начал надеяться, что власть наконец повернется к национальной культуре. И тут вышел список Минкульта, и в стране стало больше тунеядцев. Сколько же у нас бреда на самом верху!

— Кажется, вы тунеядец со стажем, поскольку еще в 70-е и 80-е годы нигде не работали. Писательство называлось «творческой работой». А как тогда общество и государство относились к свободным художникам?

— Как относилось государство? Тогда трудовой стаж начинался с первой публикации, с первого заработанного творческой работой рубля. Уже из одного этого можно понять, какое отношение было к писателям, к своей культуре. И отношения между писателями были другими. Нас, молодых, как бы вели старшие. Знали и Быков, и Шемякин, и другие, кто идет за ними. Теперь же мы разделены стараниями той же власти, мы не видим и не слышим друг друга. И это наша беда. Сегодня о чем хочешь пиши, любые книги издавай — свобода творчества. И в этой свободе почти все почувствовали себя гениями. А это — прямая дорога в Новинки.

— В этом году вы входите в жюри премии «Дебют», которой отмечаются лучшие первые книги. Кто из молодых вам запомнился? Какие книги вы прочитали с интересом?

— «Радзіва Прудок» Андрея Горвата. И не только потому, что это мой земляк из Калинковичского района. Для меня он — явление. Явление в том смысле, что в его книге проявились и интеллект, и культура письма. Уже в самом названии «Радзіва Прудок» содержится такой народный намек на бабское, «сарафанное радио».

Что касается молодой поэзии, то здесь ситуация плачевная. Владимир Некляев когда-то сказал: «Все мы школьниками писали стишки, но далеко не все мы поэты». Молодые стихотворцы зациклены только на своем внутреннем мире, в их произведениях — отсутствие всякого общественного начала, они легко приравнивают себя к великим. Не хочется называть имя поэтессы, которая примерила судьбу Марины Цветаевой. Судьба судьбой, а творчество, а талант? К нему не приладишься, не примеришься.

А вообще, что огорчает: легкость издания книг и отсутствие института редакторов. В связи с этим мне вспоминается старая-старая поговорка. На завод приезжают иностранцы. Директор завода вызывает слесаря Иванова и просит, чтобы завтра, когда они будут ходить по заводу, он не ел свою обычную вонючую кильку. Наутро идет делегация, а Иванов наворачивает бутерброды с черной икрой. Директор после поинтересовался: «Откуда?» А слесарь и признался, что жена всю ночь из кильки глазки выколупывала, которые на икру похожи … Так и редактура сегодняшняя направлена на выколупывание из текста неких «глазков», а главного смысла в написанном не видит. Книгоиздание сейчас поставлено на конвейер, у нас много издательств, но надо избегать издания макулатуры.

— Недавно мы все защищали Куропаты, где вновь велось строительство. Почему городские власти так упорно туда лезут — на могилы, на человеческие кости?

— Главная причина — отсутствие в головах чиновников культуры, уважительного отношения к предкам, своей истории, без которой мы никуда не денемся. Им больше нравятся мифы, они словно живут в Советском Союзе. Столько Куропат повсюду, по всей Беларуси! И такое отношение к ним — это преступление. Нас сегодня вновь пытаются кормить ложной историей, как в советские времена. Как-то мы с Некляевым еще во времена застоя были в Мурманске, на Декаде белорусского искусства. И один из тамошних белорусов спросил нас: «А как там, на нашей родине, дела с белорусским языком, с белорусской культурой?» Я что-то невразумительное ответил, но он сам образно подвел итог: «Одним словом, пустой огурец — мякиш выели, семя выбросили, осталась одна скорлупа». И сейчас, в независимой якобы Беларуси, идет выкорчевывание национальной памяти. У чиновников в головах нет белорусской государственности, нет культуры.

— Накануне 500-летия белорусского книгопечатания как не вспомнить слова Франциска Скорины о пчелах, которые защищают ульи свои. Близок ли нашим соотечественникам этот скориновский наказ? Или через полтысячи лет он потерял свою привлекательность?

— «Бараніць вульлі свае» — какие красивые слова! При том, что во всем мире сегодня идет исчезновение пчел. А если исчезнут пчелы, исчезнут и люди. На пчелах все держится — здесь и мед жизни, и свеча прощальная. Несмотря на все испытания, мы коренисто держимся за свои ульи. В качестве примера я хочу вспомнить своего сына, который с семьей бросил Минск, продал квартиру и построил дом в деревне. И так сегодня делается повсюду. Что всегда определяло белоруса? Если он все же пошел, то отрезал себе пути для отступления. Он упрям, упорный, он идет до конца. И он готов защитить свой улей на своей земле, чтобы ему не мешали жить.

Радыё Свабода