Параллели. Сословная справедливость в сословном обществе

Сословное общество, поясняет социолог Симон Кордонский, не следует путать с обществом классовым. В чем отличие? Понятие классов используется для описания иерархий в отношениях потребления: высшему классу — Maserati, среднему — новенький Ford, низшему — Ford с пробегом не менее 200 тыс. миль, и это если повезет. Что касается понятия сословий, то оно введено для описания иерархий служения, или обслуживания, прав и привилегий.

В сословном обществе — сословная справедливость, которая заключается в распределении ресурсов между сословиями пропорционально их положению в иерархии сословий. Под ресурсами не следует понимать исключительно материальные блага. Право выпороть крепостного — это юридический ресурс, как и право оскорбляться по любому поводу и право требовать за оскорбление компенсацию, которыми наделены в Беларуси и России силовики и государственные служащие.

Любая критика может оскорбить чувства власти всех уровней

На бытовом языке право оскорбляться в соответствии с пословицей «Не тронь меня — завоняю» — это право вонять, и желающих воспользоваться этим правом с каждым днем среди родных берез и осин становиться все больше, так что следственным и судебным органам безработица не грозит.

Об этом блог юриста Юлии Баттеслим (Калифорния):

Юлия Баттерслим,
американский адвокат и правозащитник российского происхождения

То, что сегодня странным образом получило определение «чувств верующих» и, вместе с ним, статус неприкасаемой священной коровы, по сути и форме своей ничем не отличается от архаичных, часто субъективных и ханжеских, представлений о морали тёток у подъезда из моего детства. Тех, что с видом оскорбленной невинности почти матерно клеймили обладательниц коротких юбок, декольте или ярко накрашенных губ.

Их бесило всё, что не перепало им самим, и поэтому получало статус неприличного и оскорбительного. Преодолевая нестерпимые муки, они снова и снова высаживались на лавочки и жадно выискивали жертву, которая глубоко оскорбит их благодетель. Обнаружив таковую, они, сквозь невыносимую боль, долго смаковали детали поразившей их нечестивости. Когда не находилось «явных» зацепок типа просвечивающих трусиков или торчащих сквозь ткань сосков, старались оскорбиться на слишком развязную походку или бесстыжий взгляд.

При этом та, кто находила повод для неистовства первой, обводила товарок победным взглядом, словно говоря: «Ну вы поняли, кто тут из нас самый благонравный». Товарки с завистью щурились и повышали ставки — а у этой прическа проститутская, а у той вообще сумка «из-за бугра». И даже когда темнело и внешний вид прохожих становился неразличим, сам факт того, что кто-то осмеливается ходить по улице после заката, являлся поводом заключить — шлюха.

Но если глупые причитания бабок обходились максимум грязными сплетнями «на районе», то сегодня оскорбленные чувства таких же неадекватных персонажей могут стоить свободы. Такие найдут повод оскорбиться самим отсутствием повода — блузка закрытая, юбка длинная, губы не накрашены, а сама, небось, по ночам оральным сексом занимается.

Именно так для меня выглядят все эти дела об оскорблениях всяческих чувств невесть кого. Задница в стрингах на фоне Исакия оскорбляет чувства абстрактного верующего. За это тюрьма.

Предложение снизить затраты на празднование победы в ВОВ оскорбляет чувство новоявленного ветерана, к ВОВ не имеющего ни малейшего отношения. За это тоже тюрьма.

Пустая пластиковая бутылка оскорбляет чувства (и ещё причиняет физическую боль и страдания) самого незащищённого и уязвимого представителя общества — полицейского. За это тем более тюрьма.

Любая критика может оскорбить чувства власти всех уровней, а уж критика с фактами и доказательствами попахивает откровенным экстремизмом. За это — несомненно тюрьма, и надолго.

И только чувство здравого смысла осталось никем не замеченным и никак не защищенным. Его хронически игнорируют. Его бесконечно оскорбляют. Над ним демонстративно измываются. Но, как ни странно, именно оно рано или поздно победит. Потому что не подчиняется никаким мудацким законам. Аминь.

Научное открытие не может быть военной победой? Ха, в России – может!

