Августовское восстание: что дальше. Часть 1
Спад протестной активности в Беларуси ставит ряд вопросов относительно перспектив будущего развития ситуации в стране. А равно требует четкости понимания того, где мы оказались и почему мы там оказались. Ну и традиционно — что делать и есть ли шанс на победу.
В одном материале газетного формата дать исчерпывающие ответы не получится. Да и вообще полноту картины произошедшего мы сможем оценить только по прошествии лет: слишком много остается укрыто от внешнего наблюдателя. Поэтому, не претендуя на полноту понимая картины, я решил сделать небольшой цикл материалов, в которых поделюсь своим видением ситуации и перспектив ее разрешения.
Был ли шанс на победу?
Этот вопрос последние месяцы, пожалуй, волнует всех сторонников новой Беларуси. На самом деле, шанс есть всегда. Другое дело, что есть шансы гипотетические, которые могли бы реализоваться в некоей идеальной ситуации. А есть шансы практические, идущие, как любит говорить Лукашенко, «от жизни». Начнем с первого варианта.
По моему мнению, если бы в первые 2 недели после выборов 9 августа протест приобрел постоянный, непрерывный характер в виде массового митинга-концерта и палаточного лагеря в каком-либо знаковом месте в Минске (например, на площади Независимости) и это сопровождалось бы заявлением Кремля в стиле «не все так однозначно с результатом выборов, надо садиться за стол переговоров», то следствием стал бы быстрый распад системы государственного управления. И уже в октябре А. Лукашенко не смог бы дозвониться до 90% чиновников и силовиков — просто не брали бы трубку.
Но что такое беспрерывный митинг-концерт и палаточный лагерь? А это майдан. Тот самый, которого боялись все протестующие. Но не майдана самого по себе, а реакции на него Кремля. Бытовало мнение, что в ответ на подобный сценарий российское силовое вмешательство становилось бы неизбежным. Как показали заявления Владимира Путина относительно формирования резерва российских силовиков для поддержки беларуского режима, эти опасения были полностью обоснованы.
Надо признать очевидное: практически все, что в той ситуации было можно сделать, не прибегая к насилию, восстание сделало. И хватит заниматься самоедством.
Возможен ли новый business as usually?
Очевидно, что стратегия режима в августе 2020 года изначально строилась на двух соображениях:
— поствыборные репрессии не должны быть масштабными/массовыми, чтобы не вызвать негативной реакции Запада;
— чтобы они были таковыми, необходимо запугать народ жестокостью действий.
После чего поставить и Запад, и Россию перед фактом: «Саня останется с нами». И продолжать задорно раскачиваться на геополитических качелях, рассылая воздушные поцелуи своим «партнерам» взамен за деньги.
Беларуский народ имел на сей счет свое мнение. В результате уже в августе 2020 года режим Лукашенко столкнулся с угрозой масштабной эрозии и последующего распада. Поведение беларуского правителя в течение 2020 года начиная с нефтяной войны с Россией, затем его реагирование на эпидемию Ковида, провокация с бойцами ЧВК «Вагнера», выборные репрессии и совершенно неправдоподобный официальный результат голосования заставил многих внутри госаппарата задуматься и о будущем системы, и о своих персональных перспективах при продолжении подобной неадекватной политики. И лишь публичная поддержка Путиным беларуского правителя привела к консолидации бюрократического и силового аппарата, в основе которой лежало соображение, что «против Москвы в нашей ситуации не попрешь».
Формально чиновники и силовики сплотились вокруг А. Лукашенко. Но по факту — вокруг В. Путина. Собственно, это можно было спрогнозировать по реакции беларусов весной 2020 года на эпидемию китайского коронавируса: наши сограждане действовали по тем установкам, которые раздавались из Кремля. А не от Ковид-диссидентсвовавшего Лукашенко. Беларусы массово ушли на карантин вместе с В. Путиным, проигнорировал военный парад на 9 мая с агитировавшим за трактор и стакан водки А. Лукашенко.
Ситуация, когда беларуская бюрократия (гражданская и в погонах) смотрит в сторону Кремля гораздо более внимательно, чем в сторону своего формального суверена, дает Москве совершенно другие возможности по влиянию на внутрибеларусскую ситуацию и ставит Лукашенко в крайне зависимое положение. Что последний четко понимает.
Это объясняет периодически появляющиеся заявления о том, что Минск не отказывается от многовекторной политики и заинтересован в развитии отношений прежде всего с США. Доходит до смешного из-за неадекватности: на реализацию программы экономического развития премьер-министр Беларуси Роман Головченко хочет найти деньги на Западе. А только если западники денег не дадут — заняться их поиском в России и Китае.
Очевидно, беларуская верхушка пребывает в надежде вновь усесться на геополитические качели: Западу рассказывать сказки про Лукашенко как единственного гаранта независимости Беларуси (что ложь), сдерживающего Россию (что правда); Москве про то, что любой, кроме Лукашенко, развернет Беларусь на Запад. Песни эти давние, и на их исполнении официальный Минск собирал многомиллиардные «кассовые сборы», в основном с востока.
Но в этот раз ситуация иная: в Минске просто нет переговорщика для Запада. А. Лукашенко нерукоподаваем, ситуация российско-украинской войны 2014 года, которая привела к ренессансу отношений официального Минска с Западом слишком уникальна, чтобы повториться. Без российского вторжения в Украину летом 2014 года беларуский правитель по-прежнему пребывал бы в политической изоляции, в которой он оказался после президентских выборов 2010 года. Тогда восстановление отношений с Минском стало вынужденной реакцией Запада на российский экспансионизм.
Глава МИД Беларуси Владимир Макей долгие годы рассматривался в качестве неформального лидера либеральной, прозападной части беларуской верхушки. В пику силовикам, которые якобы все как один ориентированы на Москву. Макею был создан имидж сверхвлиятельного чиновника. Фактически человека №2 в стране. Вспомним вбросы про то, что он может стать чуть ли ни приемником самого Лукашенко. На самом деле это была банальная игра в плохого и хорошего полицейского, «разводка». А уровень влияния как и прозападность В. Макея оказались сильно преувеличены. Скандально-хамские заявления беларусского МИДа в адрес Запада, равно как и крайние пассажи самого В. Макея про «фашиствующую демократию» и отказ от стремления страны к нейтралитету, не делают его персону заслуживающей доверия в глазах Запада.
Поэтому любая попытка Минска уравновесить Москву Западом потребует серьезной перестройки беларуского режима и введения туда новых персоналий, не замазанных репрессиями против народа или их поддержкой. И выведением наиболее одиозных персонажей. А с учетом всех отягчающих ситуацию факторов (сотни политзаключенных, пытки и убийства, голословные обвинения Запада в подготовки агрессии против Беларуси) и скорости выработки необходимых решений это займет годы. Которых у режима, по-моему мнению, уже нет.
В следующей части мы рассмотрим природу текущих событий в Беларуси. Понимание которой и даст ответ на вопрос, за кем же в итоге будет победа.
Андрей Поротников, эксперт, руководитель проекта BelarusSecurityBlog