«Культура им не нужна. Что ж, пусть играют в хоккей»

— С чем была связана задержка? Казалось, вы так легко вышли на финишную прямую, издав 80 книг об известных белорусах, и вдруг тишина…

— Проблема заключалась в том, что типография Дома печати подняла расценки на свои услуги. И если предыдущие 80 брошюр по себестоимости сводились по нулям или с минимально допустимым убытком, то теперь они стали просто убыточными. В итоге издательство дало понять, что денег нет и в ближайшие месяцы не предвидится. Стало ясно, что надо рассчитывать с оставшимися 20 брошюрами исключительно на собственные силы.

Мы стали собирать деньги из своих зарплат, пенсий. В итоге как-то наскребли на издание 10 брошюр. Правда, уже не тиражами по 500 экземпляров, а всего-навсего по 40. Но книжки есть, они разнесены по всем нашим главным библиотекам. Может, с десяток поступит в продажу. И, конечно, если ситуация каким-то образом изменится, то мы всегда готовы допечатать.

— А почему вы не обратились к спонсорам?

— Я занимаюсь этой серией с 2012 года, и моя работа убедительно показала, что никому в нашей замечательной стране по существу, а не на словах, дела до культуры нет. Это касается не только власти. Наши «змагары» погрязли в местечковых разборках между собой, спорах, зависти, кто более правильный, у других же просто нет денег.

Но не хочу о грустном. Главное, что книжки вышли. Они посвящены людям, чей вклад в нашу культуру огромен, но о них либо ничего вообще не написано, либо написано очень мало.

— Серия почти завершена, имена определены, а есть кто-то, кого вы бы хотели включить в эту сотню известных белорусов, но по каким-то причинам не включили?

— Мы пишем только о людях двух последних веков — XIX и XX. Причем о людях, ушедших из этой жизни. Хотя мне неоднократно предлагали написать о ныне здравствующих. Но даже за эти двести лет людей, достойных, чтобы им была посвящена книга, много. Можно было набрать и 200 персон, и 300, и даже больше.

Но тут другая проблема: а кто будет писать? Ведь наша серия делается на общественных началах. Авторы гонорар не получают, как и верстальщик, художник, делающий обложки. Я, как составитель-редактор, тоже ничего не получаю.

Я многим предлагал написать, но как только человек узнает, что это бесплатно, то сразу: «Ну что вы, Анатолий Ефимович, у меня же семья, мне надо детей кормить». Поэтому последние десять брошюр делаем мы с Андреем Мельниковым — нам, очевидно, кушать не так хочется.

Остается ждать, что после нашей смерти про нас и наш самоотверженный труд кто-то напишет брошюру, потому что ни денег, ни медалей, ни премий при жизни ждать не приходится.

— Что-то новое удалось открыть для себя, работая над биографиями последних 10 деятелей?

— Например, для меня было открытием то, как изобразил Андрей Мельников Констанцию Буйло. Он назвал ее самой эротичной поэтессой Беларуси. Я стал читать — и правда. Она писала очень интимные стихи. Меня также поразило его утверждение, что Максим Горецкий — писатель-мистик, вот уж не думал.

Про поэта Сергея Новика-Пяюна я в принципе знал, но в книге это показано еще более сконцентрированно, что он, как тот зицпредседатель Фунт, при поляках сидел, при большевиках сидел, при немцах сидел. И везде продолжал писать стихи. Он писал стихи и в сталинском концлагере, и в немецкой тюрьме, ожидая расстрела, и в польской тюрьме, и в польской ссылке. И назло всем прожил 88 лет. Молодец!

Или взять того же художника Виктора Стащенюка. Это был скромный человек, хотя очень много сделал. Как оказалось, у него даже не было художественного образования, он окончил торговый техникум в Новогрудке. Все его художественное образование — это студия изобразительного искусства в Минске. Но он оказался талантливым человеком, работал в архитектурном институте и делал очень хорошие историко-архитектурные композиции, рисовал иллюстрации к книжкам.

И, кстати, это Стащенюк спас наш Верхний город. Ведь при Машерове собирались полностью сносить все эти немногие оставшиеся здания. Стащенюк вместе с Владимиром Короткевичем пробился на прием к Машерову, принес рулоны листов с планировкой и убедил-таки не делать этого. Хотя за снос особо ратовал тогдашний министр культуры. Такие вот у нас министры культуры.

— А про кого особенно было интересно писать?

— Я очень хотел написать брошюру о фотохудожнике и этнографе Яне Булгаке. Заинтересовался им после того, как прочитал книгу его воспоминаний «Край дзіцячых гадоў». Я рекомендую каждому ее почитать, чтобы понять, что мы потеряли в плане культуры. Пролетарии и примкнувшие к ним селяне практически уничтожили шляхту, потом сталинские чекисты добили уцелевших, и в результате у нас нет потомственной интеллигенции. Селянская культура, которая везде воспевается, была и есть примитивная. А читая воспоминания Булгака, понимаешь, какой прекрасный мир ушел. К сожалению, навсегда.

Поэтому из всех книжек для меня самая дорогая моему сердцу именно брошюра о Булгаке. Но в целом все книги получились интересные. Пять из них написал Андрей Мельников, четыре — я, еще одну, о Борисе Саченко, сделал Анатолий Остапенко.

Нам удалось, и я считаю неплохо, в минимальный объем втиснуть максимально все, что можно сказать про этого человека как творца. А брошюры о художниках и скульпторах, несмотря на маленький объем, очень хорошо проиллюстрированы. Например, в книге о Владимире Жбанове даны практически все его скульптуры, которые стоят в Минске, Молодечно и других городах. Если говорить о Стащенюке, то представлены все его реконструкции. То же самое касается Евгения Кулика. Поэтому я без ложной скромности могу сказать, что брошюры наши маленькие да удаленькие.

Проблема, что наши люди кое-как еще читают о тех, про кого слышали, а желания узнать что-то новое у них почему-то нет. И вообще, делая эту серию, я понял, что наша культура всерьез никого не интересует. На хоккейную команду или даже на американский футбол государство деньги еще может дать, а на книжки нет. Культура им не нужна, что ж, пусть играют в хоккей.

Мы доведем эту серию до конца. Тем более что уже осталось совсем немного — всего 10 книг.

Анастасия Зеленкова, gazetaby.com