Очередной локдаун в России как побочное следствие массовой пропаганды

Казалось бы, в склонных к авторитаризму государствах нет смысла говорить о серьезной конкуренции. Однако любая попытка призвать на помощь факты к однозначному результату не приводит.

Во-первых, государственный монополизм на СМИ навсегда остался в прошлом. Во-вторых, даже его наличие (вспомним эпоху дорогого Леонида Ильича Брежнева) необходимого результата не обеспечивало. Кто в те славные годы верил в возможность построить коммунизм? Разве что больные на голову.

Обратимся к фактам. 2014 г., Крымнаш, начало боевых действий на юго-востоке Украины. 90% россиян и до 65% белорусов принимают официальную версию событий. Эйфория, охватившая белорусское «большинство», была столь мощной, что все социальные индикаторы, характеризующие состояние общества, пошли вверх. И это в условиях падения реальных доходов, фиксируемого официальной статистикой! Вслед за социальными индикаторами начало расти доверие ко всем властным институтам в Беларуси.

Но если все так просто, почему же тогда в Союзном государстве мы наблюдаем массовый отказ от вакцинации? Количество смертных случаев в России на 28 октября составило 235 057, при смертности в 2.8%, что в 1,4 раза выше общемирового показателя.

Значит это кому-то надо!

Согласно Адаму Смиту,

«Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах».

Тем не менее, как свидетельствует история, рыночная экономика эффективно производит не только товары и услуги, но доверие и солидарность. Напротив, главным результатом деятельности систем, основанных на централизованном распределении, являются атомизированные люди, объединенные лишь общей зависимостью от власти.

Мое приобщение к гуманитарным наукам началось с монографии социолога Льва Гудкова «Негативная идентичность» (2004).

Идентичность, перефразируя Ленина, формируется там и тогда, где и когда индивид перестает отделять себя от группы и начинает воспринимать происходящее как имеющее отношение не только к нему лично, а к определенному «мы».

Тут следует напомнить, что идентичность «человека советского» строилась на отношении к враждебному буржуазному миру, без которого была невозможна внутренняя солидарность людей на 1/6 части суши. Крах этого типа солидарности, внесший свою лепту в распад СССР, не в последнюю очередь был связан с курсом Горбачева на мирное сосуществование двух систем.

«В принципе, — поясняет Лев Гудков, — это наиболее архаичный способ группообразования, установление целого через запрет и табу. В этом ряду лежат исторические предания о войне, геноциде, внутреннем терроре правителей с соответствующими персонажами, предрассудками и мифами».

Цитата из далекого 2004 г., а как актуально звучит на фоне инициативы Генпрокуратуры по возбуждению уголовного дела по факту геноцида белорусского народа в период Великой Отечественной войны! 

Если подобные инициативы рождаются в недрах Государства для народа, значит это кому-то надо!

Потребность в негативной солидарности естественна в обществах с государственно-зависимым сознанием. Но для этого требуется фигура «Другого». Появление такой фигуры означает, что любой партнер воспринимается в качестве неполноценного (есть просто русские, а есть русские со знаком качества, т.е. белорусы). 

Популярному в 90-е годы журналисту Анатолию Стреляному удалось выразить данную мысль в афористичной форме: «Когда нечем гордиться, можно жить, понося и принижая других».

Хвастаться нечем

Мои внучатые племянники живут в Японии. С 25 октября в зоне Большого Токио отменены практически все карантинные ограничения. О причинах успеха Страны восходящего солнца в борьбе с эпидемией COVID-19 продолжают спорить специалисты, но вклад в успех массовой вакцинации (по состоянию на 25 октября две дозы получили почти 70%) не отвергает никто.

---

Читайте также: Covid-19. У вас есть «сверхчеловеческий иммунитет»?

---

Мне, как болельщику Манчестер Юнайтед, приятно наблюдать и переполненные трибуны английских футбольных стадионов. И в данном случае успех связан с массовой вакцинацией (на 27 октября полностью привито 67,2%).

А как обстоят дела в «нашей России», в стране, первой заявившей о создании эффективной вакцины? Увы, хвастаться нечем. Доля вакцинированных первым и вторым компонентами все еще не дотягивает до 1/3? Итог — очередная нерабочая неделя. На этот раз с 30 октября по 7 ноября.

Одно дело — играть на имперских амбициях россиян, и совсем другое — убеждать их в эффективности отечественной разработки. 

Слово российскому публицисту Федору Крашенинникову:

«Сейчас можно констатировать: агитационно-пропагандистский аппарат российской власти умеет сеять только сомнения и ненависть, а также поощрять социальную пассивность. И позитивный для российской власти эффект достигается не столько за счет ее эффективного возвеличивания, сколько за счет постоянной многоуровневой дискредитации ее противников и критиков, а также за счет превращения конспирологии и недоверия ко всему подряд в норму».

Негативная идентичность, как это отмечалось выше, нуждается в образе «Другого». Но кто даст гарантию, что в условиях падающих восьмой год доходов в качестве «Другого» общественное мнение не начнет воспринимать государство? 

Если согласиться с российской пропагандой, то всю историю эпидемии COVID-19 можно свести к рассказам о дефиците гробов на юге Италии и случаях смерти после вакцинации в Норвегии.

На Западе — гробы и массовые протесты в связи с локдаунами, в России — все под контролем. Однако, как неожиданно выяснилось, разговаривать о собственных проблемах с населением российские политики и штатные пропагандисты не умеют. Иное дело обсуждать проблемы Украины!