Пассионарный взрыв

1. Основная причина революционного взрыва состоит в том, что белорусская социальная модель, созданная Александром Лукашенко четверть века назад, исчерпала свой ресурс и стала тормозом развития страны.
К лету 2020 года в белорусском обществе накопился большой протестный потенциал. Здесь в один момент сошлось сразу много факторов, что создало ситуацию «идеального шторма».
За 26 лет правления Лукашенко произошла смена поколений. Поменялась социальная структура общества. Увеличилось количество людей, работающих в частных структурах. Социологические опросы показывают, что белорусы стали одним из самых прорыночных народов Европы.
2. Белорусская весна — это революция растущих ожиданий. Средняя зарплата в Беларуси за последние 10 лет фактически снизилась, а запросы общества росли. Лукашенко стал для большинства белорусов символом застоя и безысходности.
3. Процесс, который государственные СМИ трактовали как превращение Беларуси в ІТ-страну, имел неожиданные, причем, политические последствия. Новые технологии, создав новые сектора экономики, в частности, ІТ-отрасль, породили работников с иными ценностями и образом жизни. Они стимулировали конфликт, стилистический разрыв между людьми, живущими в цифровой сфере, с горизонтально организованной сетевой культурой, и доминирующей в стране авторитарной управленческой вертикалью. В частности, это вылилось в разное восприятие роли женщин в обществе и политике.
4. Власть потеряла монополию на информацию. Интернет, появление новых медиа, социальных сетей, разрушили старую систему коммуникаций нынешнего режима с обществом. И это стало важным фактором общественного подъема.
5. Архаичная социально-экономическая и политическая система, а также авторитарные методы управления вызывают отторжение у большинства людей. Мы имеем модернизирующееся общество, ориентированное на перемены, желающее освободиться от государственного патернализма, и власть, консервирующую статус-кво. Общество переросло государство, ему стало тесно в его рамках. Лукашенко даже не заметил, что он и страна живут в разных исторических эпохах.
Как писал известный американский философ Фрэнсис Фукуяма, «проблема» становится «противоречием», только если она настолько серьезна, что не только не может быть разрешена в пределах системы, но и разъедает легитимность самой системы. Это как раз белорусский случай.
6. Существовавшая в течение четверти столетия белорусская модель основана не на доверии общества к политическим институтам, а на доверии к Лукашенко. Легитимность режима во многом основывалась на личной харизме главы государства. А кризис доверия к нему привел к острому политическому кризису.
7. Итогом последних событий стала десакрализация власти как таковой. До сих пор государственные институты в Беларуси были единственным механизмом, объединяющим белорусов в единый социум. Других механизмов, таких как нация или гражданское общество, в полном смысле не было. Теперь государство отказалось выполнять эту объединяющую функцию. Наоборот, власти сознательно раскололи общество, фактически объявив гражданскую войну большинству своих граждан. Теперь государство представляет опасность для общества.
8. Власть потеряла моральный авторитет. События прошлого года разрушили иллюзии большинства населения относительно того, что есть на самом деле лукашенковское государство. Теперь для белорусов власть несправедлива, аморальна. Таким образом, белорусская революция, как и украинская революция 2014 года, стала революцией достоинства.
9. За несколько месяцев произошла ускоренная социализация общества. Обыватели внезапно превратились в граждан, метафорически названных «невероятными». Народ превратился в политический субъект, чего режим не желает признавать.
10. За последние месяцы в Беларуси сформировалось гражданское общество. Заработали горизонтальные связи. Создана большая инфраструктура общественного движения, которая включает сообщества домов, микрорайонов, соответствующие чаты для их общения. Вместо корпораций, сформированных государством, стихийно возникли самоорганизующиеся профессиональные сообщества. Создаются чаты медиков («Белые халаты»), спортсменов и др. Этот процесс в значительной мере происходит на базе цифровых платформ, то есть, на постиндустриальной основе.
11. Завершился процесс становления белорусской нации. Обычно нация формируется в борьбе с каким-либо внешним противником (империей, метрополией). В случае с Беларусью формирование нации происходило в ходе борьбы с правящим режимом. Это еще один парадокс белорусской революции. Не случайно символом протеста стали традиционные национальные символы: бело-красно-белый флаг и герб «Погоня».
И в эти месяцы мы впервые увидели, что есть белорусская диаспора (как часть белорусской нации), которая активно поддерживает протест.
