Сваливать или оставаться? Ответ у каждого свой – в зависимости от возможностей и обстоятельств

Новым поводом для этого разговора стало сообщение в интернете общественного активиста Дмитрия Дашкевича, что его и беременную жену Настю вызывают уже на третий допрос по протестам 2020 года. Страх не за себя – страх за детей, в том и нерожденного еще ребенка, заставляет задуматься об отъезде.

Зьміцер Дашкевіч: гэта, напэўна, найцяжэйшае выпрабаваньне ў маім жыцьці

– Калі мяне першы раз выклікалі на допыт па пратэстах 2020 года, я быў спужаўся, але за паўдні ўзяў сябе ў рукі: «Ці ж Бог ня Творца гісторыі? Ці ж Ён не кіруе нашым жыцьцём?» – прамовіў сам сабе я і вырашыў, што тут няма нават пра што распавядаць людзям. Дый, у рэшце рэшт, турма – не канец сьвету. Так, бывала цяжка, а бывала вельмі цяжка. Часам ад скрухі хацелася грызьці жалезныя нары ізалятараў, але па вызваленьні, праз нейкі час я дзякаваў Богу за кожны дзень і за ўсе выпрабаваньні – для мяне трэба было прайсьці праз гэта.

Калі прыйшла позва на трэці допыт, я ня проста спужаўся – я разгубіўся, бо разам з позвай на мяне прыйшла позва і на маю жонку Насту. Нас выклікалі на допыт удвух, а пойдзем мы ўтрох – і гэта, напэўна, найцяжэйшае выпрабаваньне ў маім жыцьці. Я ці не ўпершыню за змагарскія гады задумаўся, заставацца нам ці ехаць.

Я разумею, каб жыць спакойна – трэба ехаць. Каб стаць героем – трэба ехаць і абвінавачваць тых, хто застаўся. А так, што я тут: сяджу пад акупацыяй, рэжым не валю і танкі не спыняю – агент і здраднік – дый толькі. Але для мяне заставацца ў Беларусі – найцяжэйшае штодзённае рашэньне. І нават не таму, што зона – там нічога новага, а таму, што ты не належыш сам сабе. Канешне, можна было б жыць спакойна. І нават стаць там героем. Але я не хачу такога геройства. Дый сёньня нават ніякага не хачу. Я хачу проста данесьці свой крыж. Бо «Хто не бярэ крыжа свайго і не ідзе за Мною, той ня варты Мяне,» – сказана Тым, Хто збавіў мяне, і я хацеў бы крыж свой утрымаць. І я не кажу пра іншых – бо многім трэба было паехаць, і я некаторым раіў ехаць. Але я кажу пра сябе: мне трэба застацца. Хоць я кожную раніцу чую, як ляпаюць дзьверы ў пад’езьдзе. Хоць мне і цяжка ад думкі, колькі акупантам трэба яшчэ нашай крыві, каб насмактацца?

…Я ня ведаю, ці я вярнуся сёньня. Калі я вярнуся сёньня, я ня ведаю, ці я вярнуся наступны раз. Але дазвольце мне паўтарыць тое, што я напісаў больш за тысячу разоў у лістах палітвязьням: сёньня нам трэба з усяе моцы ўчапіцца за Ісуса Хрыста і родную мову – толькі тады выратуемся – і кожны з нас як асоба, і мы ўсе разам – як нацыя. На зоне – нічога новага і гэта не канец сьвету. Таму за мяне не хвалюйцеся. Хто можа, памаліцеся за каханую маю Насту і таго, хто ў яе пад сэрцам і пойдзе на допыт разам зь ёю. Будзьма трымацца за Ісуса Хрыста і родную мову – і тады пераможам.

Сергей Черечень, политик: Не вижу себя ни в какой другой стране

– Передо мной не стоит вопрос: оставаться или паковать чемодан?

Тех, кто уезжает, в основном угнетает атмосфера в стране.

Многие боятся попасть под призыв, особенно совершеннолетние ребята, да и мужчины до 60 лет, опасаются всеобщей мобилизации – если завтра ее объявят, тогда уехать уже не удастся.

Но я для себя четко решил: несмотря ни на обстановку, ни на то, что будет происходить в стране, я – здесь, продолжу работать.

У меня родина одна: не вижу себя ни в какой другой стране.

Мои родители никуда не уедут – они всю жизнь здесь прожили, они менее мобильны, чем я и моя семья. Друзья, близкие, наши бабушки и дедушки – они все остаются.

Просто собраться и уехать, бросив всех?

А кто будет тогда пытаться что-то сделать, пытаться изменить ситуацию хотя бы в долгосрочной перспективе?

Все трудоспособные уедут – кто останется?

Лукашенко за время своего правления сделал все, чтобы беларусы не хотели жить в собственной стране, – ему это еще зачтется. Я не должен поступать, как он – для меня это само собой разумеющееся.