Сословная структура общества, как показывает практика, создает массу проблем при поиске ответов на современные вызовы. В сословных обществах история ходит по кругу. Чем, к примеру, реакция миллионов россиян на требования сделать прививку отличается от реакции на ограничительные меры в первой половине XIX века? Принципиально НИ-ЧЕМ, что и подтверждает фрагмент из Википедии:

«Холерные бунты — волнения горожан, крестьян и военных поселян в Российской империи во время эпидемии холеры 1830-1831 годов. Причины — недовольство введённым правительством запретом передвижений (карантинами и вооружёнными кордонами) и слухи о том, что лекари и чиновники намеренно травят простой люд. Поддавшись панике, возбуждённые толпы громили полицейские управления и казённые больницы, убивали чиновников, офицеров, дворян-помещиков».

Тему продолжит российский социолог Григорий Юдин (фрагмент интервью на сайте «Эхо Москвы»).

Григорий Юдин,
социолог, философ, профессор Шанинки

О. Журавлева ― С одной стороны, мы видим постоянные ужесточения законов за мысли, высказывания, за сравнения, отождествления, признания – это действительно про то, что не надо вообще свободно высказываться. Мы знаем про иноагентов, про шпионаж, который тоже относится к академической среде очень серьёзно. От международных коммуникаций до шпионажа один шаг, как мы теперь поняли.

Но при этом вот эта властная группа нам уже не первый месяц рассказывает о том, как наши ученые выдающиеся сделали самую лучшую в мире вакцину и этим нужно гордиться. Есть какие-то сферы науки, которые признаются достаточно важными, но вот этим научным достижениям почему-то как раз не доверяем мы сами — почему-то к тем ученым, которые действительно явили результат, сделали, выпустили, бесплатно предоставили – к ним относятся с недоверием огромное количество людей. Получается парадокс.

Г. Юдин ― Никакого парадокса нет. Потому что научный результат, научное достижение или открытие, не может быть военной победой. Это просто разные вещи. Большая проблема с информационной кампанией вокруг российской вакцины, вокруг вообще вакцинации и вообще вокруг коронавируса в России состоит в том, что эта тема чудовищно милитаризована, что основная линия – на самом деле тут сложно найти основную линию, но там разные основные линии государственной коммуникации сводятся к тому, что все это пространство разработки вакцин представляет собой продолжение войны между странами.

Откройте сайт «Спутника» и посмотрите их коммуникацию, как они коммуницируют то, что они сделали. Они это коммуницируют как военную победу, как победу над другими вакцинами.

Долгое время – помните, в начале года, когда были первые запуски вакцин, с дикой радостью в России по государственным телеканалам крутилась информация, что вот, мол, в Норвегии сразу 10 человек умерли после того, как получили какую-то вакцину – ура. А от другой вакцины еще сколько-то народа пострадало.

Какой вывод должна сделать аудитория, которая это смотрит и воспринимает? Вывод, что идет война. Поэтому 62% людей по опросам Левада Центра считают, что это биологическое оружие, что коронавирус – это биологическое оружие. Слушайте, я скептически отношусь к опросам, но это безумная цифра. Это значит, что вся эта область воспринимается россиянами как чудовищно милитаризованная, что они на самом деле находятся в центре войны, в которой используется биологическое оружие, и вакцины тоже являются оружием. И поэтому, когда мы разрабатываем вакцину, мы разрабатываем ее не для того, чтобы решить какую-то общую глобальную задачу, не для того, чтобы сделать вклад в какое-то общее дело, а чтобы врагов уесть.

Мы врагов уели, их вакцины — они убивают людей, а наша замечательная, она – что она? — спрашивает изумленная аудитория. Она что, не убивает? А тогда в чем состоит ее смысл как оружия?

Вся эта тема оказывается очень сильно милитаризованной, создает огромное количество страхов и, конечно, не имеет никакого отношения к развитию науки. Потому что ученые друг с другом не воюют.

Читайте также: Очередной локдаун в России как побочное следствие массовой пропаганды

Великобритания на фоне пандемии берется за науку и медицину

Согласимся с социологом Григорием Юдиным в том, что «научный результат, научное достижение или открытие не может быть военной победой», и порадуемся за Британию, вознамерившуюся стать научной сверхдержавой и мировым центром инноваций в области здравоохранения. Не исключено, что с британского инновационного стола и нам что-то перепадет.

