Как Сталин выезжал на фронт

…Сталин был типичным кабинетным начальником. Причем не только во время Великой Отечественной. Когда утвердился во власти, то практически поездок на заводы, в сельскохозяйственные районы, на стройки не делал.

А в качестве Верховного главнокомандующего на фронте был?

Уже слышу хор сталинистов: был, был и не раз! В книге «Сталин. Личная жизнь» (Москва, «Алгоритм», 2012) его охранник А.Рыбин уверяет: фронтовых поездок Сталина было несколько, начиная с июля 1941 года. Об этих поездках он рассказывает с восторгом. В его изложении верховный бывал чуть ли не на передовой.

Вот он в октябре 1941 года на Западном фронте в 49-й армии генерала Захаркина. «А вокруг раскаленные осколки падают и шипят в мокрой траве, как змеи. Верховный стал с интересом их рассматривать, а потом со смешком заметил: «Шипят, как фашистское отродье». Начальник охраны Власик стал уговаривать Сталина уйти в укрытие, а тот отвечает с иронией: «Не беспокойтесь, наша пуля мимо нас не пролетит».

Во каким товарищ Сталин был бесстрашным!

В ноябре 1941-го, как утверждает Рыбин, он побывал в 16-й армии Рокоссовского на огневой позиции батареи «катюш».

«Было много снега, и «паккард» Сталина сел на брюхо. «Катюши» после пуска тут же ушли, а про Сталина все забыли. Начался фашистский артобстрел, потом налетела авиация.

Сталин пересел в «эмку», но и она вскоре застряла. Все ее пассажиры, в том числе и сам Сталин, стали толкать машину, но уйти от немцев с такой скоростью было невозможно, а до шоссе оставалось четыре километра. И тут на проселке показались три танка Т-34. Это был танковый взвод Дмитрия Лавриненко. Лавриненко подцепил «эмку» на буксир, а танк старшего сержанта Капотова поехал дальше в поле за застрявшим «паккардом», с которым остался один шофер Кривченков. Экономя американский бензин, он выключил двигатель и уже стал замерзать.

В этот момент к месту, откуда били «катюши», подошел дивизион немецкой кавалерии из состава 1-й кавалерийской бригады СС — танки и мотоциклы немцы из-за глубокого снега использовать не могли, и потому им по старинке пришлось использовать кавалерию, которой у немцев было не так-то много. Однако связываться с русскими танками эсэсовцы не решились и наблюдали за эвакуацией легковушек издали. Знали бы фрицы, кого они упустили!»

Ну чем не приключенческий сюжет! А для правдоподобия — фамилии и подробности. Но, читая этот детектив, доверием к нему не проникаешься, наоборот — одни нестыковки.

В сталинском сопровождении оказалась малопроходимая «эмка»… Это что, при организации поездки совершенно не учли, что проселочные российские дороги снежной зимой несколько отличаются от асфальтовых? «Про Сталина все забыли», бросив его, несчастного, в застрявшем «паккарде», а тут и артобстрел, и налет вражеской авиации, и внезапное появление дивизиона немецкой кавалерии СС. Да случись такое, и все сталинское сопровождение, в том числе и охранника Рыбина, давно бы расстреляли. Настигла бы кара и командование 16-й армии, вплоть до Рокоссовского: не обеспечили безопасность товарища Сталина!

Что и говорить, эта приключенческая байка уж очень топорно состряпана. Если бы Верховный ездил по фронтам, как в описаниях Рыбина, то на сей счет были бы свидетельства многих военачальников, наверняка не промолчал бы и маршал Рокоссовский в своих мемуарах «Солдатский долг» о приезде Сталина в его 16-ю армию.

Пальма первенства в создании мифов о поездках Верховного по фронтам принадлежит ему самому. Из письма Ф.Рузвельту 8 августа 1943 г.:

«Только теперь, по возвращении с фронта, я могу ответить Вам на Ваше последнее послание от 16 июля. Не сомневаюсь, что Вы учитываете наше военное положение и поймете происшедшую задержку с ответом… Приходится чаще бывать на различных участках фронта и подчинять интересам фронта все остальное».

Из письма У.Черчиллю 9 августа 1943 г.:

«Я только что вернулся с фронта и успел уже познакомиться с посланием Британского Правительства от 7 августа… Хотя мы имеем в последнее время на фронте некоторые успехи, от советских войск и советского командования требуется именно теперь исключительное напряжение сил и особая бдительность в отношении к вероятным новым действиям противника. В связи с этим мне приходится чаще, чем обыкновенно, выезжать в войска на те или иные участки нашего фронта».

Про свои «частые поездки на фронт» Сталин лгал. Его ложь, как и байки Рыбина, опровергают свидетельства военачальников, работавших с ним в годы войны в непосредственном контакте. Маршал А.М.Василевский и генерал армии С.М.Штеменко в своих воспоминаниях зафиксировали только одну такую поездку Сталина. Никаких подробностей о ней не сообщают. И, думается, отнюдь не случайно.

Сейчас уже досконально известно: во «фронтовой» поездке Сталин был с 3 по 5 августа 1943 г. Почему слово «фронтовой» взято в кавычки, станет понятным несколько ниже.

Летать самолетом он боялся. Предпочитал поезд и автомобиль. Так было и в тот раз: спецпоездом с многочисленной охраной и обслугой — до Гжатска. Оттуда на автомобиле, опять же с солидным сопровождением — в Юхнов. Пробыв в нем около суток, направился к Ржеву, освобожденному еще 5 марта 1943 года. Неподалеку от разрушенного города, в лесной деревушке Хорошево, в одном из нескольких сохранившихся домов был спешно оборудован его командный пункт, а точнее, временное пристанище с обеспечением телефонной связью. Как и в Юхнове, линия фронта от этого места была на расстоянии в несколько десятков километров.

По свидетельству тогдашнего замнаркома внутренних дел И.А.Серова, который сопровождал Сталина в этой поездке, Верховный говорил по телефону с командующими войсками Калининского и Западного фронтов генералами А.И.Еременко и С.Д.Соколовским. Еременко он минут десять ругал, не стесняясь матерных слов, за то, что Смоленск все еще не взят. Потом вызвал Еременко в Хорошево. Вызвал туда и Н.А.Булганина, члена военного совета Западного фронта.

В своей книге «На службе военной» (Москва, Воениздат, 1963 г.) маршал артиллерии Н.Н.Воронов, тогда представитель Ставки, свидетельствует:«3 августа, ни с того, ни с сего, нас вызвали в Юхнов. От фронта это было уже далековато, и ехать нам пришлось порядочное время.

Наконец добрались до красивой рощи, где среди деревьев приютились деревянные постройки. Нас встретил генерал и повел к небольшому домику. Вошли в комнату — и увидели Сталина.

Сталин прежде всего поинтересовался, далеко ли отсюда командный пункт фронта. Затем приказал познакомить с обстановкой.

Мы развернули карты и стали докладывать о противнике, о своих войсках. Соколовский стал было излагать замысел и задачи предстоящей наступательной операции, но Сталин его перебил:

— Деталями заниматься не будем. Западному фронту нужно к весне 1944 года подойти к Смоленску, основательно подготовиться, накопить силы и взять город.

Эта фраза была повторена дважды.

По существу на этом разговор был закончен. Мы тронулись в обратный путь.

Многих удивлял этот секретный выезд Верховного в Юхнов. Зачем надо было ехать столько километров по дороге, развороченной танками и тракторами, местами ставшей непроезжей, и остановиться в городке, далеко отстоявшем от фронта? Видеть он отсюда ничего не мог… Связаться отсюда с фронтами было куда сложнее, чем из Москвы. Странная, ненужная поездка».

Недоумение маршала Воронова вполне обосновано. Действительно, зачем понадобилась Сталину эта поездка? Информацию, поступившую к нему от вызванных генералов, мог бы с таким же успехом получить в Москве, не отрывая их от командных пунктов и не гоняя туда-сюда за сотню с лишним километров по разбитым дорогам.

В той поездке проявилось еще одно личностное качество Сталина. Об этом — у А.И. Микояна в его воспоминаниях «Сталин, каким я его знал» (Москва, «Алгоритм», 2015).

«Сталин был не очень-то храброго десятка. Ведь это невозможное дело: Верховный главнокомандующий ни разу не выезжал на фронт! Впрочем, один раз поехал… Хотел, видно, чтобы по армии пошел слух о том, что Сталин выезжал на фронт. Однако не доехал до фронта…

… Захотел по большой нужде (может, тоже от страха? Не знаю), и спросил, не может ли быть заминирована местность в кустах возле дороги? Конечно, никто не хотел давать такой гарантии. Тогда Верховный главнокомандующий на глазах у всех спустил брюки и сделал свое дело прямо на асфальте. На этом знакомство с фронтом было завершено».

Всего лишь штрих. Но как он характеризует личность! Эта поездка понадобилась Сталину в пропагандистских целях. Верховный побывал на фронте. Звучит! Тем более, накануне встречи в Тегеране с Ф.Рузвельтом и У.Черчиллем. «Был на фронте». Это должно войти в историю.

И вошло. Как еще один миф о «великом полководце всех времен и народов».

Михаил Нордштейн

Читайте также:

Гуманизм в действии

Зачем скрывать подвиг?