Как сожгли Хатынь
Со дня уничтожения Хатыни — самой известной из сотен расстрелянных и заживо погребенных белорусских деревень — прошло 75 лет. Уже выросло три поколения, для которых Хатынь — это символ, народный памятник героизма, испытаний и скорби белорусов. 22 марта 1943-го натерпевшиеся от оккупации жители небольшой лесной деревеньки в три улицы и двадцать шесть дворов и представить себе не могли, что жить им осталось всего несколько часов...Сегодня мы расскажем о трагедии, ссылаясь на свидетельства очевидцев и архивные документы.
Партизанский след
Что мы знали о Хатыни из советских хрестоматийных источников? Знали, что 22 марта 1943 года фашисты ворвались в деревню и окружили ее. Всех жителей согнали в колхозный амбар и заживо сожгли. Тех, кто пытался выбраться из пламени, расстреляли. В советское время не упоминалось, что до прихода фашистов в Хатыни ночевали партизаны. Согласно указанию центра, народные мстители не должны были останавливаться в деревнях, чтобы не подвергать опасности мирных жителей. Но эта группа, состоящая из молодых парней, нарушила приказ.
Из показаний жителя Хатыни Александра Желобковича (в 1943г. — 13 лет):
«Накануне, 21марта, вечером, в Хатынь пришли партизаны. Трое остановились на ночлег в нашем доме, а утром ушли на шоссе на операцию. Я проводил их до гравийки Плещеницы — Логойск. Сам вернулся домой и лег спать. Когда партизаны вернулись, то говорили о подорванных ими одной легковой и двух грузовых машинах с гитлеровцами».
Из журнала боевых действий партизанского отряда «Мститель»:
«22.03.43г. находившиеся в засаде первая и третья роты уничтожили легковую автомашину, убито два жандармских офицера, несколько полицейских ранено. После отхода с места засады роты расположились в д. Хатынь Плещеничского района, где были окружены немцами и полицейскими. При выходе из окружения потеряли убитыми 3 человека, четверо — ранены. После боя фашисты сожгли д. Хатынь.
Командир отряда А. Морозов, начальник штаба С. Прочко».
Что же произошло на шоссе? Утром на дороге партизаны отряда «Мститель» перерезали телефонный провод и стали ждать немцев, которые приедут восстанавливать связь. Но в засаду попала легковая автомашина, в которой ехал в Минск, направляясь в отпуск, шеф одной из рот 118-го батальона охранной полиции гауптман Ганс Вельке — любимец Гитлера, олимпийский чемпион по толканию ядра на Играх 1936 года. Вместе с ним были убиты несколько полицейских. Партизаны ушли в Хатынь, а полицаи вызвали на подмогу из Логойска тот самый 118-й батальон. По дороге полицаи расстреляли группу местных жителей — лесорубов из деревни Козыри. Через несколько часов по глубоким следам в лесу, оставленным партизанами, в Хатынь подтянулись каратели.
Об этом свидетельствует сохранившееся в Национальном архиве РБ донесение командира 118-го охранного полицейского батальона майора Э. Кернера начальнику СС и полиции Борисовского уезда от 12 апреля 1943 года. В нем, в частности, говорится: «В это время противник отступил в известную вам пробандитски настроенную деревню Хатынь. Была принята мера ответного действия. Деревня была окружена и атакована со всех сторон. При этом противник оказал упорнейшее сопротивление из всех домов деревни, так что даже пришлось применить тяжелое оружие, как противотанковые орудия и тяжелые минометы. В ходе боя вместе с 34 бандитами было убито множество жителей. Часть из них погибла в огне пожара.
Майор шуцполиции Э. Кернер».
Выжившие
Всех жителей деревни согнали в колхозный сарай. Заставили поднять больных, взять с собой маленьких детей (самому младшему из погибших в Хатыни было 7 недель от роду). Полицаи расстреливали всех, кто пытался спрятаться или сбежать. Впрочем, до сих пор неизвестно имя полицая, который оставил в живых Владимира и Софью Яскевичей — детей, спрятавшихся в картофельном бурте, полицай только рявкнул, чтобы сидели тихо. Среди жителей деревни были многодетные: в семье Барановских было 9 детей, в семье Новицких — семеро. Сарай заперли, обложили соломой и подожгли. В огне погибли 149 жителей деревни, из них 75 — дети. В огненном аду выжили пятеро.
Из воспоминаний Виктора Желобковича (в 1943г. — 7 лет):
«Мы всей семьей спрятались в погребе. Через некоторое время каратели выбили в погребе дверь и приказали нам выходить на улицу. Мы вышли и увидели, что из других хат тоже выгоняют людей. Нас повели к колхозному сараю. Мы с матерью оказались у самых дверей, которые потом заперли снаружи. Я видел через щели, как подносили солому, затем поджигали ее. Когда рухнула крыша и от пламени стала вспыхивать одежда, все рванулись к воротам и выломали их. По устремившимся в пролом людям со всех сторон начали стрелять стоявшие полукругом каратели. Мы отбежали от ворот метров на пять, мама сильно толкнула меня, и мы упали на землю. Я хотел подняться, но она прижала мою голову: «Не шевелись, сынок, полежи тихонько». Меня сильно ударило что-то в руку, потекла кровь. Я сказал об этом маме, но она не отвечала — была уже мертвая. Сколько я пролежал так, не знаю. Все вокруг горело, даже шапка на мне начала тлеть. Потом стрельба прекратилась, я понял, что каратели ушли, еще немного подождал и поднялся. Сарай догорал. Вокруг лежали обугленные трупы. На моих глазах хатынцы один за другим умирали, кто-то просил пить, я принес воды в шапке, но все уже молчали…».
