Богу — Богово, Лукавому — лук

Белорусскому авторитаризму уже более 25 лет, а сильное столкновение между Католической церковью и режимом произошло совсем недавно. До этого случались конфликты — вокруг строительства костелов или служения в Беларуси польских ксендзов — но это были локальные, краткосрочные и почти непубличные споры. Начиная с августа 2020 года мы имеем дело с затяжным и публичным конфликтом. Почему это случилось именно сейчас и чего ждать в будущем?

Лояльный поляк и непослушный белорус

На базе собственных наблюдений и многочисленных бесед могу отметить следующую закономерность: готовность к критике режима среди католических священников возрастает по мере укорененности в белорусском контексте и отдаленности от польского контекста.

Наименее склонны к критике властей «польские поляки», то есть ксендзы, которые являются поляками и по гражданству, и по национальности. Они, во-первых, опасаются непродления трудовой визы и необходимости возвращаться на Родину, где, скорее всего, им придется занять менее привлекательные должности, чем в Беларуси. Во-вторых, многие из них не чувствуют себя вправе высказываться о внутренних делах Беларуси.

На втором месте — белорусы по гражданству, но поляки по национальности. Ввиду своей национальности многие из них не склонны воспринимать общественно-этические проблемы белорусского общества как свои собственные. Тем не менее, здесь есть сравнительной больший потенциал для критики властей, чем внутри первой группы.

На третьем месте — белорусы по гражданству и по национальности. Внутри этой группы самый большой протестный потенциал. Многие из них очень вовлечены в процесс национально-культурного возрождения, их беспокоит будущее родной страны и — при всех возможных возражениях касательно западных трендов — они тяготеют к демократической модели общества.

Ксендзы-белорусы стали большинством

В течение всего постсоветского периода постепенно увеличивалась доля последней группы и уменьшалась доля первых двух групп. В 1995 году в Беларуси работали два епископа: Казимир Свёнтек и Александр Кашкевич, оба поляки, тяготеющие к идее польскоязычного католицизма, не склонные вникать в сугубо белорусские проблемы. Сейчас в Беларуси восемь епископов, из которых три белоруса и пять поляков, но как минимум один из поляков — Тадеуш Кондрусевич — откровенно симпатизирует белорусскому национальному возрождению, хорошо понимает культурные и общественно-политические проблемы страны.

Еще более существенные изменения произошли внутри низшего духовенства, то есть священников. В середине девяностых в Беларуси было около 300 священников, половина из которых — граждане Польши. Но даже среди местных ксендзов преобладали убежденные поляки.

Сейчас в стране около 500 священников, из которых только 70 — граждане Польши. Среди ксендзов-граждан Беларуси значительно возросла доля тех, кто отождествляет себя с белорусской национальной культурой и чувствует ответственность за будущее страны.

Курьезальным во всем этом является то, что как минимум с 2004 года политика белорусских властей в отношении костела основывалась на принципе: чем меньше поляков, тем лучше. Чем мотивирована была такая политика — это отдельный вопрос. Но на практике получилось следующее: чем меньше поляков, тем выше протестный потенциал.

И этот потенциал отчетливо проявился после августовских событий. Действия властей открыто критиковал епископ Юрий Кособуцкий. Критические высказывания — но в более умеренной и косвенной форме — появлялись также у епископов Олега Буткевича и Александра Яшевского. Десятки рядовых священников уже на этапе предвыборной кампании открыто поддержали акцию «Католік не фальсіфікуе», а после выборов активно критиковали власти за насилие против мирных демонстрантов и фальсификации. На официальном сайте Католической церкви Беларуси catholic.by на главной странице с отметкой «Важное» до сих пор фигурирует снимок с акции протеста, на котором демонстранты держат плакат с надписью «Мы против насилия».

Подобные критические высказывания в адрес властей, поддержка для акции «Католік не фальсіфікуе» и жесты солидарности с мирными демонстрантами — все это стало возможным благодаря активности местных ксендзов-белорусов. По словам одного из ксендзов, который пожелал остаться анонимным, польские священники не очень благосклонно восприняли проявление гражданской позиции своих белорусских собратьев. Даже к такой сугубо духовной акции, как молитва за белорусский народ, многие из них отнеслись скептически. Но поляки сейчас в меньшинстве.