Денис Тулинов (republic.ru):

Денис Тулинов, научный журналист

На первый взгляд Великобритания уже обладает научной базой мирового уровня: создать вакцину под силу лишь нескольким странам. Коммерческий сектор процветает, включая фармгигантов GlaxoSmithKline и AstraZeneca, а в тройке лучших университетов мира два британских, Кембридж и Оксфорд. В биологических науках по количеству статей в высокорейтинговых журналах британцы уступают лишь США и Китаю. По объему клинических испытаний Великобритания тоже входит в тройку первых. Чем не ведущая держава?

Год назад была принята Дорожная карта исследований и разработок, поставлена цель через семь лет довести объем инвестиций в НИОКР до 2,4% ВВП (сегодня он едва дотягивает до 1,7%). Ежегодные государственные расходы на науку увеличат с нынешних £14,9 млрд до £22 млрд к 2025 году. Таков официальный план.

В июле 2021 года кабинет министров утвердил пакет стратегических документов по стимулированию инноваций. Борис Джонсон по такому случаю обратился к нации, написав статью в Daily Telegraph, где объявил, что учреждает Национальный совет по науке и технологиям, который сам и возглавит. В статье он доказывает, что инновации и исследования будут все больше определять жизнь страны, возмущается, что десятилетиями ученые не получали достаточно средств, и гордо заявляет: «Мы хотим, чтобы Великобритания вернула себе статус научной сверхдержавы».

Эту логику воплощает ⁠Стратегия развития наук о жизни, объемный документ, из которого можно узнать, как и зачем Великобритания будет менять свою медицину. Он появился на волне успеха «оксфордской» вакцины от COVID-19: препарат Oxford/AstraZeneca был разработан, испытан и выпущен на рынок ⁠в рекордные сроки, и все увидели, что прорывные вещи можно делать быстро.

Успех вдохновил чиновников и бизнес. Они знают: исследования — это ⁠процесс превращения ⁠денег в идеи; инновации ⁠превращают идеи в деньги. По ⁠их мысли, британская наука может больше, чем от нее ждут. Если ей грамотно помочь, она увеличит свой вклад в экономику, а медицина улучшит благополучие граждан.

Основные усилия будут направлены прежде всего на профилактику, диагностику и лечение на ранних стадиях. И это ключевой пункт. Вместо того, чтобы искать лекарства для «вмешательств на поздних стадиях в конце жизни», ученые займутся предотвращением тяжелых форм заболеваний.

Эксперты считают, что в Великобритании сектор биотеха и медико-биологических наук стоит «на пороге золотого века». К июлю этого года британские компании уже привлекли в сектор £2,39 млрд частного капитала, при том что рекордные £2,81 млрд пришлись на весь прошлый год. Но авторы стратегии видят проблему: это все больше деньги из-за рубежа. Внутри страны растущие компании не находят инвесторов и вынуждены выходить на американские биржи. И хотя с 2016 года объем венчурного капитала в Британии вырос на 61%, у американцев рост более впечатляет — 201%.

…А в Беларуси ученые взялись за фермы и поля

Справедливости ради следует отметить, что и белорусская академическая наука не стоит на месте, что и подтверждают факты, озвученные во время посещения молочно-товарного комплекса «Устенский» в Оршанском районе. 

Изложим факты с помощью пресс-релиза на сайте president.gov.by.

Фото: president.gov.by

В советские годы хозяйство было одним из самых передовых, но со временем пришло в запустение. Сейчас предприятие становится на ноги, показатели ежегодно растут. Всего у Национальной академии наук пять таких хозяйств.

Как доложил главе государства председатель президиума НАН Владимир Гусаков, сейчас хозяйство становится на ноги, самостоятельно зарабатывает деньги, показатели ежегодно растут. «Мы его приняли в очень неприглядном виде. Начали восстановление с растениеводства: выровняли и укрупнили поля, разработали новую систему севооборота, дали новейшие сорта. Получили хорошую продуктивность, и это дало возможность восстановить отрасль животноводства», — сказал он.

Руководитель Академии наук признался: в НАН сперва переживали, что им передали на восстановление такое запущенное предприятие, но сейчас белорусские ученые уже не хотят его никому отдавать.

Вот и ладушки. И доценты с кандидатами при деле, и перспективы перед сельским хозяйством открылись соседям на зависть. Будем с хлебом и молоком. Не переживайте!