Многие мне знакомые ребята уехали. Сейчас сидят в Европе… По сравнению с тем, что у них было здесь, – у иных получилось: и работа пошла, и доход стал гораздо выше, и более комфортные, спокойные условия жизни…

Но, повторюсь, моя родина –  здесь.

Андрей Дмитриев, политик: Причин для побега хватает, не выдумывайте больше, чем уже есть

– Я думаю, проблема выбора сегодня стоит перед всеми беларусами – даже перед теми, кто никак не интересовался политикой, или даже перед теми, кто мог поддерживать действующую власть.

Но война, ее близость, санкции, неизбежное ухудшение экономической ситуации и крайне негативные прогнозы по поводу будущего сегодня многих заставили задуматься, что из Беларуси нужно уезжать. Хотя нередко, по моему мнению, решение об отъезде было поспешным.

Я пока здесь.

Считаю, что нужно оставаться здесь как можно дольше, потому что я абсолютно уверен: бой за Беларусь и за ее будущее еще впереди – и как за независимое государство, и как за демократическое государство, и как за государство, в котором мы сможем построить страну, относящуюся с уважением к своим гражданам.

Думать, будто все события переместились в Украину, а здесь все закончилось – опрометчиво.

Мы вступили в период очень высокой турбулентности во всем регионе, я думаю, что следующие 3-5 лет эта турбулентность может то спадать, но нарастать, но она уже никуда от нас не денется. Пока не будут приняты какие-то принципиальные исторические решения, например, пока в России, в Беларуси не начнется строительство гражданского мира и демократии.

Раньше не зарекались от сумы и от тюрьмы, а теперь еще и от войны.

Я, как военнообязанный, и старший сын тоже военнообязанный, понимаем все риски. Хотя, повторюсь, многие поспешили покинуть страну, в том числе боясь возможного призыва, мобилизации, которой пока не было.

Понимаю людей, уезжающих из-за страха оказаться в тюрьме просто за выражение собственной политической позиции.

Понимаю тех, кто выбрал побег, потому что нынешние условия не дают ни развиваться, ни делать бизнес.

Все это понятно. Но не выдумывайте себе больше причин, чем уже есть.

И еще раз обращаюсь к беларусам: если можете – оставайтесь.

Страна не поменяется, если все отсюда просто свалят. Это все равно ответственность беларусов – менять свою страну к лучшему.

Бывают исторические периоды, когда можно менять ситуацию на глобальном уровне.

Но есть времена, когда также и даже более важно продолжение изменений на местном уровне, вокруг себя, среди знакомых и родных. Без этого мы просто лишаем будущего нашу страну, наших детей.

Анатолий Змитрович, предприниматель, Светлогорск: Никто не знает, как повернутся события дальше

– Понимаете, есть смысл уезжать у молодых – у них гипотетические шансы и перспективы начать все с нуля.

Смотрите: к 40 годам уже обрастают различным имуществом, домом, землей – резко порывать с таким раскладом по логике надо только в исключительных случаях. Возраст.

Что до тех, кто постарше, кому за 50, и тем более за 60 лет – совсем не знаю уже, в каком случае надо собирать манатки: работу в таком возрасте вряд ли найдешь, а на иждивении сидеть тоже смысла нет.

В общем, пока для себя вариант прощания я даже не рассматривал. Но ведь не говорю, что это окончательное решение: никто не знает, как повернутся события дальше.

Раньше здесь у нас были все двери открыты: работай – не хочу. Сейчас все настолько съежилось, что молодым, которым надо растить детей, воспитывать, тратить деньги на них, зарабатывать еще что-то и на себя, себе – уже нет такой возможности.

В середине 1990-ых, как рассказывала мне знакомая, на одной торговой точке она одновременно выучила двоих детей (разница между ними два года) в институте. А в середине 2000-ых, когда началось сокращаться количество бюджетных мест, а увеличивалось число платных – люди уже пищали: имею два торговых объекта, а детей еле учу. Платное обучение, дорогое жилье (платникам общежитие не дают), одеть-обуть их надо, себе что-то надо прикупить – да, говорит, на подсосе…

Съездить поучиться я всегда готов, поделиться опытом – пожалуйста, но к халяве не большой любитель. Но у других – иная судьба.

Вот моя кума два года назад съездила в Финляндию – поработала на сборе клубники, клюквы, потом в Норвегию – и там потрудилась полгода. А три месяца назад ей пришел вид на жительство оттуда; она собралась и уехала: малышей-то надо поднимать, а работы здесь нет. Самой 38 лет, у нее двое детей.

Кто может – уезжают. Но государство закладывает мину замедленного действия под себя. Покидают родину кто – прежде всего пассионарии, люди с энергией, которую они могли потратить на общество, на страну.

А остается кто? Электорат, который думать не умеет.

В каждом обществе всего лишь на 5% состоит из пассионариев, которые и тянут за собой остальных. Уедет эта самая пятипроцентная частичка – кто останется?

Что будет?