Современный вариант феодального государства
Божий дар не следует путать с яичницей, а силу государства с его эффективностью.
Сколько народа должно выйти на площадь, чтобы президент ушел? Этот вопрос я позаимствовал из статьи Александра Федуты. Сам уважаемый мною автор ответа на него не дал. Тем не менее вопрос, что называется, с бородой. Родился он не на пустом месте. В его основании лежит представление о политическом процессе как противостоянии народа (оппозиции) и власти (государства).
Вот такая черно-белая картина мира. Ее достоинство в простоте. Это в теоретической физике разбираться способны только специалисты, а в политике, как и в футболе, разбирается каждый. Какие тут проблемы! Если наши забивают гол, то они молодцы. Если пропускают — козлы. Короче, бей-беги.
Без такого упрощения невозможно мифотворчество, т.к. сложный миф не в состоянии овладеть массовым сознанием. Почему распался Советский Союз? Горбачев, националисты, либералы, американцы (нужное подчеркнуть) его развалили. Где были при этом почти 300 млн советских людей, несколько миллионов из которых на тот момент носили погоны? Поиск ответов на эти и подобные вопросы сегодня мало кого интересует. Меньше знаешь — крепче спишь.
Но у любой медали имеется обратная сторона. Простота, как известно, хуже воровства. Поэтому не стоит удивляться, что реверс медали «За упрощение» украшают слова китайского мудреца про невозможность поиска черной кошки в черной комнате, в которой ее нет.
В чем сила, брат? В несменяемости
Белорусское общество может находиться в двух состояниях — апатии и политического возбуждения. Преобладает, естественно, первое. В прошлом веке общество возбуждалось дважды: в 1917 г. и в начале 90-х, и оба раза главной причиной возбуждения явился… распад государства, когда «власть буквально валялась в грязи».
Но почему она (власть) оказалась в столь неприглядном положении? Те, кто выходил на площадь, уверены, что их активность и явилась той причиной, которая заставила коммунистов сделать приставной шаг в сторону. Логично? Логично, потому что наглядно. Это находящихся в здравом уме ветеранов Великой Отечественной сегодня по пальцам можно пересчитать, а с ветеранами Площади подобной проблемы пока нет. Многие из них не только охотно раздают интервью, но и пишут мемуары.
Все мы (не только мемуаристы) пользуемся хорошей репутацией у самих себя. Все мы склонны преувеличивать свой вклад в события, которые считаем позитивными, часто путая при этом причины со следствиями. Массовая политическая активность в начале 90-х — классический пример такой путаницы. Цитадель коммунизма не потому рухнула, что люди выходили на площади, а выход людей на площади стал возможен, потому что рухнула цитадель.
Политическая активность населения среди родных берез и осин есть производная от распада государства. В обществах, в которых в качестве главной социальной скрепы выступает силовой компонент, иначе и не бывает. Не зря же «государство для народа» никак не решится огласить численность милиции и внутренних войск. Численность армии — пожалуйста. Этого требуют международные соглашения. А права требовать информацию по численности милиционеров у белорусов нет.
Забавно, согласитесь. Современное государство — это контора, предоставляющая населению услуги в обмен на налоги, главной из которых является услуга по обеспечению безопасности. Казалось бы, кто платит, тот и заказывает музыку, тот вправе получать информацию по поводу качества и себестоимости услуг.
Но откуда следует, что белорусское государство является современным? Ни сам Лукашенко, ни многочисленные профессиональные идеологи и пропагандисты подобной характеристикой не пользуются. Они предпочитают прилагательное «сильный». Мол, главным результатом нынешней власти и его персонификатора является построение «сильного государства».
С такой характеристикой я соглашусь, но с одной оговоркой: прилагательное «сильное» не является синонимом прилагательного «эффективное». Божий дар не следует путать с яичницей. Для поддержания несменяемости власти силы белорусскому государству хватает и даже с избытком, но для обеспечения развития, увы, — нет.
Скорее феодальная, чем капиталистическая
Так сколько народа должно выйти на площадь, чтобы Лукашенко ушел? В условиях консолидированного авторитарного режима, а именно такой режим мы имеем сегодня в Беларуси, ответа на данный вопрос нет. Его нет, потому что в повестке дня нет такого вопроса. Сегодня нет.
Консолидированные авторитарные режимы не только не уходят сами, но и их «не уходят». На то они и консолидированные. Однако «все рожденное достойно смерти». Не я это придумал — Гегель. Умный был человек, и в своих выводах он шел не только от теории, но и от жизни, а жить ему выпало во времена (1770-1831), когда Европу сотрясали буржуазные революции.
Беларусь чаша сия миновала. Радоваться этому или печалиться? Скорее второе, чем первое, т.к. буржуазная революция (революции?) у нас еще впереди.
Для понимания решительности вывода достаточно обратиться к Википедии: «Историческая роль буржуазной революции состоит в устранении препятствий для капиталистического развития». «Капитализм — экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, юридическом равенстве и свободе предпринимательства. Главным критерием для принятия экономических решений является стремление к увеличению капитала, к получению прибыли».
Теперь понятно, почему никто и никогда не называл белорусскую модель «капиталистической». Вместо буржуазии у нас вшивые блохи. Сомневающимся рекомендую поискать в интернете. О национальных особенностях частной собственности, юридическом равенстве и свободе предпринимательства написано столько, что и повторять не хочется. Что касается стремления к получению прибыли, то оно пасует перед стремлением сохранения безопасности. Отсюда приоритет политики перед экономикой.
Как долго в рамках столь неординарной (фактически феодальной) модели просуществует консолидированный авторитарный режим в Беларуси? Претендующим на лавры Нострадамуса необходимо помнить, что одно дело — предсказывать тенденции, и совсем другое — конкретные сроки их завершения. Тут многое будет зависеть от внешних факторов (политической ситуации в России, ее готовности дотировать белорусскую модель и т. д.).
Но в любом случае свой пик белорусская модель прошла. Возврат к устойчивому росту экономики, наблюдавшийся в течение 15 лет (с 1996 по 2011 гг.), невозможен. У нынешнего всплеска (рост ВВП за январь—апрель составил 4,8%) внешний, а не внутренний источник, что и вынужден был признать Лукашенко 3 мая на совещании по решению актуальных вопросов социально-экономического развития Беларуси.
Читайте также:
Эволюция как синоним деградации
Несколько слов об особенностях национальной модернизации
«Корона» и «Замок» как символы постиндустриальной экономики