Вместе с Виктором Желобковичем уцелели Антон Барановский, Иосиф Каминский, Юлия Климович, Мария Федорович. Обожженных, полуживых девушек увезли в деревню Хворостени к родственникам, которые их выходили. Но в августе того же года в Хворостени нагрянули каратели. Марию убили и бросили в колодец, а Юлию сожгли в хате вместе с другими жителями. Антона, раненного в обе ноги, вылечили в партизанском отряде. Уже после войны он уехал на целину и там трагически погиб во время пожара. Иосиф Каминский стал живым символом мертвой деревни — прообразом монументальной скульптуры «Непокоренный человек», которая открывает известный во всем мире мемориал «Хатынь».
В Национальном архиве сохранился самый первый документ о хатынской трагедии: «Акт жителей д. Селище Каменского сельсовета Плещеницкого района Минской области о сожжении д. Хатынь и ее населения», датированный 25 марта 1943 года. Семь человек из деревни Селище составили его в присутствии партизан о том, что «22 марта вышеуказанного года немецкие изверги напали на соседскую веску Хатынь и сожгли все строения. Жители вески Хатынь в количестве 150 человек были зверски измучены и сожжены».
Есть еще один архивный документ, который говорит о реакции партизан. Из протокола совещания командного состава партизанской бригады «Дяди Васи» от 29 марта 1943 года: «Майор Воронянский: Прекратить ночевку и остановку партизан в деревнях, хотя бы и одиночек, ибо это влечет за собой варварские издевательства врага над нашим населением».
Хоронили останки хатынцев жители окрестных деревень на третий день после трагедии. На могиле установили три креста, которые после войны сменил скромный обелиск, а потом — гипсовый памятник «Скорбящая мать». В январе 1966 года ЦК компартии БССР принял решение о создании в Логойском районе мемориального комплекса «Хатынь».
Каратели
О том, что большинство карателей, сжегших Хатынь, были выходцами из СССР, вполголоса говорили еще в советское время. Но лишь вполголоса: официально было признано, что деревню сожгли немецко-фашистские захватчики.
В середине 1970-х были вскрыты первые дела предателей из 118-го полицейского батальона — Василия Мелешко, Остапа Кнапа, Ивана Лозинского. Их показания в суде не оставляли никаких сомнений: деревню Хатынь уничтожило именно подразделение батальона, который большей частью состоял из полицаев — украинцев, русских, белорусов, татар и представителей других национальностей. Начальником штаба был Григорий Васюра — бывший кадровый офицер Красной Армии, который практически единолично руководил батальоном и его действиями.
Из показаний Остапа Кнапа:
«После того как мы окружили деревню, через переводчика Луковича по цепочке пришло распоряжение выводить из домов людей и конвоировать их на окраину села к сараю. Выполняли эту работу и эсэсовцы, и наши полицейские. Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк. Я хорошо видел, как Лукович поджег факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Люди в сарае стали кричать, плакать. Крики горевших людей были страшные. Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда: «Огонь!». В основном по сараю стреляли из стоящего против его ворот станкового пулемета и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Филиппов, Пасечников, Панков, Ильчук, Катрюк. Стрелял по сараю и я».
Из показаний Ивана Петричука:
«Мой пост был метрах в 50 от сарая. Я хорошо видел, как из огня выбежал мальчик лет шести, одежда на нем пылала. Он сделал всего несколько шагов и упал, сраженный пулей. Стрелял в него кто-то из офицеров, которые большой группой стояли в той стороне. Может, это был Кернер, а может, и Васюра. Не знаю, много ли было в сарае детей. Когда мы уходили из деревни, он уже догорал, живых людей в нем не было — дымились только обгоревшие трупы, большие и маленькие. Эта картина была ужасной. Грабили деревню мы вместе с немцами. Помню, что из Хатыни в батальон привели 15 коров».
Все предатели называли руководителем акции Григория Васюру. Но ему довольно долго удавалось скрываться от возмездия. После войны он дослужился до заместителя директора одного из больших совхозов на Киевщине. Он любил выступать перед пионерами в образе ветерана войны, фронтовика-связиста… Душегуб предстал перед судом военного трибунала Белорусского военного округа в декабре 1986 года. Нужно было видеть взгляд Васюры. Спустя десятилетия люди буквально цепенели перед ним. Выжившие жертвы трагедии боялись давать показания, хотя на скамье подсудимых сидел тщедушный старик в зимнем пальто. На суд было вызвано 26 бывших карателей — участников уничтожения Хатыни. Они не боялись уже ничего — многие долгие годы провели в заключении, на тюремном режиме. Рассказывали в деталях, называли фамилии тех, кто вместе с Васюрой убивал беззащитных женщин, детей, стариков: Варламов, Хренов, Егоров, Субботин, Искандеров, Хачатурян — все из 118-го батальона. Решением трибунала Васюра был признан виновным в массовых расстрелах мирного населения и приговорен к расстрелу.
Несмотря на все попытки партийного руководства снизить резонанс, который вызвало это дело, утаить правду было невозможно, она опровергала десятилетиями отработанную официальную историографию. Все показания палачей подтверждали факт: белорусская деревня, ставшая символом зверств фашистов, фактически была сожжена предателями, перешедшими на сторону фашистов.
Фашизм, как и терроризм сегодня, не имеет национальности. Это давно устоявшийся, подтвержденный временем и, к сожалению, миллионами загубленных жизней факт.
Светлана Балашова
Читайте также:
Поле чудес в национальном измерении