Мухи отдельно, котлеты отдельно…

Ура! Союзное государство не является больше одним из возможных вариантов пролонгации власти российского президента Владимира Путина после 2024 года. Такой вывод следует из текста послания, с которым глава российского государства обратился к Федеральному собранию 15 января.

Белорусским меломанам-патриотам самое время освежить в памяти «Оду к радости» Бетховена. Читателям без заморочек я бы рекомендовал напевать жизнерадостную строчку «легко на сердце от песни веселой» из кинофильма «Веселые ребята».

Проблема трансферта власти — общая для недемократического сегмента постсоветского пространства. Ее актуальность подтверждает статистика: 5 из 12 попыток в прошлом оказались неудачными.

Если же при решении этой проблемы опереться на опыт Александра Лукашенко и пойти от жизни, то легко можно выделить три базовых сценария. Первый и самый простой предполагает отмену ограничений по срокам. Второй сценарий — «преемник», он уже был опробован в России в 2008 году. Третий (казахстанский) заключается в изменении конфигурации власти таким образом, чтобы остаться человеком, принимающим решения, не будучи всенародно избранным президентом. В случае с Путиным имеется и дополнительный сценарий, в котором уже четырехкратно избираемый президент становится главой нового государства.

Вот этот, последний, еще никем не опробованный сценарий и воспринимается многими белорусами в качестве угрозы суверенитету и независимости. Но в конституционной части послания-2020 он не был упомянут.

Что касается первого, самого простого по техническому исполнению сценария (на постсоветском пространстве он был опробован 7 раз и всегда успешно), то на нем Путин поставил крест: «Знаю также, что в нашем обществе обсуждается конституционное положение о том, что одно и то же лицо не должно занимать должность президента Российской Федерации более двух сроков подряд. Не считаю этот вопрос принципиальным, но согласен с этим».

«Побочный продукт»

Проблема отделения мух от котлет, то есть проблема разделения несопоставимых понятий при строительстве Союзного государства, была сформулирована Путиным еще в 2002 году. Иначе и быть не могло при 3-процентной доле белорусской экономики от экономики российской.

Сегодня проблема подобного отделения вновь актуализировалась. Тут будет уместно привести цитату Путина образца 2002 г.: «Нужно понять, чего мы хотим, чего хотят наши партнеры».

Российский президент, естественно, хочет сохранить неограниченную власть, и этим он от своего белорусского коллеги ничем не отличается. Для того и придумана корректировка конституции. Она распахнет перед ним окно возможностей. Как будет после всех запланированных пертурбаций называться новая должность «национального лидера», неважно («хоть горшком назови, только в печь не ставь»).

Но это все про Россию и к нам прямого отношения не имеет. Однако откуда следует, что тема Союзного государства уже полностью отыграна?

Ответить на этот вопрос мне поможет российский политолог Кирилл Рогов: «Для Москвы Беларусь осталась фактически единственным стратегическим партнером и союзником на постсоветском пространстве и единственной буферной зоной на стратегическом западном направлении, которой в Кремле склонны придавать существенное военное значение. При этом Лукашенко рассматривается как ненадежный и коварный партнер, а выход Беларуси из-под контроля и влияния Москвы — как критическое, недопустимое поражение. Именно эти геополитические соображения и страхи превращают план «принудительной интеграции» Беларуси в стратегический проект для Кремля. Задача состоит в том, чтобы гарантировать зависимость Минска от Москвы на неопределенную историческую перспективу, а решение «проблемы 2024» может стать его «побочным продуктом».

У Путина не горит

Курс на «принудительную интеграцию» Беларуси был провозглашен в конце года, но не прошлого, а позапрошлого. 13 декабря 2018 года в Бресте на заседании Совета министров Союзного государства председатель правительства России Дмитрий Медведев заявил о наличии двух сценариев развития союза: консервативного, без повышения существующего уровня интеграции двух стран, и предполагающего более тесную интеграцию.

Как и положено экс-преподавателю гражданского и римского права на юридическом факультете Ленинградского государственного университета, второй вариант Медведев изложил предельно конкретно: «Хочу особо подчеркнуть: Россия готова и дальше продвигаться по пути строительства Союзного государства, включая создание единого эмиссионного центра, единой таможенной службы, суда, счетной палаты».

Председатель правительства в России — не политик, а персонаж технический. Медведев же в Бресте явно вышел за «красные флажки», поэтому его заявление всерьез можно было и не принимать. Однако дальнейшие события показали, что предложение о втором сценарии не было личной импровизацией экс-блюстителя президентской должности.

Процитирую любимую африканскую пословицу: «Хамелеон ползет медленно, но доползает до вершины баобаба». У Путина не горит, и к 2024 году без торопливых и непродуманных телодвижений он вполне способен подняться на вершину интеграционного Эвереста.

Прожитый год свиньи подтверждает, что в Бресте был провозглашен глубоко продуманный стратегический план. Внести в него коррективы путем личных договоренностей с хозяином Кремля хозяину Дворца Независимости так ни разу и не удалось.

На кону не «жалкие» миллиарды долларов нефтегазовых субсидий, на кону власть. Что бы ни говорили яйцеголовые эксперты, но легитимность — это добровольное признание народом права власти на принятие решений.

В 2014 году провалы во внутренней политике были компенсированы внешней агрессией. Так возник «крымский консенсус», но к 2018 году он рассосался. Насытившись зрелищами, народ потребовал хлеба.

Не учитывать кардинального изменения в общественном настроении российская власть не может. Одно дело дотировать пусть и дружеское, но самостоятельное государство, и совсем другое — шесть новых субъектов Российской Федерации.

Сергей Николюк

Читайте также:

О пользе исторических пенделей

Коту под хвост?

Переквалифицироваться в управдомы?

WADA, РУСАДА… А нам это надо?