К чему приводит идейное и организационное единство

Властолюбцам не позавидуешь. Это только кажется, что дорвавшиеся до власти живут по принципу «что хочу, то и ворочу». Право хотеть и воротить проще завоевать, чем удерживать. Путин не лукавил, утверждая, что пашет «как раб на галерах с утра до ночи».

Белорусский вклад в копилку двоемыслия был сформулирован за минуту до боя курантов на излете 2020 г.: «Давайте будущий год сделаем годом народного единства».

Давайте! Кто «за»? Кто «против»? «Кто воздержался»?

После перехода летом-осенью прошлого года раскола белорусского общества из латентной стадии в открытую, более важной задачи в географическом центре Европы не существует. Однако если судить не по словам, а по делам, то призыв к единству на практике вылился в целенаправленное углубление розни.

Но и соответствующих слов хватает. Куда же без слов? Люди статусные постоянно жалуют нас своими откровениями. Депутат нижней палаты белорусского парламента и глава «Белой Руси» Геннадий Давыдько если и не первый среди равных, но далеко не последний. Ему и слово: «Любое СМИ — это уже огневая точка или противника, или союзника. И подавление огневых точек противника, это один из постулатов боевых действий».

Не обошелся депутат и без призыва быть лояльным и законопослушным. Разумеется, за скобки законопослушания себя депутат вынес. Сознательно или подобно герою «Золотого теленка» Шуре Балаганову машинально — судить не берусь. Для тех же, кто чести носить депутатский значок не удостоен, напомню первый абзац статьи 4 Основного закона: «Демократия в Республике Беларусь осуществляется на основе многообразия политических институтов, идеологий и мнений».

Как тут не вспомнить афоризм изобретателя конвейера Генри Форда: «Цвет автомобиля может быть любым, при условии, что он черный». Так и у нас. Многообразие многообразием, но лояльность никто не отменял.

«У нас с собой было»

Немного теории в изложении директора «Левада-центра», социолога Льва Гудкова: «Властям не доверяют, но при этом демонстрируют им внешнюю лояльность. На них надеются, но одновременно наделяют их самыми отвратительными качествами. Двоемыслие — один из наиболее действенных механизмов адаптации к репрессивному государству, к неподконтрольной власти. Это — основа того, что называется «русским (и белорусским — С.Н.) терпением».

Демонстрируя внешнюю лояльность, человек приобретает пусть и небольшую, но реальную пайку личной свободы. Вспомним ежегодные демонстрации советских трудящихся. Те, кто их организовывал, был уверен, что дружные крики «Ура!» в ответ на призывы из «матюгальников» есть показатель единства партии и народа.

Между тем ни один демонстрант проблемой единства не заморачивался. Мне это известно из личного опыта. В частности, мои коллеги по цеху №16 завода «Транзистор» рассматривали демонстрации как повод собраться «под елочками» в парке Янки Купалы после прохождения по Центральной площади белорусской столицы.

Естественно, «у нас с собой было». Продовольственные магазины в местах предварительного сбора трудовых коллективов в праздничные дни работали. В активистах же, способных собрать по рублю даже с непьющих коллег, цех недостатка никогда не испытывал.

Итогом подобных мероприятий было углубление двоемыслия, но уже не в отдельно взятых головах, а между головами в пыжиковых шапках и головами в шапках кроличьих.

Стоит ли после этого удивляться, что государство, выстроенное на фундаменте единства партии и народа, рухнуло подобно карточному домику при первой же попытке его реформирования.

На 1 января 1991 г. численность КПСС составляла 16 516 066 членов и кандидатов в члены. Казалось бы, при такой численности передового отряда трудящихся СССР никакой враг стране победившего социализма не страшен.

Но не только в численности заключалось сила партии. Ее сила заключалась в единстве. В партийном уставе читаем: «Нерушимый закон жизни КПСС — идейное и организационное единство, монолитность ее рядов, высокая сознательная дисциплина всех коммунистов. Всякое проявление фракционности и групповщины несовместимо с марксистско-ленинской партийностью, с пребыванием в партии».

Урок не пошел в прок

Монолитность рядов означает отказ от диалога, следовательно, отказ от любого вида конкуренции. Но что важнее для достижения результата — сотрудничество или конкуренция?

Для ответа на этот вопрос нам придется обратиться к книге «Пагубная самонадеянность» нобелевского лауреата, экономиста Фридриха Хайека: «Сотрудничество предполагает большую степень согласия как по поводу целей, так и по поводу средств их достижения. Оно имеет смысл в малой группе, члены которой обладают сходными привычками, знаниями и представлениями о своих возможностях».

Семья — классический пример малой группы. Если отношения в семье строятся на основе конкуренции, то лучше повеситься. Однако за пределами малых групп бал правит неопределенность. А в условиях, когда никто не обладает полнотой знаний, для повышения эффективности совместных действий конкуренция имеет неоспоримые преимущества перед сотрудничеством.

«Чтобы конкуренция приносила благоприятные результаты, — поясняет Хайек, — ее участники должны соблюдать определенные правила поведения, а не прибегать к физической силе. Только общие правила поведения могут придать единство расширенному порядку».

Единство основанное на силе может быть только временным. И нет ничего хуже подобного единства с точки зрения развития. Но опыта строить единство, основанное на общих для всех правилах (законах), у нас нет.

Монолитность КПСС сыграла далеко не последнюю роль в «крупнейшей геополитической катастрофе XX века». Но урок не пошел впрок. То, что мы сегодня наблюдаем, — это очередная попытка негодными методами вписаться в современность. С каждым днем получается все хуже, что естественно.

Как тут не процитировать Альберта Эйнштейна: «Идиотизм — это настойчивое повторение одних и тех же действий с надеждой получить при этом разные результаты».

Сергей Николюк, политолог