12. Произошло разрушение модели корпоративного государства. С протестами выступили трудовые коллективы госпредприятий, являющиеся узловыми элементами белорусской социальной модели, важными инструментами контроля за политической лояльностью работников.
В момент кризиса рухнула вся тщательно выстроенная система проправительственных «общественных» организаций. Слышали ли вы что-нибудь о роли БРСМ, «Белой Руси» во время этих событий? По оценке лидера независимых профсоюзов Александра Ярошука, из Федерации профсоюзов Беларуси вышло 20-30% ее членов. Церковь перестала быть надежной.
13. У белорусской революции нет геополитического контекста в том смысле, что она не прозападная и не пророссийская. Она пробелорусская.
14. Своеобразие белорусской революции состоит в том, что она оказалась без лидеров. Люди, претендовавшие на эту роль, оказались либо в тюрьме (Сергей Тихановский, Виктор Бабарико, Николай Статкевич, Павел Северинец), либо были вытолканы за границу (Светлана Тихановская, Валерий Цепкало, Павел Латушко). Светлана Тихановская — это скорее символ революции, чем ее реальный лидер.
Спонтанно самоорганизующийся протест в течение полугода — это белорусский феномен. Вертикально организованной пирамиде власти противостоит горизонтально организующаяся стихия протеста.
15. Принципиально мирный характер протеста, противостоящий неимоверной жестокости правящего режима — еще один феномен белорусской революции. Если удастся мирным путем победить очень жесткий, консолидированный политический режим — это станет уникальным опытом демократической трансформации.
16. Однако протестные настроения общества, «восстание масс» не превратились в «кризис верхов», не привели к расколу элит, что по всем теориям является необходимым условием победы революции. Ожидания, что под моральным и психологическим давлением народа государственный аппарат начнет разваливаться или перейдет на другую сторону баррикад, не оправдались. Почему?
а) Потому что в Беларуси сильный и консолидированный авторитарный режим. Ни один государственный институт не избирается народом, не подотчетен народу, не контролируется народом. Все они абсолютно стерильные от инакомыслия. Для противников режима в госаппарате и политической системе в целом нет точек опоры. Оппозиция четверть столетия находится в статусе внесистемной. Есть жесткая вертикаль власти, которую сверху формирует лично Лукашенко. Государственный аппарат не зависит от народа, а потому не реагирует на его требования, но остается лояльным тому, кто его создал.
б) В Беларуси огромное присутствие государства во всех сферах общественной жизни. Государство доминирует не только в экономике, но и в социальной сфере (ЖКХ, медицина, образование), СМИ, культуре и пр. Государство — основной работодатель. Это позволяет властям осуществлять государственный контроль над обществом. Политические репрессии осуществляются не только правоохранительными органами и спецслужбами, но и всеми государственными структурами. И именно осуществление репрессий, а не выполнение своих обычных функций, сегодня является главным в работе всех госучреждений.
17. Единственным ответом правящего режима на новые вызовы стала ставка на голое насилие, политические репрессии, принявшие беспрецедентный характер. Все, кто против Лукашенко, объявлены пораженными в правах. Законы на них не распространяются. Их можно не только сажать за решетку, бить, подвергать пыткам, не впускать на территорию Беларуси (скоро будут лишать гражданства), но и, как показала история с Романом Бондаренко, даже безнаказанно убивать.
18. Культ голого насилия больше всего характеризует неспособность правящего режима адаптироваться к новой реальности.
У режима нет никакого нарратива будущего, кроме сохранения статус-кво, основанном на насилии и страхе. Лукашенко даже не понимает его необходимости.
19. Несколько месяцев страна живет в психологическом состоянии гражданской войны. И это уже не только холодная гражданская война. Несколько человек убиты, сотни избиты и искалечены, свыше 30 тысяч задержанных. Политическая полемика между конфликтующими сторонами происходит исключительно языком вражды и ненависти.
20. В противостоянии режима с революцией произошел дефолт государственных функций. То есть государственные учреждения перестали выполнять свои обязанности.
Фактически разрушается внешняя политика Беларуси, страна теряет свою международную субъектность. Радикальная смена внешнеполитического курса всего за несколько дней наглядно продемонстрировала, что при авторитарном режиме внешняя политика — это не защита национальных интересов страны, а всего лишь способ, средство, инструмент власти одного человека. И ничего более.
Полностью разрушена правовая система и институты правосудия, без чего невозможно существование полноценного современного государства.
