Валерий Карбалевич: Скорбный мартиролог

Контуры Конституции

После донельзя затянувшейся паузы Лукашенко, наконец, вспомнил о Конституции. 28 сентября он провел расширенное заседание Конституционной комиссии. Однако по его итогам основные параметры реформы так и остались неясными. На большинство вопросов внятных ответов не последовало.

В ходе заседания из уст Лукашенко прозвучала одна примечательная фраза:

«Конституция нужна, потому что нужно нормальное движение вперед. Будем подразумевать это как перемены».

В переводе на понятный язык, он пытается «продать» конституционную реформу как уступку обществу, желающему перемен. В этом смысле слова «будем подразумевать» очень знаменательны, они раскрывают плохо маскируемую имитацию.

Из хода заседания можно сделать вывод, что новая Конституция предназначена для нового президента. В дискуссии было упоминание о двух президентах, один из которых «прекративший исполнение полномочий».

Стало более понятно, зачем Всебелорусскому народному собранию (ВНС) придается конституционный статус. Лукашенко открытым текстом объяснил, что этот орган нужен для контроля над будущим президентом. Он три раза проговорил эту мысль, показывая, что его этот момент больше всего волнует. Возможно, это самая главная и важная новация с точки зрения Лукашенко. Вот три реплики.

«Мы определили, что должен быть какой-то сдерживающий фактор. Не только для президента. Вообще, для общества в целом. Поэтому мы вышли на Всебелорусское народное собрание, на этот коллективный орган».

«Он (президент – Авт.) будет понимать: если я чего-то сделаю не так, то даже наверху, во власти меня покритикуют, как минимум — на Всебелорусском народном собрании, и это пойдет в общество. То есть президент становится не то что более зависим, но более ответственным перед избранниками народа».

«В том числе будет предусмотрена процедура импичмента в отношении главы государства, если он «не так себя повел». 

А именно ВНС будет наделено правом импичмента. Кроме того, Лукашенко предложил, чтобы этот орган был уполномочен вносить поправки в Конституцию, а также назначать Центральную избирательную комиссию и Конституционный суд. 

И собираться это собрание будет ежегодно, а не раз в пять лет, как сейчас. Ибо важный государственный институт с конституционным статусом, который собирается раз в пятилетку, выглядел бы странно. В таком случае это был бы фиговый листок в чистом виде.

Если исходить из очень вероятного предположения, что именно Лукашенко возглавит ВНС, что этот институт задуман как средство политического бальзамирования Лукашенко у власти, то стремление контролировать президента с должности главы этого собрания очень логично. Он пытается решить задачу квадратуры круга. Как так отдать власть, чтобы ее не отдавать.

Его колебания и сомнения вполне понятны. Ведь в случае ухода Лукашенко с поста президента совсем не факт, что ВНС будет послушным инструментом в его руках. Делегаты собрания будут держать нос по ветру, ориентироваться на того, у кого больше власти. А у действующего президента ее будет больше.

Смертная казнь в Беларуси сохраняется. Странно, если бы Лукашенко согласился на ее отмену. Ибо в этом случае он признал бы, что был неправ на протяжении стольких лет, а его политические оппоненты, какие-то правозащитники, были правы.

Сакральные жертвы

Трагические события 28 сентября в Минске, когда белорусы начали стрелять друг в друга, остаются в центре внимания общественности. Ворвавшихся в квартиру сотрудников КГБ хозяин Андрей Зельцер встретил выстрелом из ружья. В итоге начавшейся перестрелки были убиты один из кагэбистов Дмитрий Федосюк и сам хозяин квартиры. 

Скорбный мартиролог белорусского протеста пополнился еще двумя человеками. Этот драматический эпизод достаточно точно, во всей его ужасающей реальности, отразил продолжающийся политический кризис в Беларуси. Трагедия на улице Якубовского показывает, что этот кризис не закончился, он достиг какого-то нового предела, точки бифуркации.

---

Читайте также: Почему невозможно «перевернуть страницу»

---

Если обращаться к деталям этой трагедии, то стоит обратить внимание, что из квартиры Зельцера было два звонка на номер 102, то есть в милицию. Это признали власти. Но если кагэбисты, взломавшие дверь, официально представились, как уверяют власти, то почему Андрей с женой вызвали милицию? Немного странно и нелогично.

Главный урок этой драмы заключается в том, что культ безграничного насилия, исповедуемый властями, не может закончиться ничем хорошим, причем для всех сторон белорусского конфликта. Известная метафора о том, что если ружье висит на стене, то оно рано или поздно должно выстрелить, превратилась здесь не в метафорическую, а в самую, что ни на есть страшную реальность. Это результат психологической атмосферы гражданской войны, языка ненависти, вражды, который уже более года используется в политическом конфликте. То, что случилось, должно было рано или поздно произойти. На правовой беспредел властей жертвы репрессий отвечают тем же. И это было неизбежно.

Здесь стоит обратить внимание на позицию властей, правоохранительных органов и государственных СМИ в связи с этой трагедией. Говорят только об одном убийстве, выражают соболезнования в связи с гибелью сотрудника КГБ. Вторая жертва, Андрей Зельцер, не упоминается. Только по факту убийства этого сотрудника возбуждено уголовное дело. А факт насильственной смерти Зельцера не стал основанием для возбуждения уголовного дела. Получается, что никто не собирается это расследовать?

Здесь нам предлагается новая политическая философия, модель своего рода правовой сегрегации, политического апартеида. То есть получается, что противников режима власти не считают за людей, граждан Беларуси, на них не распространяются законы, Конституция, они поражены в правах, не входят в понятие «народ», о консолидации которого говорил Лукашенко во время встречи с иностранными послами.

Глава Администрации президента Игорь Сергеенко, угрожая всем, кто не согласен с официальной версией инцидента, заявил:

«Все, кто увидел в преступнике сакральную жертву, кто переступил через слезы четырехлетнего ребенка, кто сделал хайп на горе семьи офицера, будут найдены».

Хотел бы заметить, что только суд может признать гражданина преступником. Но в этом заявлении важно другое. Предостерегая от превращения противниками режима убитого Зельцера в сакральную жертву, Сергеенко превращает в сакральную жертву погибшего сотрудника КГБ Федосюка. 

За время правления Лукашенко было немало случаев, когда сотрудники силовых структур погибали от рук преступников или по другим причинам. Но их похороны всегда были скромные. Власти исходили из того, что не нужно привлекать большого внимания к плохим новостям. 

Сейчас похороны Дмитрия Федосюка превратили в важное политическое событие. Его хоронили как видного государственного деятеля. На церемонию прощания пришли высшие государственные лица (глава Администрации президента, госсекретарь Совета безопасности, спикеры парламента и др.). Выстроилась длинная очередь на улице.

Получается, что статус жертвы политической борьбы существенно выше жертвы борьбы с преступностью. За комментарии в социальных сетях по поводу этой трагедии 29–30 сентября арестованы 83 человека. Лукашенко заявил, что «уже несколько сотен сидят».

Таким образом, эта трагедия углубила общественный раскол. В результате сторонники Лукашенко несут цветы к зданию КГБ, а представители белорусской диаспоры чтят память Андрея Зельцера в соседних государствах. Если результатом этой трагедии стало появление у каждой из сторон политического противостояния своей сакральной жертвы, то это путь к кровавому хаосу, из которого нет мирного выхода.

Валерий Карбалевич, политолог