Обойтись без милиции

Кто должен сторожить сторожей?

Давний друг автора этих строк, очень высокопоставленный чин в иерархии МВД, любит повторять: «Если завтра в Беларуси исчезнет большинство спецслужб — КГБ, КГК и другие, то этого никто в народе не заметит. Но если исчезнет милиция, то через три дня вы не сможете на улицу выйти: криминал устроит настоящий террор». Годами я верил в правильность этой сентенции. Пока не переехал в Украину и своими глазами не увидел, что все совсем не так. Человек, переехавший из Минска в Киев, вскоре понимает, что на киевских улицах не хватает одного привычного ему элемента. А именно — крепких парнишек в форме и с дубинками/пистолетиками на поясе, гуляющих по два-три человека в местах людных и безлюдных. Их просто нет. Как нет и ГАИ, вообще нет никаких «дорожных» правоохранителей, «операторов машинного доения». И как-то общество живет. И уровень уличного криминала ничуть не выше, чем в Беларуси (даже ниже), и дорожное движение каким-то образом само регулируется…

На самом деле патрульная полиция, конечно, есть. Но, во-первых, ее совсем немного. Во-вторых, патрульные полицейские не ходят пешком — только на машинах и только со включенными синими проблесковыми маячками. Потому что украинцы рассудили: негоже полицейским тайком подкрадываться к гражданам. Полиция должна быть видна издалека.

Это — новая полиция, постмайданная и постреформенная, с высокими зарплатами и жестким отбором кадров. Но и с ней не все в порядке. Недавняя гибель пятилетнего мальчика от рук двух пьяных полицейских вызвала в Украине волну всеобщего негодования. Правда, быстро выяснилось, что эти полицейские не «новые», а «старые», не прошедшие переаттестацию, но восстановленные на службе судом. Однако принципиальной роли это уже не играло — общественные активисты вспомнили о том, что недавно украинцы уже доказали: они вполне могут обходиться без полиции.

На самом деле, украинцы — предельно анархичный народ, и любая власть вызывает у них как минимум изжогу. А если эта власть начинает совать свой нос в дела людей — бунт неизбежен. Однако у этой анархичности есть обратная черта: украинцы очень легко самоорганизуются и способны на уровне самоорганизации решать весьма сложные проблемы.

Скрытый от глаз переворот

Пока весь мир смотрел на Майдан, на улицах Киева и других городов совсем незаметно происходили другие процессы, не менее важные для общества. В конце 2013г. Украина осталась, по сути дела, без правоохранительных органов. Дело в том, что на улицах появились «титушки» — городские и деревенские гопники, люмпен-пролетарии и мелкий криминал. Словом, обычное быдло, которое власти целенаправленно использовали в политических целях — для силового подавления демократических выступлений.

Именно из-за них Киев тогда захлестнула волна криминала. Чтобы посеять в обществе страх и хаос, «титушки» начали поджигать автомобили в разных местах города. Дальше начались погромы, грабежи, провокации и другие акции по нагнетанию напряженной атмосферы. Милиция, тогда еще подконтрольная Виктору Януковичу, бездействовала, потому что власти хотели представить всплеск криминала как следствие Майдана — дескать, это они приехали и устраивают погромы в Киеве. Милиционеры просто приходили на службу — и сидели в участках: не патрулировали улицы, не выезжали на вызовы, не принимали заявления от пострадавших.

Однако украинцы не растерялись. Параллельно тому Майдану спонтанно начали самоорганизовываться «группы самообороны». Движение шло с самого низа. Мужчины организовывались на дворовом уровне, на уличном, на квартальном. По принципу соседства и личного знакомства. Простые жители, которые не хотели пускать уголовников туда, где живут они сами и их семьи. Это были очень разные люди, и далеко не все они разделяли ценности и цели Майдана. Такая народная защита правопорядка начала массово формироваться в декабре 2013г. и январе 2014г.

«Во дворе обычного киевского дома мы с мужиками как-то сошлись и решали, что будем делать. Ну, хорошо, говорит один, у меня дробовик есть. А по кому ты стрелять будешь? Один говорит, я в милиции служил, у меня милицейский опыт есть. Второй еще что-либо. И мы так ночами охраняли свой двор, — рассказывает Алексей, непосредственный участник тех событий. — Кто-то, например, около окна сидел, смотрел, что происходит на улице. Это как вахта была. И у нас была система связи. Тогда на смартфоны модно было устанавливать программу Zello, которая работала по типу рации. Когда мы ее поставили, то увидели, что в Zello есть другие чаты, другие группы. Киев большой, но все равно все всех знают. И кто-то знает того, кто на другой улице организовал такое. Дальше пошла уже координация и через Facebook».