В стране последовательно разрушаются структуры бизнеса, культуры (Купаловский театр), спорта, подозреваемых в нелояльности правящему режиму.
Таким образом государство лишает себя своих функций, оставляя только те, которые обеспечивают сохранение власти, то есть карательные. Государственные институты, призванные удовлетворять потребности общества, переориентируются на самообслуживание, защиту собственных интересов от претензий со стороны общества. Произошла редукция государства до политического режима.
21. Лукашенко, который четверть века был гарантом стабильности, теперь, как это ни парадоксально, стал одним из основных факторов дестабилизации белорусского общества. События 2020 года означают для него крах надежд войти в белорусскую историю со знаком плюс. Он, кажется, это понимает. Поэтому состояние стресса, умноженное на стремление к власти и мести всем, кто ей угрожает, затмили для него все. Ради сохранения власти он готов оставить здесь выжженную землю, развалины.
22. До сих пор Лукашенко апеллировал к народу через голову всех государственных институтов и номенклатуры, и его режим единоличной власти держался на основе народной поддержки. Теперь, когда общественная поддержка исчезла, он вынужден полагаться на государственный аппарат. Это означает, что роль, политический вес номенклатуры возрастает.
23. Происходит эволюция режима в направлении милитаризации. Силовые структуры стали системообразующим элементом лукашенковского государства. И они потребуют свою долю власти. Отчасти проявлением этого тренда стал тот факт, что с начала белорусской революции Лукашенко поменял ключевые фигуры силового блока.
24. Белорусское общество получило тяжелую психологическую травму. С такой же травмой придется жить и власти. Мы имеем травмированный социум. Следующие несколько лет Беларусь будет находиться в состоянии посттравматического синдрома.
25. Очень интересную оценку белорусской революции дал известный британский политолог Эдвард Лукас: «Текущие события являются движением вдогонку. Вы догоняете поезд, который пропустили в 1990-е годы. Это, так сказать, последнее эхо революций 1989-1991 годов, положивших конец коммунистическому режиму».
Белорусская революция нанесла сокрушительный удар по последней постсоветской утопии. Она разрушила проект, основанный на иллюзии, что можно обеспечить развитие без демократической трансформации, консервируя основные элементы советского прошлого. На этот проект так или иначе ориентировались все левые и антизападные силы в мире. Теперь этот идеологический пузырь лопнул.
26. Сила государственного аппарата помогла Лукашенко удержать власть. Но грубая сила не способна обеспечить его личную легитимность и легитимность правящего режима, преодолеть политический кризис. Ибо большинство населения настроено в отношении Лукашенко очень негативно, а его активная часть демонстрирует готовность продолжать протест. Метафора, что Лукашенко — президент ОМОНа, хорошо характеризует сложившуюся ситуацию. И цена наведения порядка силовым способом уже оказалась очень высокой и продолжает расти. Это серьезный удар по экономике, разрушение бизнеса, правовой системы, внешней политики страны. Иначе говоря, Беларусь вступила в период перманентного социально-политического кризиса, который не может быть решен силовыми методами.
27. Пресыщение авторитаризмом лукашенковского типа ведет к тому, что маятник общественных настроений сильно качнулся в другую сторону. Беларусь созрела к полноценной рыночной экономике и демократии либерального типа.
28. Прежними методами Лукашенко власть не удержать. Складывается ситуация, которую классик революции описал в виде формулы: верхи не могут управлять по-старому. Это означает, что авторитарный режим в Беларуси, чтобы выжить, по необходимости должен стать более жестким и недемократическим, чем прежде.
29. В итоге в стране развиваются две противоположные, расходящиеся в разные стороны тенденции. В ближайшие месяцы мы получим более жесткий авторитарный режим и политизированное, революционизированное, пришедшее в движение общество, почувствовавшее вкус свободы. Крышка кипящего котла закрывается еще плотнее. Это означает, что конфликт становится более острым, непримиримым, политический кризис углубляется.
30. Беларусь из острова стабильности в обозримом будущем будет оставаться «больным человеком Европы» и всего постсоветского пространства. И это неизбежная плата за четверть столетия мертвящей стабильности.
Сегодня мы можем однозначно сказать, что белорусская революция уже вошла в историю и окажет огромное влияние на дальнейшее развитие страны. В конце концов, революции не проходят бесследно. Белорусское общество стоит накануне больших перемен.

Валерий Карбалевич, политолог