Виктор Мартинович: хватит называть нас бульбашами! Мы — грибники. И это звучит гордо!

Я помню, как недавно главной темой официального пиара стала картошка, фиолетовые мешки с которой перешагнули границу цифровой реальности только для того, чтобы постебаться насчет тех, кто вынужден был ту картошку копать перед телекамерами.

Мне сложно представить себе человека, который испытывал бы от копки картошки большую радость. Даже для дачников эта борьба за собственно выращенный урожай — источник стресса и усталости, не более. И поэтому вариации на тему «Дожинок» в городе, которому исполнилось 950 лет, проводятся абсолютно напрасно. Треск есть, резонанса нет.

А грибочки манят белорусов, как увесистая щука заядлого рыбака (и удивительно, что вышеупомянутые официальные пиарщики этого пока что не просекли). Честь сняться в лесу с белым грибом у нас считается большей, чем похвальба зарезанной уткой или застреленным зайцем. Не верите — бросьте взгляд в ленту на собственном телефоне: много ли вы видите там охотничьих трофеев? И, обдумывая этот нехитрый факт, сложно не сделать несколько выводов про национальный характер и его обусловленность коммуникацией с лесом.

Зачастую говорят, что белорусам несвойственно объединяться. Что, столкнувшись с какой бы то ни было требующей совместных и слаженных действий проблемой, белорусы всегда расходятся по домам, дабы умножать собственное благополучие, каждый — на свой лад. И что именно так проявляется «хуторская сущность» нашего народа. Но, знаете, никакого «хуторянства» я здесь не вижу. А что вижу — так это навыки опытных грибников. Ведь по грибы-то колхозом не ходят. То есть ходят, но при входе в лес разбегаются по своим тропкам и косят по отдельности.

Оптимальная социальная дистанция у белорусов — на отдаленности лесного ауканья.

Так, чтобы и куртка среди стволов не мелькала, но и чтобы не остаться одному в неопределенности. Сбор грибов — процесс, в ходе которого почти сразу же теряешь ориентацию в пространстве. Достаточно одной семейки боровиков с последующим кружением вокруг стволов в стремлении ни одного гриба не упустить. Если лес незнаком, день облачный и рядом нет шумной дороги — заплутаешь.

Если бы у меня спросили про исчерпывающую метафору последних 30 лет развития белорусской государственности, я бы вспомнил именно эту картинку: люди, перекликающиеся в сентябрьском лесу, уверенные в том, что они заботятся о заполнении своих корзин и движутся в основном вперед. А все остальные — тоже где-то рядом, ведь откликаются же. А столько людей, все вместе, не могут же ошибаться.

В каждом грибнике всегда есть что-то от партизан — и это еще одно качество, которое делает их похожими на белорусов. Он разговаривает и передвигается тихо, за исключением случаев, когда пришло время окликнуть своих. Ты никогда не знаешь, видят ли тебя сейчас, слышат ли, но будь уверен: секреты, которыми ты, собирая чернику, поделился вполголоса по телефону, назавтра будет перетирать вся деревня.

Грибник относится к лесу так же, как белорус относится к стране: лес — то, что одновременно принадлежит всем и никому конкретному, ибо это нечто превосходящее человека. В лесу много богатств, но с полной корзиной выйдет лишь тот, кто не ленится, не боится сбить ноги и кого не пугают комары.

Попробуй забрать у белоруса лес так, как во многих местах уже фактически забрали воду, сделав традиционные места рыбалки платными и полностью запретив снасти, которыми ловили рыбу деды, — и белорус возмутится. Да так, что декрет про тунеядство покажется цветочками.

Как и в любом досконально продуманном времяпрепровождении, в сборе грибов есть свои предрассудки и хитрости. Ну вот, например, говорят, что белорусам несвойственно хвастаться, и происходит это скорее всего от поговорки «пахваліўся грыбам — прыйшоў з лесу хібым», то есть даже собрав много белых, ты должен говорить об этом скромно. Грибные места надо беречь, а потому вопрос «где набрал», если он адресован белорусу, есть изначально вопросом неприличным. И, с другой стороны, выходя из лесу, нужно обязательно иметь полную тару, иначе другие грибники подумают, что ты — «гультай». Если вдруг недобрал — можно набросать на дно сыроежек, а сверху положить аристократических белых. Настоящая Беларусь — она где-то между этими двумя устоями: «не похваляться» и в то же время «не показаться ленивым». Даже если для этого потребуется схитрить.

Взаимодействие с культурой сбора грибов вырабатывает своеобразную психическую методику. Ведь когда в лесу приближается старик с полной корзиной и говорит, что в этой части леса грибов ну совсем нет и тебе надо бы срочно отъехать под Драчково, — то это может означать только одно: мужик тот хочет выпроводить конкурента, чтобы собирать грибы в одиночку. А под тем Драчково ты найдешь разве что червивые маслята (а теперь попытайтесь догадаться, ждут ли вас грибы под Драчково, с учетом того, что автор текста — тоже заядлый грибник). Если сопоставить это с некогда прозвучавшими заявлениями Нацбанка о том, что девальвации не будет (и со всеми остальными крупными инфоповодами последнего времени), можно понять, что грибная культура в этой стране — на каждом шагу.

Одержимость сбором грибов легко могла бы стать нашей национальной идеей, ибо ни у кого из европейцев, кроме исторически близких нам поляков и литовцев, нет такой страсти к сбору грибов.

Сбор грибов — занятие не только деревенское и не только городское, не только увлечение людей простых и не только благородных. Если посмотреть на «тачки», рассованные по обочинам трасс Минской области, можно однозначно заключить, что объединяет грибная охота и богатых, и бедных. И очень сложно найти хотя бы еще одно такое же увлечение, в котором участвовали бы все слои.

А значит, хватит называть нас бульбашами! Мы — грибники. И это звучит гордо!

Виктор Миртинович, budzma.by