Зоя Литвинова: «У меня многое в жизни произошло поздно по общепринятым меркам»

— Зоя Васильевна, в одной из публикаций о вас меня зацепила фраза, что к ней, мол, успех пришел поздно. А сами вы как считаете?

— Да, согласна, что поздно. Самый плодотворный период у художника, когда он только начинает работать, но в наше время молодым художникам пробиться даже на какую-то тематическую выставку было непросто. Тогда имело огромное значение, являешься ли ты членом Союза художников БССР. Вступить в наш профессиональный союз было непросто, нужно было иметь работы, рекомендации. В Минске только в 1973 году построили Дворец искусств, до этого не было площадок, чтобы устраивать выставки.

Первая моя персональная выставка состоялась, когда мне исполнилось 50 лет. И не в Минске, а в Полоцке. В Минске не разрешили: рано еще в столице. Тогда было в порядке вещей, что к персональной выставке художник шел всю жизнь.

— Иногда читаю интервью художников: одни говорят, что в Советском Союзе они очень хорошо зарабатывали, другие сетуют на безденежье.

— Художники, скульпторы в советское время зависели исключительно от госзаказа. У нас тогда и психология была другая: прекрасно помню, что я радовалась любимому делу, а мне за это еще и деньги платят. Мы тогда даже не представляли, что можно продавать свои картины за деньги, да и людей, коллекционирующих живопись, может, человек пять на весь Минск было. Это теперь появились люди, которые интересуются живописью и имеют возможность приобретать то, что нравится.

Мы жили довольно скромно — наша работа не так уж высоко ценилась. Меня очень огорчало, что в магазинах продавалась совершенно неинтересная одежда. Поэтому я сама начала шить, вязать. Когда приезжали на выставки в Москву, наши наряды производили впечатление.

— Вместе со Светланой Катковой вы создали панно «Вильнюс старый и новый» для одноименного кинотеатра, который открыли в 1975 году в Минске. Во время реконструкции здания панно безжалостно уничтожили, даже, наверное, не подозревая, что это произведение искусства и его авторы живы…

— Конечно, это больно. Панно в «Вильнюсе» было выполнено в уникальной восковой технологии, которой пользовались еще в древнем Египте. В свое время о нашей работе была опубликована рецензия во всесоюзном журнале «Декоративное искусство». Это к вопросу об успехе, признании. Тогда такая рецензия дорогого стоила.

Уничтожена наша роспись и в институте кибернетики. В кафе «Подснежник» на Юго-Западе мы делали роспись по плитке, тоже сбили. К сожалению, у нас монументальное искусство не считают чем-то значимым, а ведь оно передает дух времени, это история. На место авторских работ приходит безликий современный ремонт.

Погибли наши витражи в теперь уже бывшем Доме отдыха творческих работников в Острошицком городке. Витражи банально разбили компании, арендовавшие помещение под корпоративы…

Есть и другой пример: в клубе железнодорожников наше панно нуждалось в реставрации, его просто закрыли стеной. Но с нами связались, посоветовались, что можно сделать. Мы предложили новую концепцию, она всем понравилась, но увы, нет денег. Пока проект поставлен на паузу.

— Как началось ваше сотрудничество с европейскими галереями?

— Совершенно случайно. В Минск к своим коллегам приехали ученые из Австрии. Это уже была перестройка. В одном из домов они увидели мою картину, и она им понравилась. Меня пригласили в Австрию, где состоялась выставка. Потом появились приглашения в другие страны. Только в Европе я узнала настоящую цену работы художника. Сотрудничая со многими галереями, я поняла, что такое востребованность для творца. Это большая моральная поддержка, которая не менее важна, чем материальный фактор. Но все это не значит, что я перестала работать в Беларуси. К тому же у нас такая национальная особенность: если тебя признали за рубежом, будь то Москва или Вена, твои акции повышаются и дома.

— Как вы думаете, чем ваши работы покорили публику в Австрии, Германии, Франции и других странах?

— Везде в мире ценится индивидуальность. Для художника, как и для любого другого человека, важно найти себя. Это всегда непросто. Во времена моей молодости, чтобы участвовать в выставках, начинающие художники должны были придерживаться заданной темы. И нередко это было то, что живописцу неинтересно, о чем он вообще не имеет представления… Теперь другая крайность — можно все, поэтому кто-то скатывается в конъюнктуру, кто-то часто меняет «почерк». Если бы я начала писать картины «как у них», никому бы это не было интересно.

— Зоя Васильевна, в день нашего знакомства я восхищалась, как уверенно и элегантно вы ведете автомобиль, и пыталась вычислить ваш возраст…

— У меня многое в жизни произошло поздно по общепринятым меркам. Водительские права я получила в 50 лет, хотя муж и мама были против, они считали, что садиться за руль опасно. Но у меня сразу как-то все хорошо получилось, и теперь получаю удовольствие от езды. А про возраст мне очень нравится фраза Ольги Аросевой: «Не жалейте о том, что стареете, многим в этом было отказано, потому как жизнь дается всем, а старость — избранным». Поэтому благодарю судьбу, что живу, работаю, что рядом со мной близкие люди.

Ксения Потоцкая

Читайте также:

Сергей Чекерес: Узнаваемость — это бонус: при встрече человек тебе улыбается

Поэт генерал Иван Юркин: «Я пишу на двух языках — русском и белорусском»

Почему удобно жить в Берлине и выступать на Родине

Мама и дочь Ольховские: Из домохозяек в писатели