Глупость всегда увеличивает энтропию

Например, у вас конфликт с боссом, но вы не можете ему ответить тем же. И, когда вы приходите домой, вы вымещаете проблемы на жене или детях. Это типичная для глупости реакция. Христианство выдвинуло тезис о прерывании этой цепочки. Я не христианин и не сторонник любых других религий, но я думаю, что в идее прерывания есть свой смысл. Она могла бы сделать нас разумнее.

Под разумностью я имею в виду то, как это слово понималось в XVIII веке: то есть не только способность к мышлению, но и способность жить в обществе. Глупость довольно точно описана у Аристотеля и Сократа, которые говорят, что мы мыслим только урывками, непостоянно. Иногда мы в состоянии мыслить и производить то, что в греческом называется «ноэзис» (νόησις) — «мышление». Это наша способность поставить самих себя под вопрос, обращаясь к вопросу об истине: переосмыслить себя, узнать новое, изменить свой опыт, особенно негативный. Но, как подчеркивают Аристотель и Сократ, это непостоянный процесс. Только Бог может оставаться в этом состоянии всегда.

Поэтому глупость — это наша судьба. Мы не можем избежать ее вовсе, хотя, конечно, мы пытаемся стать разумнее. Если вы почитаете, например, то, что вы писали или говорили 10 лет назад, вам покажется это глупым, потому что вы не обладали на тот момент необходимым знанием. Делая ошибки, мы учимся на опыте, а это и есть мышление. Жиль Делёз называл такую возможность трансформации наших изначальных характеристик, наших слабостей в новые возможности квазикаузальностью.

Вопрос в том, что именно представляет собой сегодняшняя глупость. Потому что, как говорил Хайдеггер, бывают эпохи знания, эпохи бытия и эпохи глупости. Глупость сегодня — совершенно не то же самое, чем она была в Древней Греции, в Древнем Риме или в Средневековье. Сегодня быть глупым означает быть пролетаризированным. Сейчас [в более широком масштабе] происходит то, что Маркс и Энгельс называли пролетаризацией рабочих, когда рабочие перестают быть ими и становятся пролетариями. Сегодня мы используем технику, которая сокращает наше знание о мире. Мы думаем, что используем смартфон, но в реальности это он использует нас. Мы служим смартфонам, мы становимся их слугами. Процесс оглупления, если можно так выразиться, осуществляется путем этой пролетаризации. Чтобы изменить ситуацию, надо найти другой подход к технике.

Глупость всегда увеличивает энтропию, то есть разрушение и ослабление мира. Интеллект, создание чего-то нового, производит, напротив, негэнтропию (негативная энтропия — способность систем подавлять энтропию через взаимодействие с внешней средой. — Ред.). Это обратный процесс, возможность оказать сопротивление энтропии и антропоцену (эпохе чрезмерного влияния человеческой активности на экосистему Земли. — Ред.). Эра антропоцена ставит под угрозу всю биосферу, так что вопрос глупости сегодня — это вопрос о космосе. Мы можем уничтожить нашей глупостью биосферу или спасти ее, если мы трансформируем свою глупость в мудрость, опыт и публичное обсуждение. Это очень сложные вопросы: например, невозможно отделить искусственный интеллект от экономического положения людей. Мы пытаемся как-то решать эти проблемы, и я считаю, что это возможно.

Бернар Стиглер