Параллели. По лекалам короля Англии Генриха VIII

По понятной причине вопросы безопасности России для нас вторичны, чего не скажешь о желании Кремля закрепить за бывшими советскими республиками статус зоны привилегированных интересов России. Соответственно, США и другим государствам НАТО предлагается не только взять на себя обязательства не расширять альянс на восток, но и взять на себя обязательства не вести никакой военной деятельности на территории Украины, а также других государств Восточной Европы, Закавказья и Центральной Азии.

Таким образом, по кремлевской задумке, предлагается бывшие советские республики лишить суверенитета. Но на этом разработчики документа не останавливаются, и как будет показано ниже, они покушаются и на суверенитет стран Североатлантического альянса, но и бывшие советские республики.

Недипломатический шок. Чего добивается Москва, выдвинув США заведомо невыполнимый ультиматум?

Подробней во фрагменте статьи российского военного аналитика Александра Гольца (Republic).

Если относиться к этим документам всерьез, то можно уверенно сказать, что они представляют собой новое слово в дипломатии. Потому что эти предложения не оставляют возможности для поиска компромисса. Например, в проекте договора с США содержится обязательство «отказа от поддержки организаций, групп и отдельных лиц, выступающих за неконституционную смену власти, а также любых действий, имеющих целью изменение политического или социального строя одной из договаривающихся сторон». Никогда до сих пор в документах такого рода не смешивались вопросы внешней и внутренней безопасности. Ни Брежневу, ни Громыко в голову не могло прийти привязать вопросы стратегических наступательных вооружений с требованием отказа Вашингтона от поддержки диссидентов.

Проекты договоров впервые ⁠столь откровенно соответствуют представлениям ⁠начальства о мироустройстве без всяких попыток соотнести эти представления с реальностью. ⁠Владимир Путин ⁠твердо уверен (и ⁠не раз это заявлял ⁠публично), что Вашингтон является главным и единственным источником власти в Североатлантическом альянсе, а остальные обречены выполнять американские приказы, не обсуждая. Те, кто хоть немного осведомлен о системе внутринатовских взаимоотношений и их непростой истории, прекрасно знают: при том, что США, безусловно, играют в альянсе ведущую роль, им приходится прилагать немалые усилия, чтобы достичь консенсуса внутри НАТО. И идут порой ради этого на существенные уступки.

Москва же решила впервые в истории продемонстрировать, что мнения других натовцев, кроме США, вовсе не имеют значения. То есть уверенность начальника решено перенести в текст международного соглашения. И Россия всерьез предлагает США поручиться за всю НАТО: «США принимают обязательства исключить дальнейшее расширение Организации Североатлантического договора в восточном направлении, отказаться от приема в альянс государств, ранее входивших в СССР».

Более того, и переговоры Москва намерена вести только и исключительно с Вашингтоном. «Мы предлагаем переговоры на двусторонней основе с США. Если вовлекать в них другие страны, мы просто утопим это все в прениях и словоблудии», — заявил Рябков.

Владимир Владимирович Тюдор. Как история короля Англии Генриха VIII помогает понять трансформацию президента России

Может сложиться впечатление, что новое слово в дипломатии, произнесенное 17 декабря, свидетельствует об окончательной потере Кремлем способности воспринимать реальность. Проблема, однако, в отсутствии у Кремля выбора. Он сам загнал себя в угол, решив опираться на свой грузинский опыт 2014 года.

Но с самого начала что-то пошло не так. В отличие от итогов российско-грузинской войны, итоги войны в Украине Запад не принял, и как результат непринятия параллельно с усилением военной активности НАТО, в течение семи лет сохраняется жесткая международная изоляция Кремля.

Можно предположить, что Кремль теперь пытается заставить разговаривать с собой, угрожая войной. Других способов обратить на себя внимание у него нет

Свой оригинальный взгляд на причину обострения отношения между Россией и Западом предлагает журналист Михаил Шевчук. Взгляд не эксперта, а журналиста. Тем не менее он позволяет по-новому взглянуть на проблему, актуальную и для Беларуси (Republic).

С точки зрения Путина, Запад ведет себя иррационально; вообще непонятно, почему и зачем он так себя ведет, то ли от какой-то эйфории, то ли просто от дурости. Россия не виновата в том, что диалога не получается — ей противостоит слепая сила наподобие природного явления, которая не имеет мотивации, а значит, с ней невозможно разговаривать.

В то же время Запад смотрит на Путина примерно так же — это российский президент иррационален, это его поведение непонятно. Первые полтора срока своего правления вполне расположенный к партнерским отношениям с внешним миром, Путин в какой-то момент вдруг пересмотрел свои взгляды, произнес «мюнхенскую речь», принялся последовательно развивать конфронтацию. При том, что он не отрицает, подобно советским лидерам, ни демократических институтов, хотя бы основных, ни рыночной экономики.

Часто эти перемены ⁠объясняют стремлением Кремля к восстановлению ⁠империи СССР, но это, скорее, лишь ⁠подгонка под ⁠ответ — почему ⁠вообще у Путина вдруг возникло ⁠такое желание?

Ответы часто ищут в исторических параллелях, сравнивая Путина с Николаем I. Впрочем, аналогия, возможно, просто находится вне России.  То, что делает российский президент, во многом напоминает путь английского монарха Генриха VIII, порвавшего в XVI веке с католической церковью.

Хорошо известно, что поводом для разрыва стал категорический отказ папы Климента VII дать ему развод с Екатериной Арагонской ради брака с Анной Болейн. Несколько лет Генрих искал легальные пути: уговаривал папу через агентов, изучал архивы в поисках прецедентов, но тщетно. Обладатель своенравного характера, король распалялся тем сильнее, чем большее встречал сопротивление. Закончилось все в 1534 году провозглашением «Акта о супрематии», который объявлял Генриха главой церкви Англии.

Это событие повергло современников в шок. До развода король был ревностным католиком и гонителем протестантов. Однако бракоразводный процесс многое изменил. Еще до провозглашения религиозной независимости Генрих запретил папские хартии, если они могут причинить ущерб королевским прерогативам в Англии. Это очень похоже на то, что мы наблюдаем в России.

Дело, таким образом, не в разводе, а в стремлении избавиться от власти апостольского престола. Генрих не имел ничего против католичества, но его стал раздражать тот факт, что в его королевстве есть параллельная власть, находящаяся где-то вовне страны, которой его собственные подданные могут подчиняться в ущерб королевской воле.

Примерно те же чувства испытывал и Путин, приступая к своей. Религиозные разногласия, конечно, нельзя перенести в наш век буквально, но сама идея та же — демократические ценности Путиным воспринимаются как что-то вроде религии в смысле ее влияния на граждан.

Начав с полного их принятия, президент быстро убедился, что они могут быть сильнее его, он не контролирует их, и это ему не понравилось. Источник и центр этой параллельной власти Кремль разглядел, естественно, не в Риме, но в Вашингтоне — хотя бы потому, что у любой власти, в его представлении, должен быть центр.