Их эпоха. Совхозный трамплин с планированием в вечные президенты

Что же происходит на самом деле? То ли Беларусь скатывается в азиатчину, то ли, наоборот, Таджикистан европеизируется? Журналист Игорь Карней сравнил политические, экономические, социальные модели двух государств.

«Оптимизация» Основного закона

Александр Лукашенко и Эмомали Рахмон заняли президентские посты в одно и то же время – в 1994 году. До того прошли через Верховные советы: первый – депутат и борец с коррупцией, второй – спикер парламента.

Их биографии во многом идентичны, оба удачно играют на статусе выходцев из народа. Школа, армия, комсомольская работа, партийная карьера, руководство совхозами, депутатство и, наконец, кульминация – президентство «до гроба». Все это время авторитарные политики сохраняют теплые отношение, ни разу между ними не вспыхивали искры зависти или недопонимания.

В распоряжении Лукашенко и Рахмона приблизительно равные территориальные и людские ресурсы. Самое существенное отличие – в разношерстности Таджикистана, начиная многочисленными этническими группами и заканчивая религиозными особенностями региона. В начале 1990-х это и стало предтечей гражданской войны, во время которой на волне неразберихи Рахмон взошел на высший пост. Лукашенко пришлось сражаться лишь с внутренней оппозицией, которую с помощью Кремля он достаточно легко нейтрализовал.

Как бы там ни было, в результате «оптимизации» Основных законов своих стран политические долгожители благополучно пережили коллег-президентов, массово клонированных на территории бывшего СССР – некоторых физически, кого-то из-за периодических выборов, а кто-то свой марафон начал попозже. И уходить на покой, судя по всему, не собираются.

Вертикаль власти в двух государствах выстраивалась по одному сценарию: насаждение авторитарного правления, устранение/изгнание политических конкурентов и реальной оппозиции, наступление на элементарные права и свободы, формирование культа личности (с более явными атрибутами в пользу Рахмона). На фоне сложной социально-экономической ситуации и массового исхода трудовых ресурсов картинки с натуры мало чем отличаются.

Историческая точка отсчета

Если Лукашенко тотально зачистил гражданское общество лишь теперь, Рахмон заткнул своих оппонентов раньше, растасовав между тюрьмой, эмиграцией и потусторонним миром. При этом в Таджикистане работают многочисленные международные представительства, которые власти успешно «доят» в вопросах продовольственных поставок, борьбы с наркотрафиком и т. д.

Такая половинчатая позиция устраивает Запад, который видит в Таджикистане прежде всего буфер на пути «Талибана». А заверения Рахмона в том, что он – первый защитник цивилизованного мира от «самозванцев», захвативших власть в Афганистане, обещают еще большую материальную поддержку в будущем. Не говоря о том, что ожидаемый в любой момент поток беженцев (пока он весьма скромный) Европе желательно остановить на уровне Центральной Азии.

Тем временем страна отмечает 30-летие независимости, и это повод для гордости, какие бы противоречия ни были внутри общества. Пусть по-советски кондово, но идеологи на социальных бигбордах обильно тиражируют мечту об историческом самоопределении.

И хоть в данном случае суверенный фундамент одинаков и для Таджикистана, и для Беларуси, подход совершенной разный. Признание в Минске на государственном уровне сперва декларации, а после и итогового документа (27 июля 1990 года и 25 августа 1991-го соответственно) противоречит современной историографии. По официальной версии, жизнь в стране началась только после первой из шести инаугураций Лукашенко в 1994-м. А до того, мол, были разброд и шатание.

Даже несмотря на то, что это как раз тот человек, который в статусе депутата выступал против развала СССР и все еще тоскует по «огромной стране, которую потеряли». Признать 1991 год поворотным – значит, подписаться под собственной «несистемностью».

Отсюда и ответ на вопрос, почему Беларусь так и осталась «совковой» – в отличие от того же Таджикистана, где всем архитектурным и географическим объектам вместо большевистских вернули исторические названия (вместе с высшей точкой экс-СССР – пиком Коммунизма, получившим имя основателя нации Исмаили Сомани). Пока беларусские реформаторы словоблудили, установился несовместимый с национальной культурой порядок.

Расширение границ миграции

Периодическая подмена внутренних проблем внешними потрясениями удачно нивелирует накопившиеся вопросы – и в Душанбе, и в Минске благополучие граждан отдано на откуп самим «утопающим». Если уж «бульбяная» Беларусь начала экспортировать чуть ли не брендовый продукт, что говорить о стране, территория которой на 90% является труднодоступной из-за горных хребтов?

Таджикистан долгое время плетется в хвосте стран с самыми низкими доходами в СНГ. Средние зарплаты в пределах 150-200 долларов в эквиваленте, при этом учителя зарабатывают 100 долларов, а музейные работники вообще 50. Как итог, воспитатель помогает в магазине, певец по вечерам таксует, а инженер подрабатывает фотографом. Прокормиться – хватит, отложить на будущее – проблематично.

Кроме того, на всех уровнях процветает коррупция и взяточничество – любое решение упирается в необходимость «позолотить ручку», пусть даже чисто символически.

Отсутствие перспектив порождает гигантскую рабочую миграцию. Официальной статистики по этому поводу нет, но сами люди в приватных разговорах утверждают, что как минимум треть 9-миллионного населения страны находится в постоянном «вахтовом состоянии» – одни уезжают на заработки, другие возвращаются.

Бесспорно, это одно из наиболее экспортоориентированных государств с точки зрения оттока человеческих ресурсов. Но в то же время и место, которому мигранты не дают загнуться. Благодаря переводам из-за границы, формируется сносный автопарк, первичный жилой фонд и даже возможность стартового капитала для небольшого дела.

Беларусь не сильно обскакала Таджикистан по уровню благосостояния, подтверждением чему – огромное количество желающих трудоустроиться в соседних странах. А с учетом политических беженцев тенденции весьма серьезные.

Тем не менее, до уровня миграции таджиков еще не дошло. Перед выходными довелось стать свидетелем настоящего столпотворения в аэропорту Душанбе, куда одновременно прибыли несколько рейсов: Доха, Дубай, Москва, Нур-Султан, Стамбул, Эль-Кувейт и т. д. Гастарбайтеры возвращаются на побывку с заработков.

Судя по разговорам, поток мигрантов не утихает, а наоборот увеличивается. Теперь в очередях на паспортный контроль – не только высмеянные в российских шоу недалекие «Рафшаны и Джамшуты», но и квалифицированные специалисты – ученые, врачи, студенты и другие. Это уже не сезонные «стражи метлы и лопаты», а люди умственного труда. Для Таджикистана они гарантированно «пропащие», поскольку при первой же возможности пустят корни на чужбине.

Особенно это касается молодежи, которая уже не хочет жить в спартанских условиях. Столица в меньшей степени, а регионы почти повально страдают от дозированной электроподачи. В некоторых местах электричество (а вместе с ним холодильник, интернет, мобильные телефоны и другие блага цивилизации) включается лишь на несколько часов днём, что для ХХІ века уже нонсенс.

А если сюда добавить желание вырваться из тотального контроля за инакомыслием, свой эмигрант будет практически в каждой семье.