МАДАМ ПРЕЗИДЕНТ-7
Политический детектив Ольги Абрамовой. Всякие сходства с белорусскими реалиями и персонажами случайны.
(Продолжение. Предыдущие главы на странице автора)
А когда лег глубокий снег, Одиссей освободил меня от работы и попросил поехать с ним в соседнюю Мегалоконию. На экстремальный зимний отдых. Нам предстояла старинная дворянская забава. Мы поучаствуем в псовой охоте. По словам шефа, он заранее заказал для меня полную экипировку — платье для охоты, меха. Надо признать, шапочка, шубка и муфта оказались мне к лицу.
Но сначала я немного растерялась. Там же по роли наверняка надо ехать в седле боком! А я этого не умею. Одиссей успокоил меня: никто из женщин, кроме «цирковых», этого не умеет. Да это и не нужно. Платье со шлейфом создаст полную иллюзию езды по-дамски.
Короче, уговорил. Поехали.
От «стременной» в начале охоты Одиссей отказался. Его не стали неволить. Остальные мужчины выпили по чарке и тронулись в путь.
Ехали медленно, шагом. Что поделаешь, — традиция. Попутно мне рассказали, что после революции 1917 года борзых в Мегалоконии не осталось. Покинутых дворянами гончих собак крестьяне поубивали. Рубили им топорами хребты. Уничтожали как символ той, дворянской, ненавистной жизни.
Часть дворянства и профессуры сумели бежать от революции в сопредельные страны. И в одной из них заинтересованные в восстановлении породы собаководы взялись разводить борзых, захваченных в эмиграцию любящими хозяевами. Потомки этих собак были после 1991 года реэкспортированы в Мегалоконию для организации «ролевых игр». Для реконструкции псовой охоты.
Организаторы нашей забавы тщательно, пошагово расписали нам наши действия. Выстроили нас в «подкову». И с выдвинутыми вперед флангами цепочка двинулась. В середине ехал ловчий — самый опытный охотник. Спустили собак. Все искали «цветок» — хвост зайца. А когда выкатился заяц, ему стали отсекать путь в убежище. Чтобы он не смог оторваться от борзых.
В этот раз затея Одиссея обернулась для меня большими переживаниями. Еще долго мне снился несчастный, затравленный собаками заяц. Кровавое зрелище…
Но хуже всего оказался для меня третий эпизод с переодеванием. Следующей весной, когда потеплело, лидер предупредил меня, что я должна составить ему компанию по загородной прогулке. Попросил одеться «унисекс». Не забыть про бейсболку с большим козырьком и темные очки. Никаких туфель. Только кроссовки. Никакого маникюра и вообще длинных ногтей.
Я дурашливо хихикнула: «Обижаете, начальник! Какие длинные ногти могут быть у человека, который почти круглосуточно печатает тексты для Вас? Губы и глаза тоже не красить? Надо быть похожей на мальчика, — я правильно поняла? Любой каприз за Вашу зарплату!». Одиссей ограничился кивком головы.
Привез он меня на лесной хутор. Оказывается, в этом месте регулярно организовывались собачьи бои. Насмерть. Работал подпольный тотализатор.
Не буду утомлять читателя описанием всего этого ужаса. Я не продержалась и десяти минут. Отбежала в кусты и долго блевала. А потом потеряла сознание.
Очнулась дома, на своей кушетке. На стуле подле меня сидел вызванный Одиссеем его знакомый врач — медицинское светило. Осмотрел меня, написал рекомендации, посоветовал несколько недель отдохнуть от работы… После ухода врача Одиссей тоже стал собираться. Со мной осталась срочно нанятая им сиделка.
Покидая мою квартиру, этот человек мрачно сказал: «Надеюсь, что это была досадная случайность. Наверно, ты просто переутомилась. Или подхватила ротавирусную инфекцию. Надо поберечься. Лежи и ни о чем не беспокойся. Врач будет бывать ежедневно. Я тоже подъеду завтра же в течение дня. Верю, что все-таки я в тебе не ошибся. Остальное как-нибудь перетерплю. Мне нужна напарница-валькирия, Брунгильда! А не какая-то размазня, «манная каша с вареньем».
1.7. Бунт «янычарки»
Много я передумала за те недели, на которые меня освободили от работы. Благо спешить мне теперь было некуда. Я уже все решила. Решила в тот момент, когда пришла в себя на родной кушетке. И вновь вспомнила оскаленные, окровавленные пасти. Низкий, вибрирующий звук рычания озверевших псов. И раскрасневшиеся от возбуждения рожи недочеловеков вокруг арены для боя… Их науськивание собак друг на друга, их нездоровый азарт, вытаращенные глаза, перекошенные орущие рты… Подонки!
Теперь предстояло решить, как относиться к некоторым эпизодам из времени работы с Одиссеем (особенно — к последнему). Не верю, что этот человек был движим теми же побуждениями, что и другие болельщики за своего фаворита на лесном хуторе.
Выигрыш в подпольный тотализатор, как мотив? Да Одиссей мог купить не только тот хутор со всеми его обитателями и посетителями, но и целую область Бланконии в придачу!
Тогда что? Первобытные эмоции пещерного человека? Садистское наслаждение страданиями других живых существ? И это «не катит».
Я-то единственная знала, что Одиссей тайком опекает один провинциальный детский дом. Часто бывает там, тщательно соблюдая правила конспирации. Жалеет брошенных детей, способен к сопереживанию. Откликается на любые детские нужды или просьбы администрации решить вопросы материально-технического свойства. Иногда сам стрижет кусты на территории. Ему это в кайф.
Нередко задерживается по выходным дням в детдоме надолго. Играет в кубики с младшими. Помогает собрать головоломки ребятам постарше. И где он только находит такие необычные развивающие конструкции?