Вскоре группы самообороны начали патрулировать улицы в зоне своей ответственности, выезжать на вызовы — повсюду были расклеены листовки с телефонами. Реальные случаи: муж дома бьет жену, та звонит в самооборону, приезжают несколько крепких ребят — и объясняют мужу, что он не прав. Эффективность самообороны была потрясающей, ведь благодаря поддержке всех граждан у самообороны были глаза и уши буквально на каждом углу. Пойманных с поличным уголовников просто били, с торговцами наркотиками вообще особо не церемонились, пойманных провокаторов в более или менее живом состоянии сдавали в СБУ.

Самооборона приняла на удивление массовый характер, процесс самоорганизации из Киева быстро перекинулся на другие города. Вся столица была поделена на зоны ответственности отрядов, состоящих из местных жителей. Народ просто вернул себе право на насилие.

«Мы же ловили на улицах «титушек», исполнителей этих, они признавали: вот я из такой области, из такого далекого района, срок отмотал или получил условный, и участковый меня принудил приехать в Киев. Участковые на местах их собирали, грузили в автобус, привозили в Киев — и тут им ставили задачи. Кормили, содержали, — рассказывает Алексей. — Это страшная публика. Это Мордор, как у Толкиена. Это гоблины, мелкая гопота, мелкие уголовники со всей Украины».

О самоорганизации начали говорить по телевизору. Журналисты делали интересные сюжеты, и вся Украина увидела, что люди могут защитить себя на фоне милицейских бесчинств и провокаций.

Перелом

К концу зимы самоорганизация «народной милиции» поднялась на более высокий уровень. В микрорайонах появились координаторы — люди, которые связывали между собой несколько разрозненных групп. Лидерство было не принято, все понимали, что кто-то один возглавлять это не может. Люди сознательно не создавали единую организацию. Политики пытались возглавить это движение, но не смогли, их не приняли. Как вспоминают сейчас участники событий, даже кто-то из милицейского руководства приходил с предложением узаконить самооборону как дружинников, их возглавить, организовать, дать помещение. Но его выгнали: просто в лицо сказали, что это же вы все сделали, вы виноваты и с вами никто сотрудничать не будет.

«Мы оборудовали в игровом клубе свой диспетчерский пункт. Дежурили поочередно. И моя жена там дежурила. Принимали звонки, координировались. Сделали карту. На эту карту наносили, кто, где, в каком районе есть, в каком районе нет, с какими группами есть контакт, с какими — нет», — говорит Алексей.

Когда стало понятно, что Майдан побеждает, группы самообороны, действовавшие во всех районах и микрорайонах Киева, начали договариваться с милицией, занимать помещения местных РОВД. Затем Арсена Авакова назначили министром внутренних дел. Новое руководство МВД буквально за несколько дней провело колоссальную организационную работу, пошло на сотрудничество с местной самообороной.

Милиция в этом противостоянии была стороной, которая потерпела поражение. Они проиграли эту битву, и они боялись, что им будут мстить, боялись, что противостояние разрастется. Это было во Львове, это было и в Тернополе, там люди просто жгли отделения милиции. Была так называемая «Ночь гнева».

Но фактически новая система правоохранительных органов уже была создана. Пришел приказ нового министра о содействии районной самообороне. Представители самообороны и милиции сидели в одних помещениях, когда поступали вызовы — ехали вместе. Милиция боялась ехать на вызовы. Боялась, что ее там побьют, отберут оружие и вообще убить могут. Потому с милицией в машине ехало несколько представителей районной самообороны. Вместе патрулировали, вместе ехали на задержания.

У милиции было оружие и право использовать его. Активист самообороны был нужен, чтобы заставить милиционера действовать. Про все случаи, когда милиция не выполняла свои функции, активисты сообщали сразу же прямиком заместителю министра. Функция местной самообороны переключилась с непосредственной защиты правопорядка на принуждение милиции к выполнению своих функций.

Почти весь 2014г. порядок в городах Украины охраняли подразделения местной самообороны. А когда наконец начала формироваться новая полиция, она уже не имела ничего общего с прежней украинской милицией, которая целиком себя скомпрометировала.

В ходе реформ полицию отделили от МВД. В декабре 2014г. исчезли Управление по борьбе с организованной преступностью, ветеринарная милиция, а также транспортная милиция (ГАИ). С конца 2015г. Национальная полиция Украины включает в себя шесть департаментов: патрульная полиция (поддержание общественного порядка и безопасности на улицах), охранная полиция (охрана объектов), криминальная полиция (противодействие преступности), полиция особого назначения (подразделение КОРД для реагирования на чрезвычайные ситуации), органы предварительного расследования (сбор, оценка, проверка доказательств), специальная полиция.

За несколько лет вдвое сократили личный состав — до 126 тысяч сотрудников. Это 265—285 человек на 100 тысяч населения. В Беларуси, согласно официальным данным, — 405 человек на 100 тысяч, по неофициальным подсчетам — 685…

Денис Лавникевич, «Белгазета»