Люди, которые сейчас у власти,— это люди из XX века, решающие проблемы XXI века методами XIX века. Это же хорошо видно в Беларуси, где я недавно был. Алексей Венедиктов
Уходящий год был знаковым по многим параметрам. В определенном смысле он стал, если можно так выразиться, годом истины. В этом плане важно обратить внимание на изменение самого идеологического концепта, в рамках которого долгое время развивалась страна.
Два десятилетия в Беларуси реализовывалась белорусская социальная модель. Проект, предложенный А. Лукашенко, был альтернативным, принципиально отличающимся от тех вариантов, которые реализовывали другие посткоммунистические страны. Он предусматривал экономический рост, обеспечение уровня жизни населения, сопоставимого с соседними странами, без проведения трансформации, рыночных, демократических реформ. И долгое время это удавалось, прежде всего за счет российских дотаций. Это обеспечивало не только легитимность действующего режима, доверие большинства общества к власти, дарило людям надежду, но позволяло президенту апеллировать к народам соседних государств. Был сформирован миф о «восточноевропейском экономическом тигре».
И вот нынешний год стал переломным в плане разрушения этого мифа, причем как в глазах правящей команды, так и общества. А. Лукашенко как-то разом перестал рекламировать белорусскую модель развития. Происходит постепенный демонтаж элементов социального государства. Принят комплекс президентских указов о либерализации экономической деятельности, раскрепощении бизнеса. Переговоры с МВФ велись не по вопросу необходимости реформирования госсектора, а по его способам, темпам и срокам. Происходит стихийная эрозия белорусской социальной модели.
Впервые власть потеряла монополию на СМИ. Количество людей, смотревших онлайн-репортажи с уличных акций, превысило аудиторию информационных передач государственных телеканалов.
Но самое главное, этот год продемонстрировал, что поменялось отношение общества к социально-экономической политике. В этом смысле наиболее показательными признаками перемен массового сознания стали акции нетунеядцев в феврале-марте. Декрет о тунеядцах стал лишь детонатором, катализатором, спусковым крючком для широкого публичного недовольства социально-экономическим состоянием. Кризис белорусской модели подтверждается не только сухими статистическими показателями, но и проявляется в публичных демонстрациях широкого недовольства населения. В стране возникла новая социально-политическая ситуация. Экономический кризис перерос в идеологический и даже моральный, существенно снизил доверие населения к власти, ослабил ее легитимность. Люди увидели, что экономическая политика властей провалилась, что она не способна повысить уровень жизни, что нынешний обвал — это надолго, а при существующем режиме, может быть, навсегда. Стабильность все больше ассоциируется с застоем. Пришло осознание, что король — голый, нет перспектив, не видно света в конце туннеля. Рухнула надежда, разрушилась привычная картина мира, люди оказались в ситуации психологического стресса, фрустрации.
Понятное дело, власти пытаются переломить ситуацию. Последние месяцы проходят под знаком пафосных заявлений официальных лиц о том, что Беларусь преодолела кризис, в стране начался экономический подъем.
Но вот какой интересный парадокс. ВВП Беларуси по итогам 11 месяцев года вырос на 2,2%, а внешний государственный долг по состоянию на 1 октября 2017 года увеличился на 19,5%.
А. Лукашенко дал задание довести среднюю зарплату в декабре до 1 тыс. руб. Но даже если с помощью административных мер и приказов удастся решить эту проблему, то все равно 3/4 работающих граждан будет получать меньше этой суммы. И они скажут: нас снова обманули. Поэтому не думаю, что властям удастся вернуть доверие населения с помощью этой идеи.
Единственным положительным результатом года стало то, что Нацбанку удалось сохранить относительную стабильность белорусского рубля, обменного курса, нет девальвационного ажиотажа, что для Беларуси несколько непривычно.