Когда-то может и беспечно погонять мяч на спортплощадке с подростками. Кстати, там мой патрон обычно выглядит куда моложе своих лет. И как-то мягче, что ли.
Не раз сопровождала Одиссея в его загадочных визитах в тот детский дом. Делала заказы на вещи и игрушки для каждой поездки. Кое-что попечитель приобретал сам. Например, эксклюзив для очередного именинника. Надо ли говорить, что всех детишек этот странный политик знал по именам? При этом он меня заставил поклясться «священной индейской клятвой» из моих школьных времен, что его тайное попечительство никому не станет известно.
Долго думала, что в этом заведении подрастает какой-нибудь бастард моего шефа. Потом сообразила, что он сам здесь воспитывался. А что, все может быть. Одиссей никогда не рассказывал ни о ком из родных. Не упоминал никаких случаев из детства, которыми так любят делиться многие.
Что же двигало Одиссеем в его попытках вовлечь меня в свою тайную, непубличную часть жизни?
…Постепенно пришла ясность. Я вспомнила одну старую восточную притчу. В ней мудрец посылает ученика посадить растение. Но обязательно — корнями вверх. После спрашивает юношу, исполнил ли тот наказ учителя. Молодой человек признается, что сделал все по-своему. Посадил растение в землю корнями вниз.
— Почему ты ослушался? — вопрошает старший.
— Учитель, но если бы я посадил растение корнями вверх, то из него ничего бы не выросло, — робко возражает младший.
— Ты не прав, — говорит старик. — Выросло бы послушание.
Не люблю подобной морали и подобной философии. Мне точно так же в последний год нередко приходилось делать то, что претит. Без права на обсуждение.
Весь этот нелепый маскарад с переодеваниями, экстрим с нарастающей от эпизода к эпизоду кровавостью… И прощальные слова Одиссея про подругу-валькирию… Или партнершу? К сожалению, я в тот вечер не очень ясно соображала.
Детали долго ускользали от меня, не хотели складываться в пазл. А потом р-р-раз — и сложились! По всему получалось, что Одиссей задумал создать себе персонального «янычара». Точнее, «янычарку». И начал проводить со мной жесткую дрессуру. Вкупе с форсированным обучением теории политики на практике.
Как помнится из курса истории, османы вербовали будущую охрану самого султана — элитных воинов империи — из пленных христиан. Точнее, даже из детей христиан, захваченных в балканских войнах. Потом и вовсе ввели повинность в Албании, Венгрии и Греции — двадцать процентов мальчиков в возрасте от пяти до четырнадцати лет спецкомиссия отбирала для государевой службы.
Запали в память принципы отбора детей и воспитания будущих янычар. Дети должны были быть из хороших семей, молчаливые и некрасивые, среднего роста. Считалось, что именно комплекс подобных качеств обеспечивал высокие стандарты профессиональной селекции.
Затем с помощью специальных мер обработки сознания у «школяров» стиралась память о прошлом. Она замещалась воспитанием дисциплинированности и слепой преданности господину.
Для скорости приобщения к исламу, изучения турецкого языка и приучения к лишениям детей погружали в соответствующую социальную среду. Школу жизненной закалки испытуемые проходили гребцами на кораблях. Или даже помощниками мясников (на выходе — привычка к кровище и воспитание жестокости). Только потом переходили к обучению специальным военным навыкам.
Постоянная тяжелая физическая работа при обучении была обязательной. На корню подавлялись независимость суждений и прочее свободомыслие. Таких «изъянов» у янычар просто не должно было быть.
Я не собиралась становиться «боевым роботом» для кого бы то ни было. «Брунгильда» ему нужна, видите ли! И, после осознания сути происходящего, первым делом избавилась от сиделки. Она наверняка шпионила за мной по поручению своего хозяина. Недоверчивость Одиссея и привычка контролировать всех и вся в зоне его интересов были мне хорошо известны.
Таки я оказалась права. Как только мне удалось отправить сиделку восвояси (несмотря на ее протесты и сопротивление), буквально через час на моем пороге уже стоял Одиссей. С опостылевшими еще по работе во фракции розами. Сунул цветы в руки и, не здороваясь, с ходу спросил: «Что случилось? Зачем ты уволила девушку? Ты же еще нездорова и тебе нужна помощь. Так говорит твой лечащий врач».
Замечу, даже в первые дни шеф приходил не так уж часто. Ссылался на крайнюю занятость в парламенте. Приближалась предвыборная страда. Сначала пробовал обсуждать со мной что-то. Я лежала в постели, отвернув голову к стене, и на рассказы никак не реагировала. Разговор не поддерживала. И постепенно визиты наносились все реже, реже…
А тут вдруг больная внезапно обрела дар речи! Чего Одиссей явно не ожидал. Он не знал, что все успокоительные, выписанные мне медицинским светилом, я уже с неделю исправно спускала в унитаз.
— Я на Вас больше не работаю. У меня другие планы на будущее. Найдите мне замену, заберите «комп» и всю информацию, которую храните в моей квартире. Прошу также срезать решетки на окнах и убрать консьержку из подъезда. Если хотите, подпишу бумагу о неразглашении доверенных мне сведений. Я устала от Вас и Ваших тайн. Расстанемся по-хорошему.
— О, даже так? — улыбнулся Одиссей. Улыбка была невеселой. — Нет, дорогая, по-твоему и сразу не получится. Придется тебе передать дела твоему преемнику. Он, кстати, ждет в машине. Я хотел тебе его сегодня представить. Если ты будешь готова его принять. События меня опередили.
(Продолжение следует.)
Первая книга Ольги Абрамовой «Обожженная холодом» уже в продаже в «Академкниге» (ст. метро «Академия наук», Минск, пр. Независимости, 72)
Читайте также: