Преодолевая авторитаризм: path-dependence и новая гражданственность (часть вторая)

(Окончание. Начало)

Среди европейских стран возникшего на карте «постсоветского региона»  в Беларуси уже в 90-е годы обозначились реверсивные тенденции. Авторитарный режим, с одной стороны, выступал наследником советской системы (тоталитарных институтов, социалистической экономики, идеологических/исторических мифов, ценностных стереотипов), с другой – последовательно осваивал возможности, связанные с включением Беларуси  в контекст глобального капитализма.

Эта амбивалентная ситуация выявляла ограниченность доминирующей модели интерпретации постсоветских трансформаций в парадигме транзитологии и догоняющей модернизации, или подражания западным либеральным демократиям. Характер социально-экономических процессов в Беларуси уже в 90-е годы не вписывался в линейную логику «постсоветского транзита», указывая на необходимость замещения ориентации на идеально-типическую “западную” модель фокусированием на комплексном взаимодействии локальных политических, культурно-исторических и аксиологических факторов.

Закрепление авторитарного режима в Беларуси в значительной степени объяснялось многолетней гражданской пассивностью – политической индифферентностью – большей части населения страны. Бессилие и неконструктивность традиционной оппозиции, подвергавшейся систематической критике с самых разных сторон, были проявлениями более фундаментальной проблемы – слабости гражданского общества, которое потенциально призвано быть ключевым политическим субъектом в демократической республике.

Легитимность режима долгое время основывалась, с одной стороны, на укоренившемся представлении о его эффективности, с другой – на так называемом «социальном контракте»: согласии граждан на политическую лояльность взамен на базовые социальные блага со стороны государства, а также – в периоды «оттепелей» – взамен на возможность выстраивать свою «параллельную реальность» в виде проектов и начинаний, ментально и эстетически потусторонних «официальной Беларуси».

Недееспособное, атомизированное гражданское общество было, возможно, главной «ценностью», которую первый президент независимой Беларуси получил в наследство после распада СССР и которую целенаправленно культивировал, опираясь на фасадную демократию. При этом любовь Лукашенко к плебисциту (как форме коммуникации между гражданином и сувереном) была оборотной стороной нелюбви к сообществам (партиям, объединениям, НКО и т.п.) как формам гражданской и общественной автономии.

Когда в постсоветском регионе началась волна «цветных революций», беларусский авторитарный режим легко справлялся с созвучными общему тренду всплесками протестной гражданской активности в рамках президентских электоральных кампаний: так было в 2006 (см. TOPOS No 2, 2006 / тема номера: Выбор и выборы) и в 2010 (см. TOPOS No 2, 2011 / тема номера: 19 декабря).

Введенная Виталием Силицким дефиниция «превентивный авторитаризм» была удачной и точной прежде всего в плане характеристики работы режима с гражданским обществом.

Устойчивость беларусской авторитарной власти разоблачает определенную утопичность кантовских надежд на различение частного и публичного пользования разумом. Такое различение выглядит слишком механистическим и не учитывает, что человек, ответивший «президент», не станет ничего предпринимать в публичной жизни именно потому, что уверен – и политически обездвижен тем, что «всё решает государство».

Пример постсоветской Беларуси убедительно показал:  для культивирования гражданской субъектности и формирования дееспособного гражданского общества требуется не только просветительская работа, но и широкая группа людей, занятых в негосударственном секторе – то есть не скованных силками государственной авторитарной модели.

С течением времени экономические сложности, с которыми в силу разных причин (перебои с российской финансовой помощью, глобальный экономический кризис, откладывание реформ) сталкивался режим, привели к тому, что концепт социального государства стал всё больше приобретать черты идеологического мифа.

В свою очередь, сложившаяся вокруг «вертикали власти» система государственного капитализма сильно ограничивала развитие свободного предпринимательства.

Всё это вызывало в обществе фрустрирующий эффект, заставляя переключаться в режим выживания – не только в экономическом смысле, но и морально-психологическом: потому что всякое креативное начинание нужно было отстаивать вопреки сопротивлению государственной бюрократической машины.

После 2010 года в обществе росло понимание того, что фундаментальной проблемой беларусских властей является кризис репрезентации. Критическим является отсутствие систематической функциональной взаимосвязи  между государственным аппаратом и гражданским обществом. Авторитарная власть не представляет и не принимает во внимание интересы граждан, общественности. Сложился такой тип авторитарного правления, который строился на неуважении к гражданам – на их политическом бесправии. Фактически продвигался авторитарный вариант биополитики, так как граждане принимались во внимание преимущественно как единицы рабочей силы и налогоплательщики – то есть в категориях демографии и экономики, а не политии (res publica).

Последний период относительной либерализации общественной жизни (2015-2019) позволил «параллельной» – неофициальной – Беларуси осознать собственный кооперативный созидательный потенциал, который приоткрылся через многочисленные низовые (grassroots) инициативы самых разных некоммерческих НГО и локальных сообществ по всей стране. Многие из проектов (включая краудфандинговые платформы) предполагали социальное партнерство бизнеса и представителей разнообразных культурных и экспертных областей.

Появление в беларусской экономике отдельного «класса» айтишников добавляло ощущение новых возможностей, свободно вплетающих беларусскую интеллектуальную продукцию в глобальную трансграничную коммуникацию.

Антиковидная мобилизация гражданского общества весной 2020 стала бесспорным доказательством того, что оно в Беларуси сформировалось и представляет собой автономную дееспособную силу.

Судя по тому, как развивалась далее электоральная кампания 2020 года, граждане совершенно очевидно «забыли» о том, что – с точки зрения власти – вся их общественная жизнедеятельность допустима при условии политической лояльности.

Общество выросло из «социального контракта», который, надо отметить, оно, строго говоря, и не заключало. «Социальный контракт», на котором базировалось прежнее относительно мирное сосуществование граждан с режимом (политическая пассивность/лояльность в обмен на базовые социальные блага), не был реальным политическим действием.

Это был воображаемый принцип, который далеко не всеми осознавался. При этом сложившийся социальный порядок функционировал и воспроизводился именно благодаря тому, что самые разные социальные акторы в своем поведении сообразовывались с прагматической целесообразностью указанного обмена.

Большинство граждан даже никак не рефлексировало на этот счет. Сами того не осознавая, люди просто жили в соответствии с изложенной моделью договора, приспосабливаясь к специфике авторитарной государственной системы.

Владимир Фурс называл эту адаптивную стратегию «самоумалением личности». Предвыборная кампания показала, что большая часть граждан притязает не только на моральную вменяемость, но и на политическое участие – на то, чтобы стать/быть zoon politikon. События, которые произошли после выборов, позволяют говорить о формировании и утверждении гражданского общества как нового политического субъекта.

/Предисловие к тематическому выпуску журнала Topos (№ 2, 2021) ПРЕОДОЛЕВАЯ АВТОРИТАРИЗМ: БЕЛАРУСЬ И ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКИЙ РЕГИОН 30 ЛЕТ СПУСТЯ.

Ознакомиться с номером можно здесь: http://journals.ehu.lt/index.php/topos/issue/view/59?fbclid=IwAR0r2RQQSqlDnYJzBfUtHJ0dthCBPZZA8EldhGxsbNrCPCxm-WYRunNsv1Y /