Начиная с Дня Воли власти вернулись к репрессивным практикам, правда, реализуя их дозированно. Впервые правоохранительные органы целиком, от начала до конца, сфальсифицировали политическое дело «Белого легиона», но к концу года были вынуждены его прекратить, ибо выглядело все очень абсурдно. Никогда прежде не было, чтобы людей сажали за решетку за публичные призывы выйти на акцию протеста, как это произошло с Владимиром Некляевым. А блокирование сайта «Белорусский партизан» вообще возвращает нас к тому мрачному периоду, когда запрещали печатание независимых газет в Беларуси и их печатали в Смоленске или Литве. Также напомню, что власти отказались даже от косметических изменений в Избирательный кодекс, который подготовила комиссия во главе с Л. Ермошиной.
Если говорить о внешней политике, то это единственная сфера, в которой можно зафиксировать относительный успех. Политика балансирования между Россией, ЕС и Китаем принесла определенные плоды. Долгая нефтегазовая война с РФ завершилась миром. Договоренности между А. Лукашенко и В. Путиным в Санкт-Петербурге в апреле привели к возобновлению энергетического гранта. Москва согласилась поставлять прежние объемы нефти, снизить стоимость газа.
Процесс нормализации отношений Беларуси с ЕС в этом году шел ускоренными темпами, перешел в качественно новую стадию. В Беларуси стали проводить некоторые европейские форумы. В Минске прошла сессия Парламентской ассамблеи ОБСЕ, наша страна председательствовала в Центрально-Европейской инициативе. К тому же впервые А. Лукашенко пригласили в Брюссель на саммит программы «Восточное партнерство».
Но в конце года официальный Минск включил своеобразный стоп-сигнал в своих отношениях с ЕС. Сначала белорусско-российские военные учения подпортили образ Беларуси как донора региональной безопасности. Затем А. Лукашенко отказался ехать в Брюссель. И, наконец, украинский шпионский скандал сильно ударил по имиджу Беларуси как самостоятельного и нейтрального государства. Видимо, Беларусь не получила от Запада то, что хотела, и отношения уперлись в некий условный потолок.
Проблема однако в том, что политика внешнеполитического балансирования и определенные успехи на этой ниве не трансформировались в экономические дивиденды. Зарубежные визиты А. Лукашенко не ведут к росту экспорта, товарооборота. Не удается осуществить диверсификацию внешнеэкономической деятельности.
В этом плане довольно показательными являются отношения Беларуси с Китаем. Как обычно, было много встреч высоких делегаций, помпезных заявлений, деклараций. Что в сухом остатке? Китайского кредита на модернизацию двух белорусских НПЗ, о чем было торжественно объявлено после переговоров Александра Лукашенко и председателя КНР Си Цзиньпина, так и нет. Со скандалом, в конце концов, запустили Светлогорский завод беленой целлюлозы. Теперь завалим мир бумагой, хотя кому она нужна в эпоху цифровой экономики? Торжественно открыли под Жодино завод «Белджи» по производству автомобилей Geely. Но вопрос, кто их будет покупать по такой цене, остается открытым.
Таким образом, и во внутренней, и во вешней политике 2017 год стал годом разрушенных мифов. Пора возвращаться в реальность.
Валерий Карбалевич
Читайте также в рубрике «Диагноз»:
Ударим либерализацией по бизнесу
Список Всемирного наследия UNESCO в последнее время пополняется неохотно (особенно если речь идет о материальных…
«Начальство делает вид, что нам платит, мы делаем вид, что работаем» — таков был ответ…
«Мы абсолютно не прячем то, что мы кого-то будем поддерживать. Это естественно. Если бы мы…
Наша национальная особенность согласования частных и коллективных (далее, государственных) интересов заключается в том, что при…
В прошлом году получили от экспорта продовольствия 8,3 миллиарда долларов, а для обеспечения этого показателя…
Суть рыночной экономики — в реализации личных интересов граждан, побочным результатом чего является рост общественного…