Роль Кондрусевича

Репутация Кондрусевича как противника режима чересчур преувеличена. Кондрусевич не был и не собирался становиться символом протеста. Его критическая позиция касалась некоторых действий властей, а продвижение политических реформ он никогда не считал своей задачей.

Все тринадцать лет служения в Беларуси иерарх был желанным гостем в государственных СМИ, университетах и на некоторых приемах с участием президента. Избегал публичного обсуждения тематики прав человека.

В таких резонансных дебатах, как дебата о способах борьбы с домашним насилием, равно как и в плане отношения к западным ценностным трендам, позиция Кондрусевича была ближе к позиции государственных кругов, чем гражданского общества. В марте прошлого года он поддержал кампанию по сбору подписей под обращением к Александру Лукашенко с призывом инициировать принятие закона о запрете пропаганды гомосексуализма, что вызвало сильную критику в оппозиционной среде.

Реноме «противника режима» создал для Кондрусевича Лукашенко, заявив зачем-то, что иерарх «ездил в Варшаву получать инструкции, как разрушать страну». Это было после того, как в середине августа владыка призвал власти остановить насилие и начать переговоры. В само содержание слов Лукашенко мало кто поверил, но благодаря им митрополит стал восприниматься как один из столпов протестного движения.

Тем не менее, изменение отношения католического клира к режиму Лукашенко — это не дело рук Кондрусевича, а продукт долговременной аккумуляции недовольства среди значительной части духовенства. Послевыборная критика Кондрусевича в адрес властей послужила лишь толчком для проявления накопившегося недовольства, но не создала его.

Стоит ли ожидать от костела радикализации?

Опыт конфронтации с авторитарным режимом во второй половине прошлого года создал новую ситуацию для Католической церкви в Беларуси. Восстановление статус кво в отношениях между костелом и режимом Лукашенко вряд ли возможно — слишком много красных линий было нарушено с обеих сторон. Даже если и получится найти какое-то равновесие — оно все-равно будет очень шатким и непродолжительным.

Но это еще не значит, что католический клир неизбежно радикализируется и всецело включится в протестное движение. Во-первых, как было отмечено выше, белорусское католическое духовенство насчитывает около 500 человек. А это группа людей с разным социальным и национальным бэкграундом и разными жизненными приоритетами. И хотя среди них очень мало тех, кто сознательно поддерживает режим, то все же там нет консенсуса относительно того, в какой форме Католическая церковь должна вовлечься в преодоление общественно-политического кризиса и должна ли это делать вообще.

Во-вторых, продвижение демократии никогда не было основным приоритетом церквей — ни католической, ни какой-либо другой церкви. Главными приоритетами остаются культ единого Бога, христианское воспитание и благотворительная деятельность.

В-третьих, священники должны учитывать, что какая-то часть их прихожан поддерживает старый режим. Немало чиновников, милиционеров и даже сотрудников КГБ являются католиками. Во многих приходах основным активом являются бабушки-пенсионерки, среди которых симпатии к Лукашенко по-прежнему доминируют. «Мои пожилые прихожанки — рассказывает мне знакомый ксёндз — после выборов организовали в своем кругу молебен за Лукашенко». «Но — добавляет — при этом они проклинали силовиков за жестокость». Отвернуться от этой категории прихожан нельзя, а переубедить с помощью аргументов крайне сложно.

В-четвертых, некоторые священники опасаются, что на смену автократии Лукашенко может прийти такая власть, которая введет цензуру на христианское учение о семье и браке — в рамках борьбы с «гомофобией» и «патриархальными предрассудками».

В-пятых, на протяжении последних двадцати-тридцати лет многие католические священники обросли контактами и связями с госчиновниками. Благодаря этим неформальным связям решаются многие вопросы, как церковного, так и личного характера.

Все эти пять факторов влияют и будут влиять на степень готовности католического клира бросить вызов авторитарной системе. Свержение режима никогда не станет самоцелью для Католической церкви и не стоит ожидать радикализации ее духовенства. Но протестный потенциал внутри католического духовенства довольно высок. А в течение последних пяти месяцев был приобретен опыт конфронтационного сосуществования с режимом. В будущем могут быть разные вариации отношений, но возвращение к «позитивному нейтралитету» практически невозможно.

Петр Рудковский